Сапер. Том IV - Алексей Викторович Вязовский Страница 5

— Эх, Петя, — протянул Кирпонос. — Учить тебя надо еще… Ты мне скажи, сколько раз ты мою жену видел?

— Вживую — ни разу. На фотографии разве что.

— А дочерей?

— Ничего о них не знаю даже.

— Ты пойми, это ведь не потому, что я их не люблю, или видеть не хочу. Просто… всё может случиться, понимаешь? И в случае чего — пусть лучше скажут, что про семью не вспоминал даже, и не виделся с ними. Дошло?

— Спасибо за науку, Михаил Петрович. Не подумал даже… в этом направлении.

— Так что этот, как его, Безлюдько, да? Он тебе дельный совет дал. Семью и службу не путай никогда, от этого всем только лучше будет. Может, грубо, но по делу. Встретишь его, поблагодари.

* * *

В приемную мы вышли вместе — Кирпонос куда-то собрался в здании пойти. Он сказал что-то на ходу адъютанту Вите, а я замешкался, не пошел за ним, потому как увидел кое-что интересное. Сюрприз, однако! Причем приятный во всех отношениях. Потому как за столом начальником телефонов восседал мой старинный приятель Аркаша. В недрах стола поиски вел, и не только на меня внимания не обратил, но и на комфронтом тоже.

— Вы, товарищ лейтенант, не много ли о себе возомнили? Встаньте, когда к вам обращается старший по званию! Завтра же в маршевую роту! На передовую! Молчать, кого спрашиваю!

Напарник Аркаши смотрел на это в полном недоумении. Я здесь уже не в первый раз прохожу, и до этого на всякие фокусы, связанные с чинопочитанием, внимания обращал мало. А тут… Но когда Масюк показал трюк с перепрыгиванием стола, а потом последовали обнимашки перед дверью комфронта, удивление его достигло предела.

— Петька! Здорово, чертяка! Вот это встреча! Давай по кружечке чаю! Сейчас, минуточку! У меня шоколад есть, генеральской колбаски по шматочку отрежем, он и не заметит. Витя, не в службу, сообрази нам, ну ты знаешь, — обратился он к напарнику. — Сто лет человека не видел просто, извини.

— Так я у вас часто буду появляться, — порадовал я Масюка. — Назначен помощником по особым поручениям.

— Вот так, отъедешь на неделю, вернешься, а без тебя уже и Берлин взяли, — возмутился Аркадий. — Пропустил самое интересное, как всегда.

В приемную быстро вошел один из командармов, которых я видел перед совещанием. Ему и бегать не надо, с таким-то ростом. Наверное, повыше меня чуть не на голову, а я по жизни если не правофланговым был, то близко к этому.

— Никого нет? Доложите, я там планшет свой забыл.

А здоровья в товарище генерале не особо много. Бледный, на лбу пот крупными каплями, одышечка.

— Вышел он, скоро вернется, — сообщил Витя. — Без него никак не можно…

— Ну мне нельзя, так сам зайди. Возле окна, на спинке стула висит. Давай, времени нет совершенно! Не стойте, садитесь. Чаёк у вас? А налей и мне, замотался совсем уже.

Генерал выхлебал кружку кипятка, закусывая сушками. И вправду спешил, видать. Но поблагодарить не забыл. Встал, забрал свой планшет, и ушел.

— Это кто хоть был? — спросил я у Масюка.

— Так Рокоссовский. Он перед войной, — тихо, чтобы никто не слышал, рассказывал Аркадий, — сидел года два. Но потом оправдали, в звании восстановили. А под Москвой ранили его, тяжело, вот недели две как из госпиталя. Вишь, не до конца долечился еще, а на службу подался.

* * *

Домой я пошел пешком. Тут идти… Рассказывать больше. Пропуск у меня есть, пистолет — тоже. А вечером после службы очень даже полезно ноги размять. Особенно если целый день не физподготовкой занимался, а задницу своим весом давил. Так что полчаса от силы тут шагать. Главное, не по проезжей части, а то вот так задумаешься, и чья-нибудь машина тебя по асфальту размажет. Светомаскировка ведь. А к передвижению без уличного освещения я привычный.

Патрули, однако, центр города шерстят знатно. Один на Арбате попался, второй — когда на Чайковского повернул. Хорошо, что пропуск у меня такой, что ни у кого даже намека на вопрос возникнуть не может. А потом уже меня никто не беспокоил. Небо ясное, облаков почти не было, и я под лунным светом тихонечко шел, обдумывая завтрашний день. Первое задание, как-никак. Поехать под Вишеру, посмотреть на одно место. Считай, прогулочка на пару-тройку дней — пока туда, пока назад, да на месте еще неведомо сколько… Ладно, с чего-то надо начинать.

За этими думками я прошляпил свой поворот с Чайковского, но возвращаться не стал, пошел к Малому Конюшковскому переулку. Там и крюк совсем маленький получится, пара десятков метров, не больше.

— Слышь, дядя, закурить не найдется?

Откуда это хоть? Мелкий пацаненок, лет десяти, наверное. Что он на улице в это время делает? Дома пора сидеть, комендантский час же.

— Не курю, — ответил я, и попытался обойти застывшего передо мной мальчишку.

— А ты не спеши, — мне в поясницу уперлось что-то твердое. — И руками не сильно… Шинельку снимай… И котлы тоже.

Вот это попал! Центр Москвы! На пороге дома, можно сказать! Охамели бандюки! И что же мне, теперь до исподнего раздеваться?

— Сейчас, ребята, не надо делать глупостей, я всё понимаю, одну секунду…

Я вроде как от страха путался в пуговицах, а сам доставал свой ТТ. Одно только хреново — патрона в стволе не было, и мне надо было выиграть время, чтобы сделать первый выстрел. Что там у этого гаврика? Наган, скорее всего.

Подошли еще двое — в надвинутых шапках, воротники пальто подняты. Ну извини парень, тут уже деваться некуда — я накрыл наган рукой сверху, за барабан, больши пальцем перед курком, ударил в пах ногой. Пацан охнул, попытался выстрелить. Но я продолжал удерживать барабан, вытаскивая ТТ. Наа… Пистолет сам по себе оружие — особенно его рукоять. По лбу, наган в сторону, в кусты, и бежать.

— Стой, сука!

Я дернулся вправо, влево, раздался первый выстрел. Мимо! Черт, как же скользко. Ладно, в эту игру можно играть вдвоем. Я передернул затвор, развернулся. Бам, бам. Выстрелы больно отдавались в ушах. Отвык. На фронте эта долбежка становится постоянным фоном, а вот в мирном городе… Не попал. Да и не стоило ожидать. Почти на бегу, без подготовки, в темноте… Фигуры рыскнули в сторону, один присел на колено. Сейчас будет стрелять. Я укрылся за ближайшим деревом. Черт, какое же оно тоненькое, прямо хоть живот втягивай. Разожрался на шоновских харчах, когда вся страна сидит на пайке. Бам, бам. Щепка больно впилась в щеку, потекла кровь. Так, восемь патронов, два я отстрелял, запасной обоймы нет. Вот такой я раздолбай.

Бам, бам… Это уже я ответил. Опять мимо. Да что за черт⁈ Бандиты начали отходить и тоже так, грамотно. Один прикрывал другого. Дезертиры, что ли? Успели повоевать? Тонкое дерево было плохой защитой, я рухнул на землю. Выставил руку с пистолетом, уже в молоко пальнул несколько раз. Просто, чтобы обозначить себя и пугнуть дальше. Пусть сваливают, я не Вильгельм Телль дуэлировать в темноте.

Вдалеке раздался свисток милиционера. А вот и доблестные защитники города. Я вытер снегом кровь со щеки, сплюнул вязкую слюну. Ну вот куда мне в Волхов с передовой группой, шпионы эти немецкие… Я же сапер! Где родился — там и пригодился. Мимо проскакал конный милиционер с наганом в руке.

— Товарищ полковник!

Ого, глазастый. Разглядел шпалы.

— Где они?

— Дальше по улице побежали. Осторожнее, хорошо стреляют, гады.

Ускакал. Молодой, борзый.

К моему удивлению, не успел я отряхнуться и убрать пистолет в кобуру, как вернулись милиционеры. Трое постовых вели двух преступников со связанными за спиной руками. Один значит, смог убежать.

— Эти?

Ко мне подошел усатый лейтенант в шапке-ушанке, с папиросой в зубах.

Я пригляделся. Подростка узнал точно, второй был под сомнением. Но его выдало знакомое пальто с поднятым воротником и шерстяной шарф.

— Они.

Лейтенант показал мне наган, финку.

— Даже скинуть не догадались. Ставьте их к стенке.

Бандиты закричали, попытались дернуться, но их сбили с ног, стреножили ремнями. Поставили на колени.

— Товарищи! Как же так… — пацаненок заплакал — Без суда, беззаконно. Я не виноват…

— Ты мне в пузо наганом тыкал и предлагал котлы снять, — возразил я.

— Пусть меня судят, сажают!

— Все по суду и будет, — милиционер сплюнул, выбросил бычок. — По указу Президиума Верховного Совета СССР об осадном положении. Сейчас дойду до круглосуточной аптеки, позвоню в военный трибунал. А вы тут