Андрей Бондаренко - Выбор-побег Страница 39

– За что – простили? – полюбопытствовала Санька.

– Расскажу сегодня вечером, – прозвучал непонятный ответ. – Если, конечно, напомните.

«Видимо, бабушка страдает лёгким старческим маразмом», – предположил Егор. – «Или же она решила добраться до Круглого холма другой дорогой? Отдельно от нас? Маловероятно…».

Когда на востоке робко затеплилась тоненькая розовая нитка зари, они – друг за другом – вышли на каменное крыльцо. Рядом с распахнутыми настежь воротами, недовольно вздыхая, печалились гружёные мулы, чуть в стороне от них невозмутимо попыхивал короткой курительной трубкой индеец Хорхе.

– Счастливой вам дороги, мальчики и девочки! – пожелала на прощанье сеньора Анна и внимательно посмотрела на Аугусто. – Ещё раз повторяю, отважный идальго Мартинес, почаще посматривай под ноги. Всем советую – прямо сейчас – попрыскаться антимоскитной химией…. Ну, идите уже! Долгие проводы – лишние слёзы…. Да пребудет с вами – Светлая Тень! А все Тёмные Тени – пусть трусливо спрячутся за облаками…

«Очередной хитрый сюрреализм!», – возмутился памятливый внутренний голос. – «Чукча Афанасий всё толковал про какие-то разноцветные «тени», теперь донья Монтелеон упомянула о них…. Какая, спрашивается, существует связь – между образованной аристократкой, имеющей благородные андалузские корни, и дремучим чукотским шаманом? Вот, я и говорю – сюрреализм навороченный, мать его!».

Походную колонну возглавил дон Аугусто – с новёхоньким бельгийским нарезным карабином в руках. За ним шагала Санька, нарядившаяся в классический охотничий костюм, со щёгольской ковбойской шляпой на черноволосой голове. На её левом боку располагалась старинная деревянная кобура с солидным парабеллумом (подарок доньи Анны), без всякой меры украшенная серебряными нашлёпками и перламутровыми инкрустациями, на правом – в кожаных ножнах – красовался стандартный нож-мачете с костяной рукоятью.

«Артемида натуральная! Богиня!», – без устали восторгался про себя Егор, шедший следом. – «Отважная охотница-авантюристка! Гибкая, чувственная и опасная…. А тут, понимаешь, доктора – с их гадкими советами-запретами. Сколько ещё осталось ждать – до начала повторного медового месяца? Что-то около десяти суток…. Надо будет потом уточнить у Александры. Засмеёт, понятное дело, продемонстрировав природное ехидство в полном объёме. Да и Бог с ним! Перетерпим…».

За Егором, выстроившись в цепочку, дисциплинированно следовали, нервно подрагивая длинными ушами, навьюченные мулы. В качестве замыкающего выступал, забросив за спину допотопное двуствольное ружьё, индеец-соло Хорхе.

Первые семьсот-восемьсот метров они передвигались по широкой прямой просеке, заросшей высокой светло-зелёной травой и серо-фиолетовыми разлапистыми папоротниками.

«Это, скорее всего, бывшая главная аллея приусадебного парка», – предположил внутренний голос. – «Парк умер от старости, а аллея постепенно превратилась в неухоженную просеку.

Один раз – со страшным шумом – просеку пересекла огромная стая изумрудно-зелёных попугайчиков, насчитывавшая несколько сотен крикливых особей. А ещё – примерно через каждые сто двадцать метров – наблюдались местные змеи.

– Вот же, заразы упорные, – ворчала под нос брезгливая Сашенция. – Ползают и ползают, гады бестолковые…. И что они здесь забыли? Чего, спрашивается, ищут? Причём, все змейки разные – однотонно-бурые и покрытые изысканными разноцветными узорами, совсем крохотные и полутораметровой длинны, тонюсенькие карандаши и с человеческую руку толщиной…

Взошло светло-жёлтое утреннее солнце, по просеке-аллее беспорядочно запрыгали лукавые солнечные зайчики. Впереди показалась тёмно-зелёная шумная стена – тропические джунгли, наполненные беспокойным птичьим гомоном.

– Дальше будем продираться сквозь заросли, прорубая по очереди дорогу мачете, – объявил дон Аугусто. – Меняемся через каждые пятнадцать минут. Естественно, что к вам, сеньора Александра, это не относится…

– Почему это? – тут же обиделась гордая Сашенция. – Наблюдается некорректная дискриминация по половому признаку? Терпеть ненавижу! Буду трудиться наравне со всеми, без всяких слюнявых скидок на мою – якобы слабую – женскую сущность…. И прошу, идальго, не спорить! Дело откровенно зряшное и бесполезное. Не верите? Напрасно. Поинтересуйтесь-ка у моего мужа.

– Бесполезное, – широко улыбнувшись, послушно подтвердил Егор. – Только время зря потеряем…

Скорость передвижения по маршруту резко снизилась. Было нестерпимо жарко и душно, по лицам и спинам путников струился обильный пот, мучила колючая жажда, сердца бились в ритме бешеных африканских тамтамов, без устали донимали огромные стаи москитов, не обращавших особого внимания на профильные химические препараты.

Часа через три с половиной, когда было пройдено порядка шести километров, отряд выбрался на круглую полянку – метров пятьдесят-шестьдесят в диаметре.

– Объявляется получасовой привал! – смахивая со лба крупные капли пота, хрипло выдохнул сеньор Мартинес. – Поедим немного, попьём, восстановим силы, перекурим.

– Здесь имеется что-то вроде маленькой площадки для отдыха, – обрадовалась глазастая Санька. – Возле старого кострища уложены гранитные валуны, между которыми переброшены пальмовые доски. Чей это лагерь?

– Наверное, индейцев племени чиго, – откликнулся Аугусто. – Они нынче являются единственными постоянными обитателями здешних лесов и болот. В том плане, что все остальные коренные жители Центральной Америки уже давно стали цивилизованными людьми и селятся в черте населённых пунктов, посещая джунгли только время от времени. Одни чиго не поддаются этой ярко-выраженной тенденции и предпочитают, вовсе, не покидать джунглей. Идейные упрямые дикари, образно выражаясь. Натуральные и патентованные Маугли. Мы с ними потом обязательно увидимся-пообщаемся, когда доберёмся до Индейского нагорья…. Сеньора Александра, подождите, пожалуйста, минутку! Я только проверю данную площадку – на предмет наличия ядовитых змей…. Ага, всё нормально, только парочка безвредных ящерок. Проходите, присаживайтесь, будьте как дома…

Они с аппетитом перекусили пирожками с различными фруктовыми начинками (донна Анна постаралась), запивая кондитерские изделия сухим красным вином, наполовину разбавленным кипятком.

– Зачем благородное вино – разбавлять водой? – недовольно поморщилась капризная Сашенция. – Весь букет безнадёжно испорчен! Ерунда какая-то ерундовая, на мой взгляд…

– Лучшее средство – в походных условиях – для эффективной борьбы с жаждой, – кратко пояснил Егор, насторожённо оглядываясь по сторонам. – Что-то, определённо, не так….

– Что такое, милый?

– Установилась какая-то нездоровая, обострённо-чуткая тишина. Даже неугомонных птиц больше не слышно.

– Да, ощущается в воздухе нечто такое…э-э-э, недоброе, – через полминуты вынужден был признать дон Аугусто. – Похоже, что и наш Хорхе чего-то опасается, даже взвёл ружейные курки…. Всё, дамы и господа! Наш короткий привал завершён. Двигаемся дальше…

Но покинуть полянку они уже не успели. Неожиданно – со всех сторон сразу – раздался истошный и воинственный визг, откуда-то сверху на головы людей и мулов полетели толстые ветки деревьев и плоды неизвестных растений. Егору тяжёлый фиолетовый «патиссон» попал прямо в голову, набив на затылке приличную шишку.

– Это павианы безобразничают, – громко известил Аугусто. – Всем достать оружие! Старайтесь только ранить обезьян. Не надо убивать! Не убивайте, ни в коем случае…

Загремели частые выстрелы.

«Раньше надо было предупреждать, деятель хренов!», – горько усмехнулся про себя Егор. – «Мол, старайтесь только ранить. В такой суматохе уже трудно перестроиться…».

Он увидел, как один из павианов – очень мощный и приземистый – прыгнул на спину ближайшего мула и начал яростно рвать кривыми тёмно-жёлтыми зубами и длинными когтями передних лап брезент тюка с продовольствием.

«Ничего, себе, молодчик!», – то ли испуганно, то ли восхищённо охнул внутренний голос. – «Килограмм на сто двадцать потянет, морда наглая. Скорее всего, здешний главный вожак, не иначе…. Пали, братец! Хватит уже ртом ловить ворон…».

Бедный мул, не выдержав обезьяний тяжести, тут же безвольно завалился на бок. Егор мгновенно выхватил из левого бокового кармана куртки браунинг, щёлкнул предохранителем, прицелился в павиана-вожака, намериваясь попасть тому в левое плечо, и плавно надавил на спусковой крючок.

Выстрелы зазвучали с удвоенной энергией, и вскоре круглую полянку заволокло густым пороховым дымом.

«Это наша бесстрашная Александра Ивановна извлекла-таки дарёный парабеллум из деревянной пижонской кобуры», – влез с подробными объяснениями надоедливый внутренний голос. – «Теперь – пока не расстреляет всю обойму – не успокоится…».