Эдгар Крейс - Спасти Сталина Страница 5

– Я думаю, что он уже знает о том, что ты звонил в милицию, – ответил подполковник.

– На это и рассчитывал. Хочу, чтобы он меня к себе вызвал.

– С огнём играешь, Пётр. Может, по-другому надо было. Подольше, но вернее.

– Трудно к нему подобраться, а так он теперь сам на меня должен выйти. Захочет узнать о моих связях из первых рук, – усмехнулся мусорщик.

– Ну, тебе виднее, но будь осторожен! Венька – он ещё тот фрукт. Может выйти сухим из любой передряги. А за твой звонок – спасибо! Если же у тебя действительно всё получиться, и ты сможешь от Веньки домыть толковый материал для суда, то я буду ходатайствовать перед руководством о твоём восстановлении в звании, возвращении наград и возможном возвращении на службу. Я ведь верю, что ты не виновен в гибели своей группы, но, сам понимаешь, свидетелей их гибели нет, а у мёртвых ведь не спросишь! Ты был старший группы и скажи спасибо, что так ещё отделался. Всё могло для тебя закончиться гораздо хуже. Хорошо, что мне ещё удалось частично отвести от тебя удар, но это, действительно, было всё, что я смог для тебя сделать.

– Да, понимаю я всё, Василий! Мне бы за жену и дочь поквитаться с Венькой, а там я разберусь и с теми, из-за кого на самом деле погибли наши ребята.

– Ты всё-таки не отказываешься от мысли, что у нас в управлении есть «крот»?

– Я это тебе говорил с самого начала, и ты хорошо знаешь – кто он. Не исключаю, что и этот паренёк тоже его рук дело! – нервно закуривая сигарету, ответил Пётр и протянул ему открытую пачку. – Будешь?

– Да нет, я уже бросил. В зал даже ходить стал. Поверишь?

– Я вот тоже бросал курить, но, когда узнал о гибели своей семьи, даже не желая того, снова закурил. Что ты сказал? В зал пошёл? Я вообще удивляюсь как ты до подполковника дошёл со своей физподготовкой! – попытался улыбнуться Пётр.

– Ну, не всем же твои физические данные от Бога в подарок даны! Кому-то и в кресле нужно сидеть и руководить такими головорезами как ты. А то, понакуралесят такого, что потом сам чёрт не разберёт, – улыбнулся «липовый» подполковник следственного отдела. – А насчёт твоего «крота» наши люди работают, но пока никаких зацепок не нашли. Такие вот пироги, Пётр, а нет улик – нет и дела.

– Ты сейчас куда, Вася? К себе на Литейный или домой, к жене?

Подполковник всё же уловил в слове «к жене» глубоко засевшую тоску, которую его друг пытался загнать как можно глубже в себя, и похлопал его по плечу.

– Держись, Петя! На тебя сейчас свалилась целая вереница несчастий, но я верю, что ты одолеешь чёрную полосу! Ты ведь крепкий парень!

– Да лучше бы я со своими ребятами в тот злополучный день за компанию погиб! Всех бы – одним взрывом в машине и был бы я сейчас где-то там на небесах вместе со своей женой и дочкой, а не мучился бы от того, что и ребят не смог уберечь и семью не защитил! Ведь чувствовал перед отъездом, что с этой проклятой деревней всё добром не кончится! Сдохну, но достану гада! Он у меня в ногах валяться будет, пощады вымаливать!

– Остынь, Пётр! Если удастся тебе выйти на Веньку, попробуй разговорить его. Нам нужны факты. И постарайся удержать себя от самосуда. Я ведь знаю, если очень захочешь, то ты всю его банду сможешь положить, но это тебе на пользу не пойдёт. Посадят тебя за самосуд. Ведь не секрет, что и у нас в конторе на тебя некоторые люди зуб точат. Они сомневаются, что ты без чьей-то помощи смог в том адском огне взрыва уцелеть. Поэтому, прошу тебя – будь поосторожнее!

– Спасибо, Вася, что хоть ты мне веришь!

– Друзья должны верить друг другу, а иначе – какие они друзья? Ты мне только дай хорошую зацепку, чтобы этого «короля» мусора упрятать за решётку, а там наши следователи начнут копать в нужном направлении! Ты не сомневайся!

– Товарищ подполковник! – произнёс тихо подошедший к ним старший следователь. – Место происшествия и труп уже осмотрены и все данные запротоколированы. Тело можно увозить?

– Хорошо, забирайте и матери парня о его гибели как-то поосторожнее сообщите. Лучше пошлите кого-нибудь потолковее, который умеет не только казённым языком молоть!

– А со свидетелем мы сейчас можем поработать? Нам для окончательного составления протокола его необходимо допросить.

– Завтра с ним поговорите. Ничего от этого не изменится! Этот товарищ от вас скрываться не будет. Идите, майор, уже поздно! Вам пора отдыхать.

– Слушаюсь, товарищ подполковник! Разрешите идти?

– Идите!

Подполковник сопроводил взглядом удаляющегося следователя. Затем посмотрел на Петра и почти-что в форме приказа произнёс:

– Ну, а мы с тобой – поедем ко мне! Не бойся. Не засечёт тебя челядь мусорного короля. Окна у меня в машине тонированные, а внутрь они не сунутся. Душ у меня примешь, переоденешься во что-нибудь поприличнее, да вкусненьким мы тебя с моей Варюхой накормим. А потом, уже за рюмкой чаю о жизни поболтаем! Моя жена, уже небось, совсем заждалась меня с ужином! Тебя увидит – сюрприз будет! Ты ведь помнишь, как она отменно готовит? Как вы вместе с твоей женой к нам в гости заезжали? Как хорошо мы проводили тогда время! Вот, и дочки наши вместе тогда играли…

Подполковник понял, что его не туда понесло и резко замолчал. Опустил глаза, и стал натужно откашливаться в кулак.

– Ничего, Василий, не тушуйся. Ты уж извини, но в другой раз мы с тобой обязательно посидим. Устал я чего-то сегодня. Замаялся за день мусорные баки ворочать. Если не трудно, до дома меня подбрось. Думал сходить в зал, душу там отвести, да видно не судьба мне сегодня.

– Ну, к тебе – так к тебе! – добродушно ответил подполковник. – Тогда пошли к машине?

Повезло, пробок по объездной почти-что не было. Хоть у подполковника на служебной машине был проблесковый маячок, но он старался пользоваться им как можно реже. Можно было и водителя брать, но предпочитал всё делать сам, как, впрочем, и по хозяйству у себя дома. Почти вся мебель у него была сделана собственными руками. Машина въехала в узкий проходной двор и остановилась посреди «колодца» из четырёх, примыкающих друг к другу домов. Старый, питерский двор. Стены домов, которые помнят ещё царских городовых, красных комиссаров и вражеские авианалёты, и артиллерийские обстрелы. Помнят крыши немецкие зажигательные бомбы, и как жильцы сбрасывали их горящие головешки наземь, а потом засыпали песком. Помнят крыши и неугомонных пацанов, которые носились по ним взад-вперёд. Ведь с крыши одного дома можно было легко попасть на крышу другого, а через «слуховое» окно – легко уйти от любой погони. Ленинградские проходные дворы, подъезды, которые ни днём, ни ночью не закрывались. Всё это помогало пацанам не только во время игры с, но и от осерчавших отцов, а когда и от милиции.

Подполковник вышел из машины, потянулся и с любопытством оглядел все четыре дома, которые стояли бок о бок, образуя таким образом один большой «колодец». Под одним из них темнела арка, ведущая на центральную улицу. Почти все окна квартир уже были тёмными. Он посмотрел на светящийся дисплей часов и произнёс:

– Ты смотри, как мы с тобой припозднились, уже почти полночь! А ты так и живёшь в квартире своего деда?

– Привык я к нашей старой квартире. Здесь мне уютно. До сих пор кажется, что пирогами в доме пахнет, хотя моей матери уже давно нет, – снова закуривая сигарету, ответил Пётр.

– Так тебе и не удалось разузнать – как пропал твой дед? – задумчиво спросил подполковник.

– Сколько не пытались мы с матерью, но ничего не получилось. Единственное, что точно известно по рассказам матери – это то, что дед весьма серьёзно сцепился с какой-то бандой. Ему даже пришлось на время мою мать спрятать в детдоме, чтобы они его не шантажировали. Но потом, что-то такое непонятное произошло, что дед сам с главарём банды связался. Уехал в Москву и бесследно пропал. Дело даже на него поначалу завели за связь с бандитами. Подумали, что он наводчиком у них был. Потом реабилитировали и записали его в список без вести пропавших. Моя мама осталась одна в большом, голодном городе, но сумела всё-таки тогда выжить. Повезло ещё, что тётка после войны моей матери сильно помогла. Она на заводе работала. Ей было положено семьсот грамм хлеба в день, да плюс зарплата триста пятьдесят рублей. Против трёхсот грамм хлеба в день для сироты, – это был настоящий рай. А мою мать после пропажи отца даже сиротой признавать-то не хотели. Нет свидетелей смерти отца – значит и не сирота вовсе. Вот и живи как хочешь! Если бы не тётка, то моя мать бы, наверное, и не выжила, а значит, и меня тогда бы тоже на свете не было. Просто не родился бы я на свет Божий. Вот такая вот история.

– У тебя ведь дед командиром взвода во фронтовой разведке служил, а когда вернулся с фронта, то пошёл в уголовный розыск, в убойный?

– Так и было, – глубоко затягиваясь сигаретой, вздохнул Пётр. – Старлеем вернулся. Дед очень мало рассказывал моей матери о себе и о войне. Не любил он её вспоминать, но меня всегда распирала гордость перед мальчишками, что мой дед был настоящим разведчиком. Тайком от матери его награды примерял. Вот тогда я и дал себе зарок, что, когда вырасту, тоже буду разведчиком! А вот как вышло с моими ребятами! Хреновый я оказался руководитель разведгруппы, если не смог своих сберечь!