Валерий Ковалев - Левиафан Страница 32

   - Судя по всему, это английский или французский капер - сказал Ушаков Булгакову, рассматривая корабль в подзорную трубу. - У него на гафеле нет флага.

   Словно в подтверждение его слов, бушприт неизвестного судна окутался дымом, затем донесся гулкий раскат орудийного выстрела, и в сотне метрах впереди фрегата, в воздух взлетел фонтан воды.

   - Боевая тревога! - рявкнул капитан, и на палубах переливчато запели свистки боцманматов. Приготовиться к отражению атаки!

   После этого фрегат увеличил ход и лег на другой галс. Еще через минуту воздух разорвал бортовой залп "Презента" и капер скрылся в вихре разрывов.

   Когда дым рассеялся, он, высоко задрав бушприт, уходил в пучину, а с борта в воду сигали оставшиеся в живых "джентльмены удачи".

   - Так-то лучше, - хмыкнул Ушаков. Иван Ильич, - бросил он стоящему рядом старшему офицеру, - канонирам двойная чарка водки.

   Затем последовала очередная команда, и "Презент" лег на прежний курс.

   Спустя еще две недели, фрегат вошел в Неву, и посол безотлагательно отправился в Царское село, куда на лето переехал двор.

   - Ну, чем порадуешь, нас Яков Иванович? - спросила его Екатерина, принявшая Булгакова во дворце, вместе с Потемкиным.

   - Да все тем же, матушка, - развел он руками. - Контрибуцию султан платить не желает. Будет думать.

   - Ну что же, - взглянула Екатерина на светлейшего, - все складывается как мы и предполагали. Так что, Григорий Александрович давай, готовь кампанию.

   - У нас с адмиралом Моревым все готово, - ответил Потемкин.

   - Ну, тогда, как говорят с Богом...

   Следующей ночью ракетоносец снялся со швартов и двинулся к выходу из залива. Как только позволила глубина, он погрузился и всю ночь шел в позиционном положении. К утру, оказавшись в открытом море, крейсер ушел под перископ и увеличил ход.

   За час до выхода, на его борту, экипажу была доведена боевая задача по разгрому турецкого флота, и все без исключения восприняли ее с воодушевлением. Сказались знания школьной истории и лекции Сокурова о русско-турецких войнах, принесших России неисчислимые беды. Кроме того, моряки сознавали, что в случае успеха операции, Турция больше не сможет выступать противником России.

   Согласно разработанному при участии светлейшего плану, османский флот подлежал уничтожению на рейде стамбульской базы, посредством атаки торпедой с ядерной боеголовкой. Их в носовых аппаратах крейсера и на стеллажах было четыре, и каждая могла стереть в пыль авианосное соединение. Атаку предполагалось произвести ночью из подводного положения, дабы оставить противника в неведении и посеять дополнительную панику. Смущало Морева одно - применение ядерного оружия будет сопровождаться последующим радиоактивным излучением, что неизбежно приведет к гибели многих жителей Стамбула. Своими сомнениями он поделился с князем.

   - Что делать, - пожал плечами светлейший.

   В целях скрытности, все это время крейсер шел на перископной глубине, всплывая по ночам для вентиляции отсеков и подзарядки аккумуляторных батарей. Проходя Зундский пролив, встретили небольшой отряд шведских кораблей, шедших курсом в Данию.

   - Вот тоже, "друзья", - пробурчал светлейший, разглядывая их в перископ. Спят и видят себя на невских берегах. Пустить бы на дно парочку, а адмирал? - обернулся он к Мореву.

   - Сейчас у нас иная задача, Григорий Александрович.

   - В том то и дело, - вздохнул Потемкин, уступая командиру место у перископа. - А все едино, так бы и утопил этих свеев. Ну да ничего, дойдут руки и до них.

   Оставив позади Северное море, ракетный крейсер прошел туманный Ла-Манш и вышел в Атлантику. А еще через несколько дней, миновав Гибралтар, достиг Средиземного моря. Воспетое в древних легендах и мифах, оно поражало своей неповторимой красотой и простором. Легкие, изумрудно-голубые волны, величаво катили к исчезающему вдали горизонту, в высоком безоблачном небе сияло раскаленное солнце, со стороны побережья дул ровный пассат. Изредка, в слепящем мареве, вдалеке, подобно миражу, появлялись и исчезали белокрылые парусники.

   К вечеру вошли в пролив Дарданеллы, по фарватеру которого то и дело проходили торговые суда под самыми разными флагами. Были здесь и испанские галионы и английские бриги, и голландские билландеры.

   Некоторое время, держа в поле видимости одного из них, ракетоносец следовал за судном, а когда открылся стамбульский рейд, отвернул на несколько градусов в сторону и застопорил ход. Прильнув к перископу, Морев внимательно оглядел далекий рейд и удовлетворенно хмыкнул. Османский флот, во всей своей красе стоял на якорях. На фоне темнеющего неба неправдоподобно четко вырисовывались силуэты трехпалубных линейных кораблей, фрегатов и шебек, а также галер и более мелких судов. Всего он насчитал пятьдесят вымпелов.

   - О! Да тут и их флагман "Реал Мустафа", - пробормотал светлейший, которому Морев, позволил на секунду взглянуть в перископ.

   Затем тишину отсеков разорвали колокола громкого боя, и последовала команда: "Боевая тревога! Торпедная атака! Третий торпедный аппарат к выстрелу приготовить!

   - ...готов..., готов..., готов! - понеслись доклады с боевых постов.

   - Третий торпедный аппарат товсь! - произнес побелевшими губами Морев.

   - Третий торпедный аппарат пли! - через секунду выдохнул он.

   Крейсер едва ощутимо вздрогнул, и смертоносная сигара понеслась к цели.

   Морев впечатал лицо в резину окуляра и застыл в ожидании, а старпом включил секундомер и впился взглядом в ожившую стрелку. На двадцатой секунде где-то далеко раздался утробный гул, корпус крейсера основательно тряхнуло, и Морев нажал кнопку кинокамеры. А на поверхности творилось что-то невообразимое.

   Сгущавшуюся тьму разорвало ослепительной вспышкой, в адском свете которой горело и рушилось все, что было в гавани. Затем свет стал еще ярче и превратился в огромный, растущий над городом гриб. Не прекращая наблюдения, Морев приказал дать задний ход, и, ввинчиваясь винтом в воду, ракетоносец попятился к выходу из залива.

   Выйдя из него, всплыли в позиционное положение, и командование поднялось наверх.

   А в той стороне, откуда они только что ушли, было светло как днем. В призрачном, неземном свете казалось, горела сама земля.

   - Александр Иванович, - оторопело прошептал светлейший. - Это же чистое светопреставление, разве сие возможно?

   - Да, ваше сиятельство, - хмуро взглянул на него командир. - В нашем мире есть все, что может придумать больной человеческий разум.

   Несколько минут все молча смотрели на пылающий Стамбул, а потом спустились вниз, и крейсер канул в пучину.

   Хотя операция прошла успешно, настроение экипажа было мрачным. Ни каждый день приходится уничтожать десятки тысяч людей. Пусть врагов и издали, не видя их мучений и слез. Чтобы хоть как-то расшевелить подводников, на следующий день Сокуров организовал для них просмотр любимых фильмов "Мимино" и "Не горюй". Но ни смеха, ни шуток на борту так и не прозвучало.

   А ракетоносец, следуя обратным курсом, все дальше уходил от берегов Анатолии. Счетчики лагов отсчитывали океанские мили, по ночам, при всплытии, с неба мерцали далекие звезды, жизнь продолжалась.

   Раньше всех пришел в себя светлейший, что было немудрено. За свою полную приключений жизнь, Потемкин побывал в десятках баталий, повидал немало смертей и относился ко всему философски. К тому же, он со всей ясностью осознавал стратегические последствия свершенного.

   С потерей флота, Турция не могла больше противостоять России и та беспрепятственно могла расширять свои южные рубежи. От грандиозности этих планов, у светлейшего захватывало дух.

   В балтийские воды ракетоносец вернулся в начале сентября. Здесь уже чувствовалось дыхание осени, было туманно и слегка штормило.

   В Финский залив вошли утром в надводном положении, и на малом ходу двинулись к Кронштадту. За бортом тихо плескалась вода, от кормы наносило теплым запахом соляра от ритмично стучащих дизелей, с рубки изредка доносились приглушенные команды вахтенного офицера.

   Просигналив ратьером[14] брандвахте, крейсер втянулся на рейд и встал на свое место у стенки, где его уже встречал вездесущий Грейг с адъютантом.

   - Рад небывалой победе и благополучному возвращению! - сняв шляпу, приветствовал он светлейшего, едва тот ступил на берег.

   - Я тоже рад тебя видеть, Самуил Карлович, - облобызал адмирала Потемкин. -А что, эта весть уже докатилась сюда?

   - И весьма скоро, - растроганно ответил Грейг. - Швеция в панике, а остальная Европа в прострации. Вы не только сокрушили османский флот, но и изрядно напугали все западные дворы.

   - Не все коту масленица, пусть знают силу русского оружия! - указал светлейший рукою на крейсер. А как сие восприняла матушка? - поинтересовался он у адмирала.