Роман Злотников - Пушки и колокола Страница 33

– А сукна доброго.

– Сукна? – задумчиво переспросил паренек. – Сдюжу, – решительно подняв глаза, отвечал тот.

– Вот и лад, – усмехнулся в ответ пенсионер. – Третьего дня пряжи принесут от меня, – деловито распорядился он. Потом, поймав недоуменный взгляд мальца, добавил: – Счету небось не обучены?

– Нам счет тот и не надобен. Не ткачей то дело, – важно отвечал паренек. – Тятька говорил… Он только и умел считать, – чуть подумав, закончил пацан.

– Ты теперь за старшего, тебе и решать. Третьего дня, после утрени, тебя ежели дома не окажется, другим калым отдам.

– Обучишь счету твоему, окажусь, – мрачно отвечал тот.

– Звать как?

– Ершом и звать.

– Где Никола-чужеродец живет – ведомо?

– А кому неведомо-то?

– Завтрего дня и жду после утрени. Мальцов счету обучаю. Приходи, – снова вспомнив незатейливый мотивчик «Самары-городка», пришелец вышел в сени.

– Слышь, Никола, – уже на улице окликнул пенсионера Милован. – А не слишком щедр ты?

– А тебе-то что? Из своей мошны плачу.

– А чем тебе маститые мастеровые не любы-то?

– Чего не любы? – Николай Сергеевич лишь пожал плечами в ответ. – Борзы уж чересчур! Да и дерут не по-божески.

– А мальцов-то куда? Опыту ж с гулькин нос.

– Значит, переучивать проще будет.

– Опять чего удумал? Неймется тебе, я гляжу. Чего в этот раз?

– Как слажу, так и расскажу.

– Ну, Никола, я того, – осторожно привлек к себе внимание Тит. – Когда подойти-то?

– А ты, – трудовик очнулся от своих думок. – После обедни. Ведаешь, где мальцов наукам ратным обучают?

– А то! Ведаю, конечно, – детина расплылся в довольной улыбке.

– Так и подходи туда. Ты только чего не думай… Сам учиться с тобой на пару буду.

– Даст Бог, так и ладно все будет, – радостно отвечал тот.

– Чему учить-то собираешься? – поинтересовался Милован, когда сопение дружинника утихло.

– Врагов скручивать.

– Опять премудрость из грядущего? – уважительно кивнул бородач.

– Типа того, – уклончиво отвечал пришелец, не желая пока вдаваться в подробности. Хотя такой ответ более чем удовлетворил Милована.

– Николай Сергеевич, прокатиться изволь! – Перед товарищами возник уже знакомый кузовок. – Смотри, как ты велел, все сделано, – Стенька весело кивнул в сторону порядком изменившегося транспортного средства. Теперь уже – не просто деревянный ящик, устланный кое-как рогожкой, но уже паланкин с претензией чуть ли не на роскошь; аккуратно обитый изнутри красным сукном, с подушками под поясницу да козырьком тряпичным, защищающим глаза от солнечного света.

– Народцу-то сразу и поприбавилось, как по-твоему сделали! – подхватил Ивашка. – Один такой кузовок на всю Москву.

– Здравия вам, Вольговичи, – усмехнулся пенсионер, глядя на взмыленных парней; видать, день у них задался, и отбою от желающих прокатиться не было. – Умаялись небось. Роздых бы взяли.

– В мать-сыру землю как сляжем, так и роздых будет, – весело отозвались парни. – Нам нынче чем ноги шибче, тем деткам сытнее. Уважь, Николай Сергеевич, дозволь за милость отблагодарить.

– По-вашему будь, – кряхтя, пенсионер забрался в тряскую конструкцию.

– И ты, мил человек, – обратился Ивашка к Миловану.

– Бо другу Николая Сергеевича и от нас – почет, – подхватил верный Стенька.

– А женки не засрамят, что так возите? – усмехнулся в ответ бородач, но в кузовок забрался.

– Женкины дела – дом содержать да с детьми тетешкаться, – разом приподняв конструкцию, потяги стронули ее с места. Сделав несколько неуверенных шагов, они, сподобившись, принялись разгоняться. Сначала до скорости шага неторопливого, потом до широкого шагу, а затем, раскочегарившись, и до бега. – Моя женка Николу благословила да наказ дала; что с голоду подохнуть не дал, за «спасибо» до гроба самого возить его! – на бегу ухитряясь и разговаривать, и на пешеходов покрикивать, и шуточками разухабистыми с коллегами по ремеслу перекинуться, и дыхание не сбить, крикнул Ивашка.

– Куда отвезти-то?! – тут же подхватил Стенька.

– Домой вези!

– Ну, держись!

Конструкцию угрожающе кренило и качало из стороны в сторону, и то и дело казалось, что вот-вот, но перевернется кузовок к чертовой матери. Пассажиров нещадно трясло, когда молодые люди перепрыгивали ухабины, мостки или лужи, но Николай Сергеевич уже привык, ибо это не первая его поездка была, а Миловану, несмотря на весь этот дискомфорт, она явно нравилась. Не будь у пришельца сейчас голова забита текущими проблемами, так и подумал бы он над повышением уровня комфортности кузовка, однако в этот раз повременить решил. А тут – и к дому прибыли.

– Ну, женушка, встречай хозяина, – едва зайдя внутрь, приветствовал Булыцкий занятых на прядильных станках женщин; как на подбор у всех – двухколесными, – да накорми мужчин, чем Бог послал.

– Дня доброго, тебе, супруг мой. Здравия тебе, Милован, – с бабьего кута, тепло улыбнувшись и придерживая округлившийся животик, вышла Алена. Приветствовав пришедших, она, поглядывая на мужа, продолжала: – Никола снова ни свет, ни заря по заботам сорвался; оно уже и волос бел, а все одно кипучий.

– Так то – и лад, – хмыкнул Милован. – Оно при мужике кипучем – и баба довольна. А ежели так, то и лад в доме-то, и деток лавки полны.

Кликнув дворовых, женщина принялась готовить стол, раскладывая приборы: вилки, при виде которых Милован лишь поморщился, ложки, да плошки под супец наваристый, да кашу злаковую. Тут же подбежали и девки, которые, ловко орудуя ухватами, вытащили из печи котелки с яствами да кувшин с топленым молоком[76], так любимым пенсионером еще с детства.

– Это чего? – недоверчиво покосившись на сосуд, поинтересовался гость.

– Молоко топленое. Ладная штука, да только тебе для начала – чуть. Вдруг чего? – вспомнив, какую злую шутку сыграл с его товарищем Синекод[77], предостерег пожилой человек. – То моему брюху – услада, – до краев наполнив глиняную кружку, аж крякнул хозяин дома, махом осушив емкость. – Или квасом угощать?

– Мне бы квасу лучше, – покачал головой гость. – Оно боязно как-то.

– Ну, гляди, тут – хозяин-барин, – веско закончил трудовик. – Бо напиток – страсть какой добрый[78]. Князю, вон, ох, как по душе пришелся.

– Княжий, говоришь, напиток, – и так, и сяк прикинув, согласился наконец Милован. – Ну, так и грех отказывать-то. Кваском и разбавлю, ежели чего.

– Эгей, Милован, – остановил того Николай Сергеевич. – Ты одно что-то давай; либо молоко, либо квас. Иначе с брюхом умаешься.

– Давай напитку тогда княжьего, – решился бывший лихой.

– Пожалуйста. – Вторая кружка наполнилась золотисто-коричневым напитком.

– Нехудо, – пригубив напитка, оценил гость.

– На здоровье, – усмехнулся в ответ Булыцкий. – Матрена сегодня в гости обещалась. Научим. Зря, что ли, печь тебе сложили?

– А чугунков дашь? – тут же оживился мужик. – Один хоть?!

– Ох, Милован, по миру пустишь, – усмехнулся в ответ тот. – Сам же знаешь: чугунки нынче – ох, как дороги. Не укупишь!

– Да знаю я, – расстроенно хмыкнул его собеседник.

– Этот и заберешь, – Булыцкий кивнул на стоящую посреди стола емкость. – Как кашу утолкуем.

– А ты как?

– А я себе успел сделать. Вон, Матрене и отдадим.

– Ох, благодарю, Никола! – на радостях поклонился бывший лихой.

Отобедав, мужчины умахнули к казармам, где пацанье под руководством Тверда отрабатывали штурм насыпи. Выстроившись в две шеренги, где первая, выставив вперед выполненные в полный рост фанерные щиты, защищала от летящих стрел с обломанными наконечниками вторую, идущую с мечами наготове. Длинная цепь уверенно продвигалась вверх, отплевываясь в ответ такими же не смертельными стрелами, атакуя защитников.

– Тверд, а не перебьют твоих, пока так ползти будут?! Лучнику хорошему отрада в ряд плотный стрелы пускать, – поглядев за происходящим, поинтересовался Булыцкий.

– А щиты на что?! – отвлекшись от действа, отвечал однорукий дружинник. – И то, – ежели ворог худой, да времени на приступ – с гулькин нос. Сами еще учимся, – выдохнув и чуть поостыв, добавил он. – И так и сяк приноравливаемся да команды слушать учимся. Гляди! – набрав воздуху в грудь, Тверд выдал несколько трелей из болтавшегося на шее свистка. Картина атаки тут же изменилась: длинная цепочка, разделившись, разбилась на несколько десятков отдельных атакующих звеньев по три человека, укрывшихся за двумя щитами. Обгоняя друг друга, пацанье с радостным воем ринулось вверх, на штурм воображаемой крепости.

– А с лестницами приставными как?

– И с лестницами слава Богу! – улыбнулся в ответ дружинник.

– Ты вот чего, Тверд. В грядущем для лестниц таких во какую штуку придумали, – взяв в руки мечик и развернув кусок бересты, трудовик живо накидал чертеж зацепного устройства по типу того, что используют пожарные в штурмовых лестницах.