Ярослав Бабкин - Человек в шляпе в стране Ксанад Страница 3

Первое. Сейчас я нахожусь в Джунгарии. Судя по фото в газете, я приехал сюда два месяца назад с экспедицией общества «Гипербора». Либо просто ехал в одном поезде и случайно попал на групповое фото. Хотя.

Я подобрал газету и ещё раз посмотрел. Нет, я не похож на случайного прохожего. Как это ни странно, но я должен иметь какое-то отношение к этим людям. Не самое лучшее начало, но хоть какое-то. Итак, что ещё я знаю?

Неделю назад меня подобрали в степи без сознания, со странным бредом, разбитой головой, кучей синяков и ссадин. И я буду не Танкред Бронн, если эти синяки и ссадины не достались мне в драке, а отнюдь не потому, что я упал с лошади.

Ещё меня разыскивают джунгарские жандармы за похищение наследной принцессы Санджирмы. Очень здорово. Ни разу не замечал за собой тяги похищать принцесс.

Нет. Ничего. Совершенно ничего разумного из этих кубиков сложить нельзя. Нужно подходить с другой стороны. Нужно вернуться в то время, которое я ещё помню и попытаться найти что-то там. Что ж будем вспоминать.

Осень Начало учебного года. Помню, я читал курс античных текстов. Яркие студенты были в том учебном году. Разные, но яркие. Особенно та сероглазая брюнетка, с ресницами… Кхм. Так. Что было потом? Ведь что-то же было? Что-то же должно было быть? Стоп. Минуту!

Я схватил газету и начал рассматривать фотографию. Точно. Я его знаю. Вот этого худощавого парня в первом ряду. Его зовут… его зовут… Чарли Линдон его зовут. Но откуда я это знаю? Хороший вопрос, чёрт подери.

Бальный зал. Приём. За окнами падает снег. Университетский рождественский вечер. Фраки, мундиры, ордена. По случаю юбилея правового факультета университетское руководство пригласило всех патронов и меценатов, каких смогло уговорить. И сделало вечеринку томным и унылым светским приёмом. Но хватит о грустном.

Семестр закончен и можно подумать о продолжении работы над книгой. Хотя это брюнетка с серыми глазами, скорее всего, придёт на пересдачу. Специально. Она ведь отлично могла сдать всё и с первого раза. Студентки…

– Добрый вечер, доцент Бронн, как ваша работа?

– О, спасибо, Гюнтер, просто отлично. Думаю весной отправить в издательство.

– Может его, наконец-то, сделают профессором, Гюнтер.

– Он давно это заслужил, фрау Эрика.

– Осталось только его самого в этом убедить.

– При одной мысли, что меня будут называть «профессор Бронн» я старею лет на десять.

– Это уже лишнее, Тан. Не торопись.

– Должность обязывает. Для неё мне придётся срочно отрастить бороду, лысину и пузо. Ну подумай сам, кто может серьёзно воспринимать профессора с такими лицом и репутацией как у меня?

– Я буду, Тан.

– В тебе, Эрика, я никогда не сомневался, но подумай о студентах.

– Ты хочешь сказать «студентках»?

– Эрика!

– Не отпирайся, Тан. Я видела, как она на тебя пялилась.

– Кстати, господин Бронн, вас тут искал кто-то из гостей.

– Кто?

– Некто Чарльз Линдон. Из Манчестера.

– Я его знаю?

– Думаю, нет. Кажется, он какой-то мистик. Или теософ. Не знаю точно.

– Что здесь делает теософ, Тан?!

– Понятия не имею дорогая, видимо затесался со спонсорами.

– И куда только катится мир. Ещё немного и они начнут давать учёные степени медиумам…

– Ладно. Где это мистик?

– Вон там. У физиков.

– Ну он попал… Придётся спасать. В конце концов, человеколюбие мне не чуждо. А ты можешь пока разыскать Лизель Пао, кажется она была где-то среди студенческой делегации. Уверен, девушка будет сама не своя, если ей очередной раз не удастся выразить нам свою признательность за то, что мы устроили её в университет.

Я пересёк зал и добрался до плотного кружка профессоров факультета теоретической физики. Несмотря на бурные споры, учёные мужи засекли меня ещё на дальних подступах.

– А вот и наши гуманитарии… Привет, Танкред.

– Приветствую, Вернер. Смотрю, все ваши в сборе. Вальтер, Клаус, господин фон Лауэ, и даже наш гость из солнечной Италии. Приятного вечера.

– Решили поговорить об элементарном, господин Бронн?

– Ну что вы. Мне бы с древнегреческим разобраться. Хочу похитить у вас нашего английского гостя. Ну и, естественно, поздравить Энрико с заслуженной наградой…

Обменявшись любезностями и закончив со светской частью беседы, я отвёл англичанина чуть в сторону. Тот рассыпался в благодарностях.

– Вы, наверное, доцент Бронн? Я много о вас слышал. А ваша находка останков экспедиции Роллингса на Тобелане… Бедная вдова. Вы очень много сделали для меня и моих коллег, мистер Бронн.

– Спасибо на добром слове. Вы, полагаю, Чарльз Линдон?

– О, да. Конечно. Прошу прощения в этой суматохе я совсем забыл представиться. Всё произошло так быстро. На самом деле я искал вас.

– Мне передали. Чем я могу быть вам полезен?

– Ну… вы уже вытащили меня из общества физиков.

– Не мог же я бросить вас им на расправу. Вряд ли вам удалось бы впечатлить их рассуждениями о санскритской литературе.

– Не скажите. Знание древних велико и способно поразить любое воображение. Помните как там, в Махабхарате, писалось «ярче тысячи солнц». Прекрасный образ.

– Да уж. Но он совсем не о физиках. Однако, полагаю, у вас был и какой-то другой интерес.

– Несомненно. Нас заинтересовали ваши статьи по древним языкам центральной Азии. Тохарский, уйгурский, западно-монгольские диалекты.

– Это не совсем мой профиль. И кого именно «вас»?

– Общество «Гипербора».

– Это, кажется, собиратели ведического наследия? Крайне сомневаюсь, что могу быть хоть чем-то вам полезен.

– Вы совершенно правы… то есть да, мы собиратели. Но вот насчёт пользы.

– И что насчёт пользы?

– Мы собираемся организовать большую экспедицию в Центральную Азию. Находки целых библиотек в оазисах Тарима и южного Тянь-Шаня, равно как и последние работы Ивана Тимофеевича Беляева, убеждают нас в возможности отыскать в этой части Азии новые, не исключено даже уникальные, рукописи ведийского и раннебуддийского периода. Мы планируем расширить поиск на более северные районы, вплоть до Курбантонгутской пустыни, которые пока ещё не привлекали внимания других исследователей. Не верю, чтобы вам это не было интересно.

– Интересно. Но меня весьма смущают методы и цели вашего общества.

– Чем же. Мы, также как и вы, пребываем в вечных поисках истины.

– Нет. Вы ошибаетесь. Археология ищет не истину. Она ищет факты. Именно в этом и заключается наше с вами различие. Кроме того, как бы мне ни хотелось принять участие в экспедиции в Джунгарию, но, увы, сейчас это решительно невозможно. Мне необходимо закончить монографию по надписям селевкидской эпохи.

– Какая жалость. Я так надеялся, что моё предложение сможет вас заинтересовать.

– Боюсь, что нет. Но приятно было поговорить.

– Что ж. Но всё же имейте в виду, что наше предложение остаётся в силе. Если что – мы готовы оплатить поездку и ваше пребывание на месте.

– Общество «Гипербора» так состоятельно, что может позволить себе настолько масштабную благотворительность?

– Мы многое готовы отдать ради истины, – он улыбнулся, – но в данном случае всё объясняется проще. Наша организация уже год как находится под личным патронажем сэра Освальда Мосли.

– Что ж – патронаж секретаря Форин-Оффис это существенно.

– Скорее сэра и баронета. Аристократы любят быть рядом с тем, что, что модно в кругу их друзей и знакомых. Столь родовитый покровитель способен привлечь к нам внимание многих влиятельных людей. Да и что скрывать – спонсоров тоже. Наш мир слишком материален, чтобы мы могли забывать о такой презренной сущности как деньги.

– Полагаю, что его пост в кабинете куда более весом, нежели его титул.

– Никоим образом. Мы не занимаемся политикой. Только поисками истины. Нас интересует вечное, а не сиюминутное. Так что, если всё-таки соберётесь, смело считайте нашу поддержку искренним подарком и благодарностью за ваши находки на Тобелане, а не подкупом.

Чарльз Линдон иронично улыбнулся, отсалютовав на прощание двумя пальцами.

Вечер, не смотря на светскость и томность, оказался выматывающим. Не люблю фраки и официальные спичи. Первые мне обычно жмут, а вторые нагоняют сон и вызывают обиду за впустую потраченное время. К тому же дома нас ждал ворох неразобранной почты. Рождество и Новый год на носу. Так что я был несказанно счастлив, когда смог водрузить шляпу на любимую вешалку в собственной прихожей, а фрак самым вульгарным образом бросить на диван.

– Интересное письмо, – Эрика повертела в руках один из конвертов, – и давно ты получаешь дипломатическую почту?

– Что за ерунду ты говоришь?

Я взял у неё из рук плотный коричневый конверт. На нём действительно стоял дипломатический штемпель Джунгарии. Я распечатал конверт и достал письмо. От него едва заметно пахло духами.