Чёрный глаз Квабада. Проклятие Иштар - Владимир Александрович Андриенко Страница 37

Путь воина.

Лабиринты города Крокодила.

В Верхнем и Нижнем Египте знали легенды о знаменитом лабиринте, построенном по приказу фараона Аменемхета, который содержал 12 крытых зал и не менее 3 тысяч комнат. Но кто помнит ныне о лабиринте Крокодилополя? Он возник гораздо раньше хоть и не был столь велик, но тайны хранил большие.

А было это так:

Вначале никто и не планировал никакого лабиринта. Строители во времена царя Ментухотепа52, которого называли Кормчим Двух земель, вначале построили тайный ход, чтобы правители города Крокодила могли спастись в случае опасности.

Затем построили еще два прохода. Затем еще три уже при царе Сенусерте Великом53. При царице Себекнофру54 появились тупиковые ветки и подземелья стали лабиринтом. И, как говорил легенда, в правление царя Себехотепа в переходах были поселены священные рептилии, которые пожирали свои жертвы, пока те искали выходы. И с тех пор никто не возвращался оттуда.

Но даже великий жрец Себека ныне не знал, что обитает в лабиринте. Может, и были там некогда священные рептилии больших размеров, но не они были проклятием подземных галерей Крокодилополя…

* * *

Эбана покорно опустился по ступеням, которые уводили его вниз. Туда, где не было света. Он слышал, как сверху со скрипом опустились тяжебные обитые медными листами двери. И снова жрецы наложили толстые брусья в засовы.

Амени проследил за тем, чтобы снова были наложены храмовые печати и поспешил к своему отцу, сказать, что он исполнил его волю.

Великий жрец Себека спросил сына:

— И он покорно опустился вниз?

— Да, отец.

— Ты не грозил ему?

— Нет. Он покорно пошел по проклятым ступеням. Ранее нам приходилось силой копьями загонять туда врагов. А этот вот как просто пошел в темноту. Почему?

— Не потому ли что он видел свет?

— В лабиринте нет никакого света, — сказал Амени. — Там только тьма и ужас.

— Для простых людей да, сын мой. Но простого ли человека мы отправили туда? Вот главный вопрос. Ты ведь не знаешь, сын мой, кто этот воин.

— Это Эбана, тот самый, что убил фараона Камоса.

— Нет. Пришло время мне рассказать тебе правду, сын. Возможно, что иного времени у меня не будет. Ты можешь спросить, откуда мне известно про Эбану? Кто сказал мне о его исключительности?

— Откровения оракула Себека? — предположил Амени.

Кемес засмеялся.

— Оракул Себека! Этот старик может только повторять запутанные тексты, в которых никто, даже он сам, не может разобраться. И потому их толкуют как кому нужно. В его предсказаниях наш номарх Себекхотеп увидел себя царем Фаюма.

— Тогда откуда тебе известно про Эбану, отец?

— От великой госпожи.

Амени не понял, о ком говорит отец.

— Она предвидит всё, сын мой. Она рассказала о финикиянке Атле и она рассказала про Эбану.

— Но кто она?

— Она из Фив, сын мой. Из столицы фараона Яхмоса.

— Из храма Амона?

— И я задал ей тот же вопрос, сын. Я пожелал узнать, неужели жрецы Амона-Ра глубже продвинулись в понимании истины. Но они также идут по пути заблуждений.

— Мы заблуждаемся, отец?

— Великая госпожа не имеет отношения к храму Амона. Их знания не больше тех, что собраны в нашем храме. Но что знаем мы? Что есть наша картина мира как не венок из заблуждений, которые завтра будут отвергнуты. Вот финикиянка Атла считает, что великая госпожа — это первая жрица Иштар. Она воспитывалась при этом храме и верит в его всемогущество. Но богини Иштар не существует, как не существует Хатор или Баалит.

— Ты назвал её великая госпожа. В чем же её величие? В даре предвидения?

— Нет. Я лишь недавно стал служить ей. Я понял, что все накопленные мною за жизнь знания ничего не стоят. Вся мудрость храма Себека, все многочисленные папирусы это ничто.

— Ты сам учил меня отец. И я именно благодаря тебе стал понимать истину. Я способен управлять другими людьми. Ты объяснил мне природу власти.

— Я был слеп, сын мой. Я говорил с ней, и она указал мне мое место в игре. Это напоминает игру Сенет55, только вместо доски она использует всю Чёрную страну. А мы с тобой лишь фигурки в этой игре.

— Я не привык считать себя марионеткой.

— Ты хорошо знаешь правила Сенета, сын. Скажи, что такое «Дом Возрождения»?

Амени ответил:

— Поле игры — «Дом Возрождения». Здесь заново вводятся в игру фишки, которые «погибли» ранее.

— Именно, сын мой. Затем идет поле — «Дом красоты», его называют также «Дом Омоложения». А затем поле — «Дом Воды». Это основная ловушка в игре Сенет. Образно это воды Хаоса — чрез которые солнечный Ра плывет в своей барке, перед тем как взойти на рассвете. Ты понимаешь?

— Нет, отец. Какое отношение имеет игра Сенет к тому, что мы отправили Эбану в лабиринт?

— «Дом Воды» это Крокодилополь. А «воды Хаоса» — это наш лабиринт. И женщина, госпожа «Дома Возрождения», сказала, что Эбана войдет в лабиринт благодаря Атле. Так и произошло. Я передал номарху просьбу Дагона, вернуть ему дочь. Номарх получил Атлу и стал её рабом. Атла захотела отправить в лабиринт Эбану. Номарх заставил меня это сделать. И вот он в Лабиринте! И он спокойно вошел в него!

— И что это значит, отец?

— Мы ничем не управляем, сын мой. Мы только фишки в Сенете великой госпожи. Мы ведь совсем не знаем, что такое лабиринт. Всё что написано в наших папирусах это собрание домыслов и сказок. Ведь никто не был там и не знает, что находиться внутри. Мы открываем вход и видим проклятые ступени. А что дальше? Только Тьма.

— Всем известно, что лабиринт имеет не менее пяти выходов к берегу Нила. Его строили для этого, чтобы выйти на поверхность, используя подземные галереи.

— Нет, Амени. Тех ходов, если они и существовали когда-то, более нет. Лабиринт имеет один выход.

— Один?

— Это тайный нерукотворный проход. Созданный не строителями.

— Ты желаешь сказать, что его построили не люди, отец?

— Именно так, сын мой.

— Я слышу про это впервые.

— Никто кроме меня этого не знает. А мне эту тайну поведал еще мой предшественник на посту великого жреца. Но тогда я был слеп и не обратил внимания на его слова. И вот великая госпожа из Фив указала мне мое место. Она ничего не просила менять. Она лишь открыла мне глаза.

— Ты знаешь, что его ждет в лабиринте?

— Я знаю, что ждет меня, сын мой. Меня ждет смерть.