Александр Филичкин - Разведчик, штрафник, смертник. Солдат Великой Отечественной Страница 37

Осоловевших от обильной еды арестантов ефрейтор сопроводил к интенданту. Тот выдал им почти новую форму непривычного образца, по всей видимости, польскую. Вдобавок к одежде и обуви парни получили вещевые мешки явно советского производства. На продовольственном складе пленные затарились сухпаем, на этот раз немецким.

После чего пожилой каптенармус с осуждением посмотрел на их заросшие физиономии. Сокрушенно покачал головой и ушел в глубь темной каптерки. Скоро вернулся и совершенно неожиданно для красноармейцев вручил им тупые ржавые ножницы, маленький обмылок и опасную бритву известнейшей фирмы «Solingen». Правда от долгого употребления она оказалась сточена почти до половины, но ей все еще можно было бриться!

Пленные красноармейцы быстро вернулись в барак и принялись приводить себя в порядок. Как могли коротко остригли бороды и волосы на голове. Затем тщательно соскоблили щетину. Если с растительностью на лице все управились самостоятельно, то головы парням побрил расторопный Алексей. Затем он занялся собой. Как ни странно, он и свою черепушку выскоблил до зеркального блеска. Причем умудрился ни разу не порезаться.

Бойцы быстро умылись до пояса и переоделись. Не теряя ни секунды, торопливо схватили свои мешки и выскочили из барака. Построились на плацу и стали дожидаться сопровождающего. Спустя пять минут появился ефрейтор. Критически осмотрел пленных и откровенно порадовался перемене, произошедшей с ними. Он удовлетворенно кивнул и коротко бросил:

— За мной! — повернулся и направился к канцелярии лагеря.

Здесь он передал парней на попечение неказистого служащего. Бойцов сначала сфотографировали, а затем отправили к писарю. Немецкий крючкотвор тщательно опросил заключенных и заполнил уйму необходимых формуляров. К тому времени, когда он закончил бумажную волокиту, фотограф принес уже готовые снимки. Передал их начальнику и исчез.

Дотошный бюрократ тщательно сверил полученные карточки с лицами пленных. Вклеил в соответствующие документы и поставил печать. Лишь после этого появился Фридрих. Расписался в многочисленных ведомостях. Получил новенькие аусвайсы для заключенных и проездные документы. Спрятал бумаги в нагрудный карман гимнастерки и вышел на крыльцо.

Команда бывших смертников поспешила за немцем. Баер подвел их к высокому забору и остановился возле ворот. Там парней ожидал очередной сюрприз. Вдоль колючей проволоки стояли тринадцать разнокалиберных кожаных чемоданов. Они сильно отличались друг от друга своими формами, размерами и цветом, но все без исключения были очень туго набиты. Причем каждый из них оказался заперт на небольшой висячий замочек.

Ефрейтор взял самый маленький дорожный баул, больше похожий на саквояж, и отошел с ним в сторону. Потом приказал пленным разобрать остальные вещи и встать с ними в строй. Стараясь схватить то, что поменьше, все пленные опрометью кинулись к поклаже. Наконец шумная суматоха закончилась, но не все были довольны ее окончательным результатом. Еще бы, уж очень большая разница была в весе этих предметов. Поэтому бойцы с совершенно разным настроением заняли место в шеренге и поставили свою добычу возле себя. Григорий был, в общем-то, спокоен. Ноша ему попалась средняя, как по объему, так и по тяжести.

Сначала Фридрих внимательно осмотрел вытянувшихся во фрунт пленных. Затем изучил их груз. Он подходил к каждому по очереди и приподнимал его багаж. Немец сразу понял, что кто-то из парней ухватил то, что полегче, а кому-то досталось самое тяжелое. Немец отметил ощутимую разницу в весе и решил исправить все на свой лад. Сначала он переставил несколько чемоданов. Потом решил, что здесь нужен безмен, иначе все равно не получится полностью уравнять шансы, и задумался.

Охранник оказался по-своему справедливым и весьма рациональным человеком. Он не стал мудрить и заявил:

— Приказываю двигаться в одну шеренгу — гуськом. Интервал — два шага. Каждые полчаса ходьбы будете меняться чемоданами. Первый номер уступает свои вещи второму и так далее. Последний в строю передает груз ведущему. — Он отошел к своему саквояжу, поднял его и скомандовал: — Вещи взять! Налево! Шагом марш!

Все дружно подхватили тяжелую поклажу и цепочкой направились к воротам. Огромные створки протяжно заскрипели и, как показалось Григорию, очень медленно открылись. Радость узника, вырвавшегося из тюрьмы, до краев заполнила истерзанную душу парня. Он шагнул вперед и с громадным облегчением подумал: «Слава богу, я вырвался из этого ада!» Следом пришла пугающая мысль: «А что ждет меня впереди? Вдруг там будет еще хуже?»

Возле ограды стояли шестеро хмурых поляков, вооруженных кавалерийскими карабинами. Похоронная команда деловито окружила пленных. Двинулась вместе с ними и неотступно сопровождала во время всего долгого пути. Небольшой отряд медленно двигался через густой сосновый лес. Истощенные пленные едва волокли огромные тяжеленные чемоданы. Возникшая в момент выхода из лагеря эйфория постепенно угасла, и Григорий почувствовал невыносимую тяжесть своей поклажи. Огромный груз тянул мышцы и сухожилия. Сжимал кости и деформировал суставы.

— Если ты хочешь жить, — то и дело говорил себе Григорий, — то нужно терпеть и тащить эти проклятые шмотки через «не могу». — Он так и делал. Впрочем, как и все остальные его товарищи по плену.

На дорогу до станции, которую месяц назад заключенные преодолели за пару часов, на этот раз ушло около трех. Измученные пленные не могли двигаться быстрее, а поляки и не собирались им помогать. На упитанных лицах высокомерных шляхтичей явно читалось: «У каждого своя работа. У быдла — тащить груз. У нас, у благородных — охранять драгоценный обоз».

Маленькая группа тяжело навьюченных парней шла с небольшими, но частыми перерывами. Ефрейтор сразу понял, что понукать пленных совершенно бесполезно. Они до смерти рады, что остались в живых, и буквально рвут из себя последние жилы. Однако их слабых сил совершенно недостаточно, чтобы двигаться хоть немного быстрее.

Все эти часы Фридрих неукоснительно следил за планомерной ротацией вещей. Ровно через двадцать пять минут он командовал:

— Стой! Поставить чемоданы! Отдых пять минут!

Все заключенные мгновенно бросали неподъемный груз и без сил валились на землю. По прошествии назначенного времени Фридрих приказывал:

— Встать! — Пленные поднимались на ноги и занимали место возле своей поклажи. Баер командовал: — Два шага вперед! Ведущий, перейти в хвост колонны! Взять чемоданы! Шагом марш!

Только ближе к обеду тягловый караван заключенных, наконец, вышел из леса и оказался перед железнодорожной станцией. Возле здания вокзала вальяжно прохаживался немецкий патруль, состоящий из армейского офицера и двух солдат с автоматами. Баер о чем-то коротко переговорил с жандармами. Они просмотрели его документы и подошли к пленным. Поляки четко отсалютовали представителям новой власти.

Фридрих оставил заключенных под вооруженной охраной немцев и поляков и поспешил к кассам. Через несколько минут ефрейтор вернулся с пачкой билетов. Все это время патруль находился рядом с пленными и не отходил от них ни на шаг. Военные терпеливо дождались прихода поезда и не спешили уходить даже после его появления.

Подозрительные жандармы продолжали наблюдать за арестантами до тех пор, пока те не загрузились в поезд со всеми вещами. Лишь когда вагоны тронулись в путь, военные вернулись к своим делам. Они отвернулись от станции и неспешной фланирующей походкой вновь отправились по своему маршруту. Поляки построились в две шеренги и отправились назад, в тренировочный лагерь.

Бойцы втащили многочисленную поклажу в тамбур, и ефрейтор указал парням их места. Немец занял одно купе, остальные шесть человек с двенадцатью огромными чемоданами оказались запертыми в другом. Однако даже эта несусветная теснота не шла ни в какое сравнение с той, что пришлось пережить красноармейцам в старой двухосной теплушке. В те дни, когда они добирались до тренировочного лагеря, в их небольшой вагон было набито более сотни заключенных.

Ребята быстро рассовали громоздкий неподъемный багаж по верхним полкам. Правда, пришлось несколько раз перекладывать вещи, прежде чем они смогли достичь вполне приемлемого результата. В конце концов, им все-таки удалось выкроить сидячее место для каждого. Удобно устроившись на полках, бойцы облегченно вздохнули.

Ни с того ни с сего Михаил вдруг высказал неожиданную мысль. Мол, не мешало бы хоть одним глазком посмотреть, что они такое притащили с собой. Но остальные пятеро так шикнули на бойца, что он сразу затих. Хотя и пробурчал недовольно, мол, он и не собирался ломать замки. Лишь хотел аккуратно открыть и снова замкнуть их простой скрепкой, которую стащил в канцелярии. Причем, по его словам, он сделает это так ловко, что никто и не заметит, что их отпирали.