Ярослав Бабкин - Человек в шляпе в стране Ксанад Страница 4

– Мне кажется, – нахмурилась Эрика, – это от женщины.

– Хуже того, – пробормотал я, – это от королевы…

Глва третья

Эрика удивлённо покачала головой

– Никогда бы не подумала, что у тебя могут быть ТАКИЕ знакомства. Твоё прошлое куда насыщеннее, чем мне всегда казалось.

– Между прочим, у кого-то, не буду показывать пальцем, в друзьях тоже оказался некий трансильванский граф, – парировал я, продолжая вертеть в руках конверт.

– Подумаешь, граф. Не королева же.

– Ну, Эрика. Семнадцать лет прошло. Тогда она ещё не была никакой джунгарской королевой. Всего лишь обычной русской княжной…

– Обычной русской княжной. Конечно. Как же я не подумала. Они ведь просто на каждом углу встречаются, эти русские княжны. Как мухи. А особенно часто на них натыкаются военнопленные.

– Ладно, ладно. Просто необычное стечение обстоятельств. С каждым может случиться.

– Может с каждым. Но с тобой, Танкред, подобные стечения обстоятельств отчего-то случаются едва ли не постоянно.

– Не ты ли как-то жаловалась, что мы ведём скучную и обывательскую жизнь?

Эрика сделала вид, что не заметила иронии и спросила.

– И что нужно от тебя сей коронованной особе?

– Её величество желает узнать, не могу ли я оказать ей честь помочь в обучении её дочери иностранным языкам и истории… кстати за довольно неплохое жалование.

– Дочери? Она решила, что ты школьный учитель?

– Ей шестнадцать. В смысле дочери. Хотя не думаю, что им сложно устроить девочку в любой университет какой им захочется.

Эрика задумалась.

– Шестнадцать… Сколько ты, говоришь, прошло лет с тех пор как ты встретил её мать?

– Семн… Но… Ты же не думаешь?

Я глянул в лицо Эрике и понял, что вот именно это она и думает.

– Нет. Нет. Погоди. Сейчас, – я судорожно начал рыться в конверте.

– Что ты надеешься там найти? – мрачно поинтересовалась Эрика, – свидетельство о рождении?

– Лучше. Фотографию. Вот.

Я протянул Эрике фотокарточку.

– Это принцесса Санджирма.

Эрика покрутила в руках снимок, разглядывая улыбающееся скуластое лицо девушки.

– Очаровательная джунгарская княжна. И что ты мне этим хочешь доказать?

– Именно. Джунгарская. А её мать – русская.

– И?

– Я настолько похож на монгола, чтобы у нас была такая очаровательная джунгарская дочь?

– Убедил, – Эрика вернула мне фото, – и что ты собираешься ей ответить?

Я замялся.

– Ну. Просто. Мне отчего-то кажется, что обучение это лишь повод. Она хочет мне что-то сообщить.

– Надеюсь не то, что у принцессы есть сестра…

– Не начинай.

– Ты же не поедешь?

– Я… Я не знаю. Наверное, лучше будет съездить, пока каникулы, выяснить, в чём дело и вежливо отказаться. Ну или уговорить её направить принцессу в наш университет, я всё равно буду читать курс в весеннем семестре.

– А написать никак? – с надеждой спросила Эрика.

– Всё таки коронованная особа… Но мы можем поехать вместе! – я взглянул в лицо Эрике и добавил, – извини, это плохая идея.

– Все твои сегодняшние идеи до единой – не самые выдающиеся, – заверила она меня.

– Только туда и обратно. Должно быть что-то, из-за чего она обо мне вспомнила.

– Твой авантюризм, Танкред, рано или поздно тебя погубит. Ты действительно не знаешь, в чём может быть дело?

Я отрицательно покачал головой.

– Нет. Даже понятия не имею. Это ведь семнадцать лет назад было!

Когда-нибудь я брошу врать…

– Пьянчини, Джузеппе, 9-й кавалерийский Неаполитанский… лейтенант…

– Налево, следующий.

За дверью пахнет миром. Цветущим садом, морем, едва заметно – нефтью от громоздящихся на окраине вышек. Тень листвы рябит на пыльном асфальте плаца. У ворот деловито стучит молотком усатый грузин сапожник, латающий обувку разомлевшему часовому. И никакого пороха, никаких выстрелов, никаких газов. Всё. Война кончилась. По крайней мере для нас.

Пленные щурятся от южного солнца, нестерпимо яркого после темноты барака, но не идут в тень, подставляя бледные небритые лица тёплому свету.

– Морской болезнью страдаете? – ухмыляется сидящий в тенёчке возле бочки с водой молодой караульный.

Я перестаю щуриться и отворачиваюсь от неба.

– Чем?

– Укачивает? – караульный облокотился щекой о поставленную между сапог винтовку, хитроватая улыбка морщит его облупленный на солнце конопатый нос.

– Нет… вроде.

– Ну, ну.

– Нас же по железячной дороге в дом повезут? – путаясь в непривычных русских словах спрашивает ефрейтор Хропачек.

– Как же… – караульный ехидно кивает на голубое зеркало моря – в Закаспийские лагеря поплывёте. Революция у вас.

Стройный аккуратный чиновник оглядывает запылённый строй у затерянного в степи полустанка.

– Солдаты! – у него хорошо поставленный адвокатский голос и безукоризненное произношение, – я представляю чрезвычайную комиссию по надзору Закаспийского округа. Мне доложили, что вы категорически отказываетесь от щедрого предложения нашего правительства.

Строй загудел выкриками:

– Вы не имеете права… это нарушение конвенции о военнопленных… вы не можете заставлять нас работать… обязаны вернуть нас домой… перемирие…

Конвойный казак с жёлтыми лампасами на сизых шароварах досадно сплёвывает в пыль.

Чиновник поднимает руку. Строй чуть затихает.

– Вы совершенно правы. Перемирие. Не мир. Революция потрясает Тройственную монархию, император Леопольд отрёкся и нам просто не с кем сейчас заключить мирный договор.

Толпа взрывается возмущёнными криками. Казаки подбираются, где-то клацает затвор. Седоусый вахмистр со вздохом качает головой и поворачивается к чиновнику.

– По краю ходите, Александр Фёдорович…

Тот лишь улыбается, заложив руки за спину, и ждёт. Погалдев, строй утихает. Чиновник делает полшага вперёд.

– Российское правительство никоим образом не желает задерживать вас, но пока не будет заключён полноценный мирный договор, вам придётся оставаться на нашей территории. Однако, чтобы облегчить ваше положение мы готовы дать вам работу. Оплачиваемую, замечу, работу. Все, кто примут участие в строительстве Трансвосточной магистрали, могут рассчитывать на получение жалования по нормативам, принятым для вольнонаёмных рабочих, а также и усиленного питания.

Снова крики и шум. Снова улыбка и ожидание.

– Мы никого не принуждаем. Кто не желает – может оставаться в лагере. А добровольцы – шаг вперёд.

Вахмистр Кубелик подталкивает меня в плечо.

– Вызывайся, взводный…

– Что, вахмистр, никак оголодал совсем?

– Да чёрт с ним с пайком… Ты в бараке сидеть в потолок глядя – не озвереешь?

– Да уж выдержу как-нибудь…

– … да и сбежать со стройки проще.

Я бросаю удивлённый взгляд на вахмистра и делаю шаг вперёд.

Равнина. Холмы. Земля, сквозь плоть которой выступают скальные кости. Низкая пожухлая трава. И пронзительный горный воздух, такой непривычный на почти ровном месте. В низинке тянется змеиным хребтом железнодорожное полотно. Рядом копошатся рабочие. Кто в гражданском, кто в запылённой и выцветшей форме. Вахмистр Кубелик смотрит в густо аметистовое безоблачное небо над степью и затягивается папиросой.

– Не куришь, взводный?

– После газовой атаки – нет…

– Я договорился с Хольцки и капралом Болдини из второй бригады. С ними нас будет семеро.

– Не нравится мне эта затея. Голая степь. Как цыплят на дворе переловят.

– Южнее, на сопках, есть старые каменоломни и шахты. Там можно укрыться. До южной границы всего километров сто, а до восточной немногим больше. Уйдём в Коканд или Джунгарию, а там сразу в британское консульство. Англичане нам считай, что союзники, не выдадут. А там уже можно и домой. Или куда хошь. Весь мир открыт.

– Вот только эти сто километров надо как-то пройти.

– Отобьём коней у местных. Нужно лишь оружие. А верхами по степи… Я гусар или не гусар, в конце концов?

– Ты-то гусар. А я – пехота, – скептически разглядываю стоптанные и готовые в любой момент испустить дух импортные армейские ботинки, подарок британской короны воюющей Тройственной державе.

– Ну, жить захочешь, верхом поедешь. Сам понимаешь – мариновать нас здесь будут до второго пришествия господа нашего, – вахмистр вдруг набожно крестится, – и дело не в мирном договоре. Война там у нас. Гражданская. И каждый отпущенный здесь пленный – там солдат. А русским не нужны там лишние солдаты.

Я лишь молча оглядываю степь и перебрасываю колосок в другой угол рта.

Вахмистр Кубелик сладко потягивается, и добавляет.

– Сейчас самое время. Тигр вчера ещё одного киргиза в тугаях задрал. Конвойные теперь больше сами себя стерегут. К тому же на инспекцию путей какая-то важная шишка к нам заехала. Говорят, чуть ли не князь из Петербурга. Да ещё со всей семьёй. Так что почитай добрая половина казаков теперь не нас караулят, а смотрят, чтоб зверюга кем из вельможных гостей перекусить не вздумала. Другой такой удачи может уже не выпасть…