Дмитрий Данилов - Гвардеец (Оболганная эпоха) Страница 41

Нас доставили во дворец скрытно, чему немало способствовало то, что в тот день на страже стояли измайловцы. Иностранные послы и прочие любители вынюхивать, что новенького творится в Московии, остались в полном неведении. Мы прошли сквозь галерею запутанных ходов и оказались в Тронной зале. Как часто я стоял там на карауле, будучи рядовым гренадером, и как необычно находиться в центре событий, сжимая вспотевшей рукой эфес шпаги.

В качестве 'моделей' подполковник по моему совету использовал гренадер из третьей роты. Карл, Чижиков, Михайлов... знакомые всё лица, те, кому я бы рискнул довериться. Статные молодцы ели императрицу глазами, пока та прохаживалась вдоль строя, с интересом разглядывая новую форму. Особенно её впечатляли кивера, нечто похожее носили сербские гусары, но портные Бирона подошли к делу творчески, и я сам с трудом узнавал первоначальный облик задумки.

- Андрей Иванович, голубчик, скажи мне дремучей, что ты думаешь по сему? - спросила она у Ушакова.

- Недурно, - заметил он. - Господин Бирон постарался. Я бы кое-что добавил. Неплохо бы часовым, что при вашем величестве будут, кирасы определить.

- А не тяжело им будет? - спросила Анна Иоанновна.

- Аккурат в самый раз. Мы ж брать в роту не первого встречного будем. Я тебе, матушка, таких молодцов подберу - кровь с молоком. Не то, что кирасу носить, пахать на них станешь - не устанут.

- Ишь ты, Андрей Иванович, к чему гвардейцев моих приставить хочешь, - засмеялась довольная императрица.

- А что, матушка, и им польза - дух в теле поддержат, и лошадям роздых, - улыбнулся Ушаков.

- Пущай кроме фузей ещё и по паре пистолетов заряженных носят, - подал голос обер-камергер.

Густав Бирон вопросительно посмотрел на брата.

- Пригодится. Всякое ведь бывает, а солдатикам твоим больше оружия не повредит, - пояснил фаворит.

- И в какую же это копеечку мне выльется? - спросила Анна. - Мой дядюшка Пётр Алексеевич на семьдесят душ кавалергардских одиннадцать тыщ тратил. На такие деньжищи можно полк армейский содержать.

- Эта рота обойдётся в скромную сумму. Мы подсчитали, что издержки немногим больше, чем на обычную гвардейскую роту выйдут, - пустился в объяснения Густав. - А безопасность государыни русской для нас важнее любых расходов. Так что не гневайся, матушка, о тебе, да о России печёмся.

- Апробацию свою дам, - решила императрица. - Токмо, как генерал Ушаков и обер-камергер говорят, добавьте кирасы с пистолетами. Люблю, когда вокруг оружием громыхают, сладко мне, - мечтательно закатила глаза Анна Иоанновна, действительно знавшая толк в этом деле и оставившая после себя приличную коллекцию огнестрельного оружия. - Где подписаться?

- Тут, Анхен, - подался вперёд фаворит.

Императрица вчиталась и задумчиво спросила:

- Кого вы, господин подполковник, в командиры роты баллотируете?

- Капитана гренадер Муханова, - отрапортовал Густав.

- Знаю такого, хороший офицер. Авантажный[17]. И фон Гофена, вижу, пристроить намерены.

- Точно так, матушка. В гренадерские капитан-поручики прочу.

Так, решается моя судьба. Я замер, превратившись в сплошное ухо.

- Спелись вы с ним, однако. Узнают газеты заграничные, что особу мою иноземцы охраняют, скажут что... Что, скажут, Андрей Иванович? - Анна Иоанновна обернулась к Ушакову.

- А, - махнул рукой тот, - нам-то что? Не всё ль тебе равно, матушка, что трепачи заморские наговорят. Какой с них спрос!

- Точно, нечего к мнению ихнему прислушиваться, - поддакнул фаворит. - Своим умом жить надо.

- Это всё верно, но негоже, чтобы императрицу иностранцы охраняли. И так говорят - кругом-де Анны, императрицы российской, немцы толпятся, продыху не дают. Не обижайтесь, токмо, - она внимательно посмотрела на нас, иностранных 'прихлебателей'. - Знаю я, что иные из вас голову заради России положат, и на поле бранном проявят себя так, будто тута родина ваша. Но не хочется мне наветов, дабы потомки говорили, что затирала Анна, императрица русская, своих и чужаков лишь привечала. А ведь наговорят такого, чует моё сердце, - с улыбкой Кассандры произнесла она, и у меня невольно сжалось сердце: как точно предсказала эта мудрая женщина будущее.

- Скажи, фон Гофен, давно ль я тебе чин сержантский выписала?

- На днях, ваше величество, - гаркнул я.

- То-то! Иные у меня годами следующего производства дожидаются, а ты как заяц с чина на чин прыгаешь. Через неделю, глядишь, жезл фельдмаршалский в руки примешь. Непорядок это, - погрозила она пальцем. - Вот как мы с тобой, фон Гофен, поступим. Служака ты честный, я об этом и от Андрея Ивановича часто слушала, он мне уши все прожжужал.

Ушаков подмигнул. Что ж, спасибо господин генерал.

- В роту дворцовую, я тебя не возьму, пущай, подполковник русака какого-нибудь подыщет, исполнительного и не спесивого. Есть у тебя такие, Густав?

- Найдутся, ваше величество.

- Вот и прекрасно. А ты, фон Гофен, послужи Андрею Ивановичу. Имеется у него для тебя поручение. Если справишься - я тебя в поручики произведу. Твой ведь командир роты давно по кабакам исшатался весь, пропил мундир гвардейский, честь и совесть. Ну, так мы его в армейскую часть нижним чином сосватаем, поручика вашего... Как фамилия его?

- Дерюгин, - подсказал Густав Бирон.

- Вот-во, Дерюгина в капитан-поручики определим, а тебя, фон Гофен на его место поставим. Не обиделся?

- Никак нет, - отчеканил я.

- Обиделся, по глазам вижу. И правильно делаешь. Мне обидчивые и злые во как нужны, - она сделала резкий знак. - Ну, чай, не в последний раз видимся. Андрей Иванович в обиду не даст. Быть тебе, фон Гофен, с таким покровителем генералом. А пока, прощай. Я вас оставлю, - сказала императрица и ушла.

Глава 26

Э... а как же альбом с новой армейской униформой, изменения в конструкции штыка и прочее. Я остолбенело посмотрел на подполковника. Тот правильно расценил мой взгляд, подошёл поближе и тихо произнёс:

- Не волнуйтесь, фон Гофен. Дойдёт и до ваших придумок. Не хочет матушка такое дело без фельдмаршала Миниха начинать, знает, что обидит старого служаку. А без его одобрения ничего хорошего не получится.

- Понимаю, господин подполковник. Действительно, не стоит через голову начальства прыгать, - согласился я, помня, что генерал-фельдмаршал Миних отличался и обидчивостью, и злопамятностью, что не мешало ему оставаться талантливым полководцем и инженером. - Жаль только время потеряем.

- Наверстаем, барон, - немного легкомысленно сказал Густав. - Русские долго раскачиваются, но потом несутся так, что за ушами свистит. Если Миних не усмотрит ничего для себя опасного, он всенепременно поддержит реформы.

Похоже, прогрессорство моё умерло, не успев начаться. С самого начала ведь было смутное чувство, что пшиком окончится. Не один я тут такой умный. Бироны больше увлечёны упрочнением положения возле трона. Мои инновации у них на втором плане. Это я говорю при всей симпатии к подполковнику. Густав Бирон, разумеется, отличный мужик, но организация дворцовой роты нужна ему для другого - отнюдь не для того, чтобы провести полноценную реформу армии.

Что взбредёт в голову Миниху, когда тот узнает, какие вещи творятся в его отсутствие, можно только гадать.

Да, сегодня определённо день обломов: местечко в дворцовой роте, казавшееся таким тёплым, уплыло прямо из-под носа, ещё и непонятная служба у Ушакова, от которой зависит дальнейшая карьера. Смутные вырисовываются перспективы. И пенять в том некого - императрица права полностью. Лишний раз убедился, насколько она умна и проницательна. Будем считать, что России повезло с правительницей. Собственно, так оно и есть на самом деле. После слишком увлечённого коренными перестройками Петра Первого, довольно апатичной во всём, что касалось государственных вопросов Екатерины Алексеевны, и не успевшего опериться юнца Петра Второго, воцарение Анны Иоанновны было благом. Иногда стране нужен как раз такой правитель, вернее правительница - жёсткая, справедливая и умная. Понятно, что на такую удобно глядя из будущего всех собак навешивать, но если Россия во время её царствия сумела перевести дух, накопить жирку, продолжить прежний курс и укрепиться, пошли все эти борзописаки одним хорошо известным туристическим маршрутом.

- Господин подполковник, с вашего позволения, возьму сержанта фон Гофена к себе. Обещаю, что он вернётся в полк, как только выполнит поручение государственной важности, - отрывисто проговорил Ушаков.

- Да, я слышал волю императрицы, - спокойно произнёс Густав Бирон. - Фон Гофен, с этого момента вы переходите в распоряжение генерала Ушакова. Проявите себя, как подобает солдату-измайловцу.

Он отсалютовал шпагой, давая понять, что разговор окончен.

Мы вышли из дворца. Ушаков усадил меня в свою карету, экипаж покатился, сопровождаемый отрядом вооруженных до зубов гайдуков.