Я Распутинъ. Книга вторая - Алексей Викторович Вязовский Страница 34

— Мистер Распутин, позвольте представиться. Исаак Элиас. У нас с вами есть общий знакомый. Господин Поляков.

Я оглядел Исаака. Вот совсем он не походил на еврея. Не чернявый, нос обычный, одет… ну в Лондоне все деловые люди одеты в костюм с галстуком и котелком…

— Чем могу быть полезен? — вежливо ответил я.

— Я был на вашей встрече с журналистами. Правильно ли я понял, что два дня вы еще планируете находиться в Великобритании.

— Совершенно верно.

— Тогда вот, извольте — Элиас протянул мне запечатанный конверт с неизвестной монограммой.

— Что это?

— Приглашение на встречу в Артс Клаб. С вами желают познакомиться весьма высокопоставленные люди.

Насколько я помнил, в Артс Клаб собирались сливки общества — старая аристократия, чиновники. Неужели со мной хочет познакомиться сам король? Я задумался. Вряд ли… Тогда бы меня дернули к Эдуарду прямо в Букингемский дворец. Нет, тут что-то более тонкое.

— Хорошо, я буду.

Исаак вежливо приподнял котелок, слегка поклонился. И был таков.

* * *

— Уиски пойдем пить?

Кто о чем, а Распопов о бухлишке. Шурин вместе с Ароновым намылились идти в паб и звали меня с собой.

— Там еще говорят какой-то эль есть. Не знаешь, Гриша, что за эль?

— Не Гриша, а Григорий Ефимович, дурень! — осадил я Колю — Я так-то именной дворянин!

— Ой, да ладно… а что все-таки за эль?

— Как тебе объяснить? Густое пиво.

— Шибает с ног то?

— Смотря сколько выпить. И вот что… хватит пьянствовать! Поехали смотреть на Дредноут.

— Что за зверь? — оживился Аронов.

— Увидите.

Три часа на поезде — и мы в Портсмуте. Вход в знаменитые верфи охраняется, но я слегка подучив английским словам, посылаю Распопова к докерам, что идут со смены. И тот, перемигнувшись с ними, узнает об «альтернативном входе». При этом вворачивает в речь пару немецких — «я, я» и «натюрлих». Все, как просил.

По дороге в лавке тот же Распопов покупает подержанную робу и три кепки, что носят докеры.

«Альтернативный вход» — это просто сильно заросший кустарником пролом в заборе. Но судя по натоптанной тропинке — ходят тут часто.

Идем, глазеем.

— Богато живут — вздыхает Аронов — Вон сколько кораблей.

И правда, с полсотни стапелей, краны, между ними железная дорога, по которой суетливо снуют паровозы с платформами.

Военная часть верфи вообще не охраняется. Небольшой заборчик, проходная… Военных моряков много — но они все при делах.

Мы забираемся на небольшой пригорок, раскладываем на траве нехитрую снедь — булку хлеба, вареное мясо со специями, овощи. Попытку достать бутылку я мигом пресекаю.

— После выпьем. Ежели дело выгорит.

— Какое дело? — интересуется Аронов.

— А вот какое — я достаю из сумки цейсовский бинокль, что мне привез Щекин из Оберкохена. Разглядываю Неустрашимого. Хорош! Гигантский, доминирующей над всей верфью корабль, аж с пятью орудийными башнями, Дредноут подавляет своей мощью.

— Вот же махина! — Распопов забирает у меня бинокль, любуется кораблем.

— Сто шестьдесят метров, пятнадцать тысяч тонн — я отламываю хлеб, делаю бутерброд. Не зря по дороге читал бумаги морского ведомства. Что-то в память да запало.

— В пудах это сколько? — бинокль переходит к Аронову.

— Без малого, почти мильон пудов — вздыхаю я — Самый большой корабль в мире.

Шурин присвистывает, тоже делает себе бутерброд на манер моего.

— А рядом что за зверя строят?

— Беллерофон. Еще один линкор.

У соседней причальной стенки стоял недостроенный «товарищ» Дредноута — более бронированный, более быстрый.

— Ежели такая монстра начнет стрелять из всех пушек… допустим, возле Питера…

— Снесет все к хренам — закончил я мысль Аронова — Каждый снаряд по двадцать пудов. Почти тысяча штук в казематах.

Сам Дредноут к началу Первой мировой устареет. А вот Беллерофон повоюет, в Ютландском сражении хорошо так врежет немцам.

Я задумался. Для России выгодно, если война между союзниками и Германией затянется. Францию с Англией немцы, может, и побьют, но если к ним присоединяются Штаты, то победа у Антанты, считай, в кармане. Даже без участия России. А это значит, что делить и перекраивать Европу будут в Лондоне и Париже.

Мне предстояло принять тяжелое решение. Я опять взял бинокль, еще поразглядывал суету возле Дредноута. На него шла погрузка сразу с двух широких трапов. Их охраняли морские пехотинцы с винтовками, но на докеров они внимания не обращали. Так стояли, для вида…

Что выгодно России? Очевидно, чтобы Англия, Франция и Германия максимально ослабили друг друга в предстоящей войне. Решено.

— Робу давай, — потребовал я у Николая.

Переоделся, нащупал в сумке динамитные шашки — остатки эсеровских бомб, достал их. В одну засунул длинный бикфордов шнур. Пока все это тащил через границы — семь потов сошло. Шашки так и вовсе пришлось в штанины прятать — благо лично не досматривали. Шнур ехал вместе с тифлисскими деньгами. Вот и пригодилось.

— Гриша, что ты?! — испугался Распопов. У Аронова в руке сломался огурец.

— Тута меня ждите! — я сложил все в котомку, накинул на себя робу шурина — И цыц мне! Ни слова никому! Прокляну.

На подрагивающих ногах я направился к Дредноуту. Влился в толпу рабочих, пониже натянул кепи. Потом подхватил какой-то ящик и, глядя в землю, пошел к трапу. Если остановят, то придется бежать. И очень быстро. Надо было предупредить сибиряков, но кто же думал, что тут такой бардак. Хотел просто изучить гавань, поразведывать… Впрочем, наглость — второе счастье.

Тяжело вздохнув, шагнул на трап. Ну что… посчитаемся за Орджоникидзе. Как раз через 50 лет, тут же, в Портсмуте, англичане попробуют заминировать корабль Хрущева. А заодно за Императрицу Марию и Севастополь. Эти взорвали немцы с итальянцами, но и англичане не чужды диверсиям. Пусть на собственной шкуре почувствуют…

Морские пехотинцы даже не взглянули на меня. Я спокойно поднялся на палубу и… растерялся. Огромный «аэродром» со спешащими людьми, грохот кувалды, дым из трубы — Дредноут прогревал турбину. Двинулся к носовой башне. Люк в нее был открыт, мимо, толкнув меня, проскользнул матрос.

— Не стой на дороге, осел!

Я посторонился, начал спускаться в казематы. Первый уровень, второй… Хватит мне времени уйти? Шнур был длинный, десятиминутный. Тлеть будет долго.

Наконец, я спустился в снарядный погреб. Заглянул осторожно внутрь. Пусто. На стеллажах лежат огромные, двадцатипудовые снаряды. Видимо, Дредноут недавно вернулся из похода — еще не рагрузили. Ну что ж… Придется за разгильдяйство ответить. Бросив коробку, я прошел в самый конец погреба, приладил шашки позади последнего снаряда. Перекрестился, зажег спичкой бикфордов шнур. И тут же