Валерий Большаков - Закон меча Страница 36

Иногда «каноэ» плыло над глубокими, черно-зелеными омутами, иногда скребло днищем на отмелых местах. Дважды пришлось нагибаться под стволами, перекинутыми с берега на берег, – то ли мосты, то ли бурелом. В устье ручей рывком раздался вширь и вглубь, и горизонт, зажатый лесом, мигом убежал вдаль, упершись в сосняк на том берегу Олкоги.

– Самое то! – сказал Асмуд довольно. – Пороги Пчевские, считай, пройдены. Дальше чистая вода!

– Чистая-то она чистая… – протянул Крут. – Да как бы Вадим очередную пакость нам не устроил…

– Ты веришь, что ярл продался свеям? – нахмурился Асмуд.

– А как тогда те прошли Южными воротами? – парировал Крут. – Мои ребята бились там и рассказывали одно – Вадимова гридь мечей на свеев не поднимала.

Асмуд засопел.

– Я однажды подслушал, – молвил Олег неуверенно, – как Вадим с попом ромейским беседовал. Тот ему предлагал помощь императора, чтобы конунга скинуть, а Вадим был против, сказал, что лучше со свеями сговорится или с датчанами! Чуете?

– Ага… – тяжело обронил Асмуд, подумал и решил: – Что ж, будем беречься!

И с силою заработал веслом, выгребая против течения. Крут молча помогал хевдингу.

– Скажи, Асмуд, – решился вдруг Олег, – а почему ты меня выбрал в поход?

Широкие плечи Асмуда передернулись.

– А просто… – буркнул хевдинг. – Ты ж Вещий! Вот и будешь нам… того… возвещать! Кстати, а про Вадима ты ничего не ведаешь?

– Ведаю, – усмехнулся Олег. – Через пару лет ярл восстание подымет… против Рюрика!

– Ага! – довольно воскликнул Асмуд. – Значит, нам удача светит.

– А то! – бодро откликнулся Крут.

Удача выпала за следующим поворотом – у бережка, причаленные за деревья, стояли в ряд пять арабских посудин, нареченных завами. Товары из Хорезма или Халифата грузили на большие шебеки или сафины, переправляли к хазарам, а там, в дельте Итиля, перегружали на мелкие фелюги и завы, группируя караваны и одолевая зловредные реки да волоки.

Арабы, оставив завы, сошли на берег для молитвы. Повернувшись в сторону Мекки, они отбивали поклоны. Олег только головой покачал: вокруг сосны с березками, елки, скалы, перезвон холодных ручьев, а надо всеми этими красотами Севера звучит заунывная формула Юга. «Ла илаха илля ллаху, – возносились голоса арабов, – уа Мухаммадун расулу-л-лахи!» Закроешь глаза и видишь знойное небо, выбеленное солнцем, сонных верблюдов в тени пальм и минареты, схожие с ракетами…

Асмуд хевдинг притормозил, уперевшись в борт зава, крутобокого, с высоко задранными кормой и носом, и прокричал приветствие:

– Ас-саляму алейкум!

Свесившись с палубы, ему радостно ответил капитан-нахаза:

– Ва алейкум ас-салям! Ва рахмату-ллахи ва баракатуху!

– И вам мир и милость Аллаха и благословение его, – меланхолично перевел Крут и добавил: – Аллах – это бог ихний.

– А откуда Асмуд арабский знает? – полюбопытствовал Пончик.

– О! Где нашего хевдинга только не носило! Мы, когда на Севилью ходили, потеряли хевдинга – там, в Кордове. Думали, сгинул. Как же! Вернулся лет через пять, живой и здоровый, загорелый дочерна… Ага, сговариваются!

Нахаза с хевдингом говорили так быстро, что Олегу и отдельных слов было не разобрать. А уж как Крут общий смысл улавливал…

– Вместе пойдем! – удоволенно сказал Асмуд, оборачиваясь. – До Дины, а там разминемся. Знакомьтесь – это Зайнаддин Абд-ар-Рашид ибн ал-Варди, купец, путешественник и воин Аллаха!

Зайнаддин, высокий и костлявый старичок с остренькой бородкой, с достоинством поклонился.

– Ас-саляму алейкум! – старательно повторил Олег.

– Ва алейкум ас-салям! – ласково ответил Зайнаддин.

– Он на старика Хоттабыча похож, – прошептал сзади Пончик.

– Точно! – улыбнулся Олег.

Русов распределили по завам – Асмуд и Крут с Пончиком остались с Зайнаддином, и лодку весинскую привязали за кормой зава, а Олег поднялся на борт «Аль-ваки», которым командовал Абу Бекр Ахмад ибн ал-Факих ал-Хамадани. Ко всеобщему удовольствию, Ахмад сносно говорил по-русски.

– Бисми-лляхи-р-рахмани-р-рахим![59] – прокричал Зайнаддин.

– Бисмилла! – пробормотал Ахмад и раскомандовал-ся, подгоняя гребцов.

– Почтенный, – сказал Олег вежливо, кивая на свободное весло, – дайте и мне отработать долг!

– Если так угодно дорогому гостю, – хитро улыбнулся Ахмад.

Олег сел, взялся за весло из дерева акации и включился в работу.

– Молодец, Олег! – крикнул Асмуд. – Пусть все думают, что мы рабы Зайнаддина! Может, тогда не привяжутся!

Завы, выстроившись в кильватер, неспешно поплыли вверх по реке, вдоль берега, почти отвесного и словно бы выложенного рукой человеческой, – такое впечатление оставляли серые плиты ордовикского известняка. С высоких крутояров выгибались крученные ветрами сосны, махали ветвями над бурой водой Олкоги. Двумя часами позже задул сильный северный ветер, и арабы подняли косые реи с парусами «сетти» – треугольными по форме. Заскрипели мачты, запели снасти. Гребцы, уложив весла, разминали притомившиеся мускулы.

Наступил вечер.

– Ахмад! – послышался голос хевдинга. – Мы тут посовещались… Короче, останавливаться не будем, пройдем исток Олкоги по темноте!

– Вас ищет Вадим? – спросил догадливый Ахмад.

– Нас-то они не ждут, – ворчливо ответил Асмуд, – хотя встрече ярл-изменник не порадуется. А вот тючки ваши распотрошат, зуб даю!

Ахмад задумался. Снял чалму, почесал потную плешь и кивнул:

– Иншалла![60]

Ветер не унимался, дул и дул в корму, натягивая «сетти» пузырями. Тьма заволокла все небо, потушила закатные сполохи, победным салютом зажгла созвездия. Ночь была безлунной, но света звезд хватало, чтобы тянуть по Олкоге бледную «дорожку к счастью».

Слева смутно завиднелись стены Гадара, крепостцы у самого истока Олкоги. За частоколом плясали отсветы костров и шатались горбатые тени, словно нечисть лесная устроила в крепости свои тайные радения.

Завы проходили медленно, с трудом. Загавкала собака, забрехала другая. Звонко разнеслась ругань, лай перешел в визг и смолк. Олег стоял у борта и подгонял неспешный зав – давай, ну давай же!

Гадар сдвинулся за корму последнего зава в караване, и тут же сильный толчок остановил «Аль-ваки». Олег полетел на палубу. Вскочив, он кинулся на нос. Там уже метался Ахмад.

– Ах, шакалы! – шипел он. – Свиные объедки!

– Что там? – подлетел Олег.

– Гляди!

Олег перегнулся через борт и разглядел мокро блестящие бревна. Они были сцеплены по четыре и связаны в плавучий заслон, перегородивший Олкогу.

– Ах, что надумали!

На берегу расслышали и увидели «нарушителей». Залязгало било, играя тревогу. Десятки людей с факелами побежали по берегу, крича и брякая железом.

– Не подпускайте их! – крикнул Олег и полез за борт.

– Куда ты?! – охнул Ахмад.

– Перережу веревки!

Грубые голоса с берега поднялись на октаву, раздавая команды. Затренькали луки, жаля завы убийственными стрелами. Загремели дубовые катки под спускаемой скедией, с шумом раздалась вода, принимая кораблик.

– Весла на воду! – послышалось так внятно, будто невидимые гребцы были совсем рядом.

Олег, цепляясь за форштевень «Аль-ваки», нащупал ногой верткое бревно и оттолкнулся от зава, балансируя и приседая для пущего равновесия. Мимо прожужжала стрела и булькнула, уходя в воду. Стоя на карачках, напрягая ноги на разъезжающихся бревнах, Олег выхватил нож. Рукою нащупав мокрый узел, принялся резать его и кромсать. Затянутые ремни из моржовой кожи поддавались туго.

– Асад! – прокричал Ахмад. – Саид! Хасан! Убайда!

Олег оглянулся. Скедия была совсем близко. Через борт перевесился Ахмад, держа в руке зажженный факел.

– Как ты, Халег? – крикнул он.

– Режу! – пропыхтел Олег. – Бейте тех, в скедии! Иначе толку не будет!

– Ай, шайтан!

Ахмад дернулся в сторону, и в дрожащем свете факела блеснула пролетевшая стрела.

– Получай! – крикнул Ахмад, швыряя в скедию изящный кувшинчик. Следом полетел факел. Полыхнуло пламя, взвилось ярким клубом, запалило скедию. Гребцы дружно заорали, бросая весла и ныряя за борт. «Что он туда бросил?» – думал Олег, лихорадочно перепиливая третий узел. Крепкое вино? Вряд ли… Тут над водою поплыл ароматный дымок, и Олег догадался о содержимом сосуда. Ахмад не пожалел благовонного масла!

Мигом опустевшая скедия полыхала ярко, вертясь и сплавляясь по течению. Пользуясь освещением, Олег рубанул последний узел, и плавучая загородка лопнула, концы ее стали расходиться, словно открывая ворота к Ильменю. Нож булькнул в воду, а Олег, отчаянно распрямляя ноги, прыгнул за удалявшимся завом. Правая рука промахнулась, и Олег повис на одной левой, вцепившись в натянутый штаг. Крепкая рука Ахмада тут же сжала Олегово предплечье.

– Держись! – сказал араб с натугой.

– Держусь!..