Александр Головчук - ПОЧЕМУ И НЕТ? Страница 31

Взял сумку, вытряхнул старые заряды и мешочек-ладанку о котором позабыл напрочь. Это же надо. Совсем с этой службой закрутился.

Интересно. И что у нас тут?

Тяжеленький, на ощупь что-то круглое и бумаги.

Развязал горловину и выложил на стол содержимое.

Тяжелое и круглое оказалось золотой медалью с выбитым на ней двуглавым орлом под двумя коронами и с надписью по кругу славянской буквицей: 'Милостью Божей Царь и Великий Князь Иван Васильевич'. А на обратной стороне - единорог и вторая надпись: 'Всея Руси Владимирский Московский Новгородский Государь'.

На печать похоже. Историческая вещица, однако,внушает. Самого Ивана Грозного печать.

Теперь глянем бумаги.

Одно письмо на французском, похоже, языке адресовано 'Дорогому другу' и подписано латинской буквой 'R'. Почерк отвратительный. Только 'cher Ami' и разобрал. Пока отложим. Вторая бумага - непонятная. Буквы и цифры. Похоже на список. Тоже отложим. Третья бумага - вексель Государственного коммерческого банка, неименной. На предъявителя, выходит.

Так, а сумма? Десять тысяч рублей. Кто бы сомневался, опять деньги и опять десять тысяч. Это -жжж явно не к добру. Ну что за примета, как подерусь, так бабки и падают. Вроде радоваться надо, а на душе беспокойно. Уж слишком оно….

Не, я конечно за повышение благосостояния, но как-то уж больно странно выходит. Поцапался с Фролиными - срубил копеечку. Подрался с Зарембой - был одарен князем Мирским. Пострелял в каторжан - нате вам, вексель на очень круглую сумму. Или это работа Шутника, или одно из двух …. Кажется так в старом мультике Колобки-следователи говорили. Мдя.

Вообще, я по жизни был не особо везучим, но никогда не унывал. Падать и подниматься - обычное дело, как Ванька-Встанька. А тут - удача, впереди меня бежит и дорогу показывает. Как шпагу приобрел, так с тех пор и пруха. Вроде как талисман, приносящий удачу.

Хотя может, Серега, ты просто пересек огромную черную полосу в своей жизни и теперь просто пересекаешь белую. Ну, бывает так. Надеюсь, по крайней мере.

И кстати о шпаге, беру ее с собой. Это - не строевой смотр, а дорога. Васильев чего-то опасается, ведь приказал вооружиться не напрасно. А с моей способностью влипать, драка будет обязательно.

Так, все заботы откладываем в сторону, нужно отдохнуть. Тут сна осталось пару часов всего. Печать, бумаги - в ладанку. Ладанку в …, нет, оставлять не будем, вешаем на шею и берем с собой. Выспаться перед дорогой, это - дело святое.

ГЛАВА 11

Ну вот и опять дорога.

Брр, ну и колотун. Морета со мной полностью согласна, но как дисциплинированная драгунская лошадь бодро перестукивает копытами. Служба есть служба.

Васильев впереди на полкорпуса на своем голштинском мерине. Увидев мой арсенал одобрительно хмыкнул. Кстати, вооружен он тоже неслабо. Оба пистолета находятся в кобуре, драгунский палаш приторочен к седлу. Я знаю, у него есть еще один пистолет маленький, но с двумя стволами. Носит скрытно под мундиром, как я свой ТТ. За седлом приторочены две кожаные сумки и дорожный тубус-чемодан.

Выехали в сторону Витебска. Грязь с ночи подмерзла, двигаемся довольно быстро. Через три версты свернули направо и стали по сельским проселкам огибать Смоленск. Я, конечно, не эксперт, но если бы мне нужно было скинуть погоню, поступил бы именно так. Интересно, кому мы так нужны и куда путь держим? Васильев молчит как партизан на допросе, значит, просто едем вслед. Время придет - все и узнаем.

Я хорошо ориентируюсь в лесу. Это врожденное чувство направления было со мной всегда. Мы уже полдня кружим по лесным дорогам и вырубкам, но спроси меня, где Смоленск - укажу сразу. Васильев все также насторожен, путает следы. Правая рука капитана все время свободна и, практически, лежит на седельной кобуре. Иногда мы останавливаемся и слушаем предзимнюю лесную тишину.

Примерно во втором часу дня выехали к охотничьему домику, скрытому под сенью могучих вековых деревьев. Сейчас, когда почти облетела листва, можно рассмотреть и домик, и баньку, и небольшой сарайчик. Летом, наверное, домик можно заметить только подобравшись вплотную. Народа - ни души.

Васильев спешился, знаком показав мне последовать его примеру.

- Горский, приготовь ружье, будь у лошадей и поглядывай. Если начну палить, поможешь. Если все в порядке - махну рукой. Тогда заведешь лошадей в сарай. Не расседлывай, только подпругу ослабь да корм задай. Сам - в секрет, затаись и гляди. Будет кто-то ехать - предупредишь.

Гляди внимательно. Тут могут ждать как друзья, так и враги. Ну и подъезжать тоже, всякие могут. Понял?

- Сделаю, ваше благородие.

- Если со мной, избави Бог, случится рана, или чего похуже, приказываю - не помогать. Хоть наизнанку вывернись, а сумки и тубус доставь обратно в Смоленск и найди способ передать губернатору. Но только так, чтоб никто не видел. Если совсем край выйдет - содержимое сжечь, но лучше до этого не доводить. Не доверять никому, только губернатору. Ну, все - с Богом.

Инструкции получены. Все ясно? Ни фига не ясно, но исполнять будем.

Ждем. Смотрим.

Васильев с пистолетом за поясом отправился к домику. Скрипнула дверь, вошел внутрь. Нет уже минуты три. Начинает колотить внутреннее напряжение. Вышел. Машет рукой, значит - порядок. Фух….

Беру лошадок в повод, веду к сараюшке. Голштинец явно тут уже был, сам тянет в тепло и под крышу.

Устроил лошадей, устроился сам, чтобы и обзор был и минимальный комфорт. Прямо в стожке сена у сарайчика. Через открытую дверь поглядываю на лошадей. В лесу много не увидишь, лес надо слушать, а у лошади слух куда лучше человеческого. На любой посторонний звук уши стрелочкой ставят, вот тебе и сигнал - будь внимателен.

Ружье держу в одной руке, во второй - кусок вяленого мяса. Жую потихоньку, а то уже живот подвело, и наблюдаю. Из трубы домика появился дымок, топят, стало быть. Интересно, в доме есть еще кто-нибудь? Судя по отсутствию лошадей - нет, но с другой стороны за домиком кто-то приглядывать должен.

Вышел Васильев проверить как я. Оценил мою лежку и мой питательный процесс. Нет, мне начинает нравиться его ироничная мимика, надо перенять. Ни слова не сказал, но явно одобрил.

- Ваше благородие, если что, то я голоса подавать не буду, слишком тихо в лесу. Комок земли в двери кину вроде сигнала.

- Соображаешь унтер, не ошибся я в тебе. Ну, бди. Смены тебе не будет. Дотемна дежурить будешь. Может и завтра придется. Поглядим. - Когда капитан говорит по службе с нижними чинами, то всегда переходит на 'ты'.

Не пришлось. Где-то, через час лошади подняли головы, навострив уши. Вскоре и я расслышал звон железа и перестук копыт. Просигналил в дом, Васильев сразу вышел на крыльцо, вглядываясь в лесную чащу. Из-за деревьев выехали всадники. Двое, нет трое. Один - чуть в стороне. Капитан явно узнал прибывших, и был рад увидеть их. Пошел навстречу.

Двое, это вроде как начальник с сопровождающим, третий - просто мужик, но с ружьем и с повадками лесовика. Мою лежку вычислил враз, потому и отделился от остальных. Похоже - лесник и смотритель домика. Пока команды отбой не было, держу его на мушке как самого опасного.

Васильев, подойдя к всадникам, вытянулся перед начальником и бросил два пальца к фуражке, явно приветствуя старшего по званию, хотя тот был и в гражданском платье.

Все равно, пока не ослабляю внимания.

Прибывшие спешились, двое отправились в дом, а мужик занялся лошадьми. Входя вслед за гостями, капитан махнул мне, мол, все путем, и только тогда я вышел из укрытия. Пошел помогать леснику с лошадками. Свою он завел в сарай, а двум остальным ослабил подпруги и устроил у коновязи с кормушкой и поилкой. Те с аппетитом захрупали овсом.

Мужичок, молча расседлав лошадку, закинул ружье за спину и почапал в лес, оставив меня в гордом одиночестве тащить службу дальше.

Через час гости вышли, сели на лошадей и отбыли, забрав сумки. Васильев дал команду расседлывать и до утра отдыхать. Наконец хоть согреюсь.

Пока хлопотал у печки, готовя нехитрый перекус из саломахи с чаем, Васильев сидел и читал какую-то книжицу, стихи вроде. Но читал рассеяно, часто отрываясь и устремляя задумчивый взгляд в пространство. Лицо его было усталым и расстроенным.

- Сергей Александрович, взгляните. - Перейдя на обращение по имени - отчеству,

Васильев положил на стол две ассигнации в десять рублей.

- Одна из них - фальшивая. Вы сможете определить какая?

Я рассмотрел, пощупал фактуру, глянул на просвет. Ну не спец я по этому делу, а так на глаз одинаковые вроде.

- Мы с Вами, Сергей Александрович, везли две полные сумки таких фальшивок. Их изъяли у каторжан, что ловили месяц тому, а хранились они, как и золото у того самого, ограбленного и убитого помещика. Некоего Максима Фомича Ухова. Человека непубличного, скорее затворника, недавно приобретшего поместье, а до того проживавшего в Москве и из всех развлечений признававшего одну охоту.