Андрей Бондаренко - Северная война Страница 32

Карл Двенадцатый, совершенно не стесняясь, взял со стола Егорову трубку, бесцеремонно выбил ее о каблук своего ботфорта, набил свежим табаком – из кисета, лежащего на столе, пощелкал кресалом, раскурил, с удовольствием вдохнул полной грудью ароматный табачный дым и заявил:

– А воевать с вами, русскими, я, честно говоря, не вижу никакого резона! По рассказам моих старых генералов, в России нет совершенно ничего интересного: плохие дороги, грязь, деревянные дома, скука… Нет, я сейчас нацеливаюсь на Польшу и Саксонию! Дворянские каменные замки, веселые большие города, пышные балы, податливые красавицы! Война ведь тоже должна быть красивой и приятной…

Минут через пятнадцать, сам немного устав от собственных цветастых и бестолковых речей, шведский король, наконец, собрался уходить:

– Извините, достопочтимый сэр, но вынужден откланяться, пора готовиться к очередной охоте. Образно выражаясь: спешу на зов охотничьего рога, заглушающего громкий лай верных и бесстрашных собак! – На пороге обернулся и любезно предложил: – Может, вам выделить знающего провожатого до Мариенбурга?

– Вы не будете возражать, государь, если нас сопроводит до сей крепости герцогиня курляндская, прекрасная Луиза?

– Да на здоровье! – весело откликнулся Карл. – Тем более что сам герцог – Фридрих-Вильгельм, похоже, тяготится обществом своей взбалмошной супруги. Пусть уж наша рыжая бестия развеется немного… Кстати, если вам, мой благородный сэр Александэр, когда-нибудь в голову придет странная блажь – пообщаться со мной, то я всегда буду рад поспособствовать этой прихоти. Вот вам отдельная, бессрочная дорожная грамота. Если соберетесь посетить мой славный Стокгольм, то она поможет вам в этом: мои верные подданные – при предъявлении этого пергамента – обязаны незамедлительно сопроводить вас в столицу шведского государства.

Почти трое суток, пока они добирались до Мариенбурга, Егор был вынужден провести в одиночестве: предатель Алешка сразу же, улыбаясь счастливо и томно, проследовал в герцогскую карету, за полупрозрачной занавеской которой призывно и настойчиво мелькали рыжие кудряшки…

Крепость Мариенбург стояла на маленьком острове – посередине ливонского озера Пойп: каменные стены поднимались прямо из речных вод, от берега к крепости вел деревянный – на дубовых сваях – крепкий четырехсотметровый мост.

– Раз есть такой шикарный мост, значит, это и не совсем остров! – на немецком языке резюмировал Егор, когда они въехали, предъявив королевскую грамоту, внутрь крепости и выбрались из карет на булыжную мостовую. – Это значимо упростит дело – при возможном решительном штурме…

– И ничего подобного! – возразила ему рыжеволосая Луиза. – У этого моста – совершенно особая конструкция: его, при желании, можно полностью разобрать на составные части всего-то за полтора часа. А в закромах данной крепости находятся очень большие запасы ржи и пшеницы…

Вокруг было людно и шумно: нарядные и возбужденные жители Мариенбурга – компактными группами – целенаправленно и уверенно перемещались к старинной кирхе, увенчанной островерхим шпилем.

– Праздник какой-то? – поинтересовался Егор у уличного торговца, предлагающего прохожим горячие пироги с озерной рыбой.

– Свадьба, мой добрый господин! – радостно поведал ему пирожник. – Служанка почтенного пастора Глюка – юная Марта Элена Екатерина – выходит замуж за Иоганна Рабе, храброго королевского кирасира…

Глава девятая

Женские штучки и судьбоносный выбор

Комендант Мариенбурга – худой и болезненный тип с длинной и совершенно непроизносимой немецкой фамилией, прочитав документ, начертанный рукой Карла Двенадцатого, только беспомощно развел руки в стороны и равнодушно заявил:

– Извините, но ничем не могу помочь вам, мои высокородные господа! В грамоте моего обожаемого и неподражаемого государя Карла сказано однозначно: «Данное разрешение действует, если только сама девица Марта Скавронская возжелает того…» Все же предельно ясно: девушка, выходящая через полтора часа замуж, не может желать отъезда из своей родной страны на далекую чужбину… Вы не согласны со мной?

Беспомощно переглянувшись с Алешкой, Егор, упрямо скрипнув зубами, настойчиво проговорил:

– Герр комендант, я бы хотел поинтересоваться желаниями этой девушки лично у нее! Я думаю, что текст грамоты короля Карла разрешает мне сделать это.

– Конечно-конечно! – как ветряная мельница замахал немец на шведской службе своими худыми и костлявыми руками. – Имеете, сэр Александэр, полное право!

Я сейчас же отправлю стражу за невестой, и вы сможете самолично пообщаться с этой молоденькой и приятной особой…

Курляндская герцогиня, неожиданно нахмурив свои тоненькие, специально выщипанные каштановые брови, предложила:

– Господа, давайте отойдем в сторону – всего на пару слов! – Крепко взяв Егора и Алешку под локти, она властно переместила их к открытому окну, выходящему в крохотный внутренний дворик, откуда в комнату врывались чарующие весенние ароматы.

«А эта Луиза – та еще штучка! – насмешливо доложил внутренний голос. – Пока охмуряла глупого и доверчивого Алешку, так все строила из себя грустное и эфемерно-утонченное создание, а сейчас-то маска чуть приоткрылась… И что же там, под этой маской? А там – о-го-го! Не, быть нашему маркизу – подкаблучником задумчивым и безропотным, ей-ей…»

– Давайте поговорим как взрослые люди! – сразу же взяла быка за рога рыженькая Луиза. – Хотите, я помогу в этом деле? Я же вижу, что вам очень надо вывезти эту ливонскую простушку в Россию… Очень-очень надо! Я ведь права? Но для чего она вам так необходима? Прошу вас, господа, будьте искренни и откройте мне правду! Только если я буду знать все, только тогда и смогу действенно помочь. Ну, будем и дальше играть в глупую и вредную молчанку?

Решив, что хуже все равно не будет, Егор кратко рассказал герцогине: о неустроенной личной жизни царя Петра, о страшной судьбе ветреной и неверной Анны Монс и о странных миражах, которые им довелось однажды наблюдать над гладью Ладожского озера – в жарком летнем мареве…

– Да, знаки свыше – это очень и очень серьезно! А миражи, бесспорно, относятся к таким знакам, – Луиза пристально посмотрела на Алешку и спросила – с легкими ревнивыми нотками в голосе: – А ты, дорогой, наблюдал тогда – эту озерную Марту? Она и вправду так красива, как рассказывает сэр Александэр?

– Видел, очень даже красивая! – подтвердил Бровкин, после чего незамедлительно и торопливо поправился: – Просто милая и симпатичная девушка. А ты, звезда моя яркая, настоящая красавица…

– Что ж, милая и симпатичная – уже совсем немало! – великодушно признала Луиза и тихонько спросила, выразительно стреляя глазами в сторону входной двери: – Это, кстати, не она ли будет – наяда вашего мечтательного царя?

Егор незамедлительно обернулся и внимательно оглядел мужчину и девушку, вошедших в парадный зал комендантского дома. Пара смотрелась очень даже гармонично и была одета в нарядные и праздничные одежды. Высокий и широкоплечий мужчина средних лет красовался в новеньком кирасирском мундире, украшенном двумя скромными медальками, и с длинной шпагой в кожаных, слегка потертых ножнах. На девушке было скромное светло-розовое платье, обшитое – со всех сторон – многочисленными оборками и кружевами. Платье очень даже выгодно подчеркивало все достоинства ладной и крепкой девичьей фигуры, выставляя на всеобщее обозрение точеные белоснежные плечи и четвертинки полушарий полной и аппетитной груди.

– Славная улыбка, милые ямочки на щечках, очень живые и чувственные глаза, темные такие, опасные – для отважных и сентиментальных мужских сердец! – тихо и одобрительно прокомментировала герцогиня. – Что ж, я берусь за это романтичное дело! А данный солдафон, он же – жених, личность, бесспорно, жалкая. Глаза – пустые и жадные! Дайте ему, господа мои, немного гульденов, и он (даю слово герцогини!) откажется от всех своих притязаний… Господин комендант! – Она громко обратилась к кавалеру с длинной и совершенно непроизносимой немецкой фамилией: – Я желаю незамедлительно поговорить с этой девушкой – с глазу на глаз! Да, а кирасир пусть подождет за дверью… Не сметь мне возражать! Солдат, вы любите золотые тяжелые кругляшки? Вот и идите себе за дверь, там с вами благородный маркиз потолкует – о делах финансовых… Маркиз, мой друг, вы что там – уснули? Идите, идите, поговорите с кирасиром…

Бровкин, в просторных карманах которого было предусмотрительно размещено несколько бархатных кошельков, под завязку наполненных гульденами славного короля Карла, и Иоганн Рабе, совершенно ничего не понимающий и полностью сбитый с толку, послушно удалились в коридор. Курляндская же герцогиня с Мартой Эленой Екатериной Скавронской уединились в одной из боковых комнатушек. Егор – волей-неволей – остался в обществе унылого и скучного коменданта Мариенбурга. От нечего делать они успели даже сыграть партию в шахматы: Егор предсказуемо выиграл, но с большим трудом, только в затяжном эндшпиле, успешно проведя пешку в ферзи, после чего начал посматривать на меланхоличного коменданта крепости с толикой уважения…