Василий Звягинцев - Ловите конский топот. Том 2. Кладоискатели Страница 47

– Я бы хотел с кем-нибудь поговорить, – сказал он клерку, облокачиваясь на стойку и складывая огромный черный зонт, с которого текло на пол.

– Почему не со мной? – спросил тот, мужчина лет пятидесяти, с седеющей бородкой «буланже» и мешками под глазами, говорящими о застарелой почечной болезни.

– Могу и с вами, если вы вправе принимать решения. Мне нужен пароход для дальнего рейса. «Ватергюсс», пожалуй, меня устраивает, если в состоянии доплыть до Мозамбика. – Мужчина указал через заплаканное окно на видневшееся у дальнего пирса судно старомодной архитектуры, едва дымившее тонкой, сдвинутой к корме трубой. – Цена не имеет особого значения. Лишь бы он смог выйти в море… Завтра?

Тут же клерк вызвал с верхнего этажа хозяина, давно пребывавшего в глубокой меланхолии, о чем говорил исходивший от него устойчивый запах крепкого табака и дешевого рома.

– Позвольте представиться – Питер Сэйпир, – поднес два пальца к шляпе молодой человек. – Я фрахтую «Ватергюсс». До Мозамбика. В один конец.

– Десять тысяч фунтов, – быстро ответил хозяин, сжав в кармане кулак на счастье. Эта сумма покрывала продажную стоимость парохода и на пару лет решала другие финансовые проблемы. А если потонет в штормовом океане, еще и страховку можно получить, пусть и ничтожную. Если разговор о фрахте пойдет всерьез, хозяин готов был согласиться и на половину запрошенного.

Не торгуясь, Сэйпир тут же выложил на стол задаток, целую тысячу новенькими, хрустящими десятифунтовками.

– Подготовьте бумаги, я сейчас же и подпишу…

– Позволите вас угостить, достопочтенный? – едва сдерживая счастливую дрожь в руках, спросил хозяин, поворачивая ключ в замке сейфа.

– Отчего и нет? Но пароход должен быть в порядке, забункерован и готов отдать концы не позднее завтрашнего вечера.

– Простите, господин, – ответил хозяин, едва сдержавший икоту после выпитой залпом большой рюмки ямайского рома. – Только послезавтра. Здесь трудно найти нужное число грузчиков, а угольные ямы «Ватергюсса» пусты. Послезавтра, до обеда… А где вы так научились говорить по-голландски? Это трудный язык. Как у нас шутят, сам черт пробовал его учить, да бросил…

– У меня врожденные способности. И я нередко бывал в Амстердаме. Алмазная фабрика, то да се… Ну, вы понимаете. Когда я могу увидеться с капитаном парохода? На послезавтра я согласен, но если опоздаете – пойдут штрафные. Пятьсот фунтов в день…

– Не опоздаем. Капитан будет здесь через час, если изволите подождать. Он у себя на квартире. Но вы еще не сказали, с каким грузом и куда должен отправиться «Ватергюсс». Его трюмы рассчитаны только на генеральный…[72]

– Я в курсе, и это меня устраивает.

Молодой господин наклонился к хозяину и почти шепотом спросил:

– Вы – патриот?

– Конечно! Но какое это имеет значение?

– У меня есть заказ на доставку сельскохозяйственных орудий вашим соотечественникам в Трансваале… Там сейчас весна, самая пора для работы на фермах.

Хозяин несколько оторопел и для восстановления душевного равновесия налил еще. Себе, фрахтеру и даже клерку.

– Но вы разве не англичанин? – с оттенком недоумения спросил хозяин.

– С чего вы взяли? Из-за фамилии? Я с тем же успехом мог назвать себя Дзянь-Линь Фу или князем Дракулой Задунайским… На самом деле я еврей из Уругвая, но это тоже никого не касается. Не забивайте себе голову лишними мыслями. Мы подписываем общий фрахт,[73] как только ваше судно будет готово отдать швартовы, я прямо у трапа вручу вам чек на остальную оговоренную сумму. Прочее вас не касается никаким образом, согласны? Если рейс пройдет успешно, ваш капитан получит премию. А какие инструкции вы дадите ему на дальнейшее – исключительно ваше дело.

Хозяин внезапно ощутил то, что в следующем веке назвали бы душевным дискомфортом. Слишком жесткий взгляд у этого молодого человека, ощущается в нем непонятная, превосходящая обычную сила воли. При том, что ему не больше тридцати лет.

Несколько восточнее мыса Игольный, когда траверз Кейптауна остался далеко за кормой, с мостика «Ватергюсса» заметили обильные дымы по правой раковине.[74] Старый пароход тоже дымил изо всех сил своей единственной трубой, но то было совсем из другой оперы. Мало-мальски понимающий взгляд немедленно опознал у горизонта идущие хорошими ходами военные корабли. Никаких других, кроме английских, здесь быть не могло. У немцев и португальцев на три тысячи миль побережья имелось лишь несколько канонерок, подходящих только для «демонстрации флага» и обстрела из малокалиберных пушек мятежных деревень. Делать здесь, в открытом океане, им было нечего.

Капитан парохода, краснолицый коренастый голландец с седеющей бородой, откровенно занервничал. На юге Африки вот-вот начнется или уже началась война, так писали в последних телеграммах, что они прочитали, зайдя за водой в порт Людериц в Германской Юго-Западной Африке. Буры, которым он, безусловно, сочувствовал, нуждаются в оружии. Запись в коносаменте никого не могла ввести в заблуждение. Во Влардингене на его пароход перегрузили из железнодорожных вагонов несколько тысяч ящиков, которые не спутаешь ни с чем. Он потом полазил по трюмам, посмотрел, некоторые аккуратно вскрыл.

Там лежали хорошо смазанные немецкие «маузеры 98». Если в остальных то же самое, получается тысяч пятьдесят винтовок, не меньше. Ящики поменьше были с патронами, миллиона два, наверное. Не зря «Ватергюсс» просел до верхнего деления грузовой марки.

Обещанная премия, прямо поразительная, грела капитанское сердце, однако страх мучил непрестанно, как только пошли вдоль принадлежащих англичанам берегов. Если они вздумают произвести досмотр, неприятностей не оберешься.

Однако наниматель, господин Сэйпир, который лично сопровождал груз и занял лучшую из четырех пассажирских кают, постоянно заверял, что опасаться нечего. Шлепай себе до Лоренцо-Маркиша и берегись только шквалов у мыса Доброй Надежды. Но говорил он это с особенной, двусмысленной интонацией, как бы намекающей на некие обстоятельства, о которых не принято упоминать прямо. Мол, мы в состоянии тебя защитить от любых неожиданностей, кроме погодных. Хорошо бы так. Но до места назначения еще почти неделя хода, и штормы тоже совсем не исключены, широты здесь не самые спокойные.

О-хо-хо, стоило ли связываться? Странные люди эти иностранцы. Неужто не могли нанять современный скоростной пароход под солидным, способным внушить уважение флагом? Уже давно были бы на месте. Но тогда он не получил бы своих денег. А там, глядишь, если все обойдется, можно будет спуститься до принадлежащего англичанам Дурбана, там взять еще один фрахт, в Бомбей, к примеру, или в Австралию. Если война, каждое судно будет нарасхват. И все – до самой смерти, тьфу-тьфу, можно будет жить, больше не заботясь о деньгах, навсегда забыв об осточертевшем море.

Кирсанов поднялся в тесную ходовую рубку, поманил капитана рукой. Они вышли на крыло мостика.

Петр Васильевич достал из кармана приличных размеров серебряную фляжку, налил капитану в стограммовую крышку.

– Давайте, мастер Тромп, за удачу…

Капитан вздохнул и выпил. Господин Сэйпир весь путь баловал его отменными напитками, то приглашая в свою каюту, то принося бутылочку к общему столу, за которым совместно питались пассажир и четыре офицера парохода.

– Как вы догадываетесь, вон те – наверняка англичане, – сказал Кирсанов.

Тромп кивнул.

– И вполне может случиться так, что они захотят посмотреть, какие именно сельхозмашины мы везем. Знаете, закон о военной контрабанде и так далее…

Капитан снова кивнул, без всякого энтузиазма. Арест парохода, интернирование до конца войны и тому подобные неприятные вещи.

– Так слушайте меня. Вас это совершенно не касается. В любом случае, как бы ни сложилось, вы идете прежним курсом, не сбавляя скорости и не показывая флага. Вам понятно?

– А как же?.. Это ведь военные корабли, с артиллерией. Нам одного снаряда хватит…

– Не ваша забота. Все остальное я беру на себя.

Кирсанов достал из внутреннего кармана теплой куртки бумажник, протянул капитану несколько редко встречающихся в обычном обращении стофунтовых банкнот.

– Это так, плата за страх. Безотносительно к сумме окончательного расчета. Поделитесь с механиком, если хотите, пусть машина работает, как швейцарские часы…

Глава двенадцатая

Крейсера приближались с норд-веста, имея скорость около пятнадцати узлов. Капитан не разбирался в военных кораблях, «в лицо» знал только отечественный «Кенингин Вильгельмина», флагман голландского флота, отличающийся крупнокалиберным башенным орудием на баке. Справочников «Джена» на пароходе, естественно, не имелось.

Зато оба крейсера были мгновенно опознаны в рубке «Изумруда», три дня назад получившего сообщение от Кирсанова и вышедшего из Лоренцу-Маркиша навстречу пароходу.