Сапер. Том IV - Алексей Викторович Вязовский Страница 6

Я конечно, прифигел от скорости правосудия. И его жестокости. Но с другой стороны, немцы недалеко от Москвы, рассусоливать с преступниками некогда.

— Мне тоже ждать?

Лейтенант попросил удостоверение, записал мои данные. После чего козырнул:

— Можете идти.

— Товарищ полковник! — подросток лег на землю, принялся извиваться, пытаясь подползти ко мне. — Умоляю! Простите! У меня мамка дома больная, сестренка маленькая!

Вот кто его знает, он разжалобить хочет, или на самом деле такое? Я вопросительно посмотрел на усатого. От меня здесь ничего не зависит.

— Разберемся, — покивал тот. — Если несовершеннолетний, отведем в комендатуру.

Глава 3

Утром на службе первым делом написал рапорт про вчерашнее. А то вроде как сам не застрелил никого, а участие принимал. Пришлют потом бумагу доблестные милиционеры, а начальство не в курсе. Сюрпризов они не любят. Это жене можно ничего не говорить, она не узнает. А особый отдел — совсем другой коленкор. Так что минут тридцать ручкой пришлось поскрипеть, вешая кляксы и переписывая. Хорошо, у меня есть опытный коллега. Степан Авдеевич подсказал, как изложить всё коротко и чтобы вопросов не возникало ни у кого. Вернее было бы сказать, что рапорт он мне продиктовал, но то уже мелочи.

Только поставил точку — заявился Ильяз. Мы обнялись, и похлопали друг друга по плечам.

— Уже болковник, товарищ Соловьев! Растете над собой!

— И тебе салям алейкум Ильяз, проходи, введу в курс дела.

— Бравильно по-татарски говорить Исянмесез!

— Да? Ну спасибо за подсказку. Но запомнить не обещаю. Теперь слушай.

Я коротко рассказал, что мы едем в Вишеру, передовой группой, помогать Кирпоносу налаживать работу его нового фронта. В основном пойди туда, не знаю куда и принеси то, не знаю что.

— Самое главное, там ни разведка, ни особый отдел мух не ловят — немцы выбамбливают поступающие подразделения, что называется на марше. Никакой секретности.

— Наводчиков надо ловить.

— Надо. Иди, собирайся, будем вникать в контрразведывательную работу. Кое-какие идеи есть на этот счет.

Спустя час, мы погрузились в машину и поехали на аэродром. И нам даже зачем-то дали с собой одного хлопчика с ППШ наперевес — Колю Незлобина. Вроде не просто так едем, а начальство. Взвод бы посолиднее было, но не то столько автоматчиков не нашлось, не то с транспортом какая загвоздка случилась, и пришлось обойтись тем что есть. Мы с Евсеевым и примкнувшим к нам Ильязом сели сзади, как положено руководству, и тронулись. Хорошо, что мы все худощавые, места всем хватило. А то будь кто из нас троих пошире костью — уже неудобство.

У станции метро «Динамо» Степан сильно изменился в лице. Побледнел, скривился, и обеими руками схватился за правую щеку.

— Что случилось, товарищ капитан? — спросил я.

— Зуб… — простонал Евсеев. — Всю ночь болел, я думал, пройдет, а он… Охохо…

— Миша, тормози, — крикнул я водителю. — Концепция поменялась. Где у вас зубной, Степан Авдеевич?

— Малая Лубянка, там поликлиника…

— Давайте туда.

Высадили особиста, а дальше вчетвером. А что, приказа откладывать поездку, если у кого зуб больной, не было.

— Не хочет ехать на бередовую кабитан, — шепнул мне Ильяз.

— Почему так думаешь?

— Бо глазам вижу. Исбуганный он.

Что было, того не отнять. Степан был с утра дерганый, лицо бледное. Сейчас застращает зубного ксивой, тот даст ему освобождение. Хотя… кто ж его знает. Вроде не Ташкент оборонял, на фронте был. Но надо с этим разобраться обязательно. Пока не поздно. Если есть препятствия, то поменяем. Под благовидным предлогом, конечно же, зачем человеку жизнь портить.

Перед въездом на аэродром нас, конечно же остановили для проверки документов. Обычное дело. Велели всем выйти, даже капот зачем-то открыть заставили. Бумаги наши оказались в порядке, а вот эмке нашей это место так понравилось, что она решительно не захотела ехать дальше. Или обиделась, что в нутро заглянули. Что-то скрежетнуло в моторе и все. И пошли мы пешочком, как простые смертные. Даже обидно немного стало. Тащим вещички на себе, будто не особая группа, а не пойми что.

Летели… да без приключений совсем. Холодно только, и Ахметшин от болтанки начал хвалиться завтраком. Сели в чистом поле, ничего не видать вокруг. И встречать нас не особо кинулись — ни тебе пионеров с цветами, ни даже захудалого духового оркестрика. Проверили только в очередной раз документы, да и махнули рукой, показывая направление движения. Послал Ильяза искать провожатых. Или попутчиков. Тут как выйдет. Нашлись такие. Именно в нужное место вот прямо через минуту собрался отправиться ротный в сопровождении двух бойцов. И они знали более короткую дорогу, что при передвижении пешком очень даже имело значение. Немцев тут не было уже давно, так что неожиданностей не предвиделось. И погода хорошая — солнышко выглянуло в очередной раз из-за туч. Правда, грязь вперемешку со снегом, да плюс песок под этой кашей, в которую проваливаешься так, что подметки плачут. Не прогулка, а одно удовольствие.

Кое-как добрели до городка. Он был выбомблен почти в ноль — везде воронки, целых зданий практически нет. Зато много землянок, даже маскировочные сети есть.

Нашли место дислокации особого отдела армии, показали тамошнему начальнику капитану Звягинцеву наши предписания. Тот как раз пил чай. Нас, конечно, за порогом в ожидании мурыжить не стал, но на круглом, сытом лице было видно недовольство. Прислали какую-то передовую группу, разбирайся с ней. И нам чайку предложил. Морковки, конечно. Уверен, в загашнике у его ординарца и получше чего найдется, но то не про нашу честь.

— Какая сейчас обстановка на фронте?

Звягинцев коротко нас ввел в ситуацию. Ничего особенного, как говорят в сводках Совинформбюро, бои местного значения. Пока земля не подсохнет, никто ничего делать не будет. Даже если сильно захочется.

— Очень чувствуется некомплект всего, — пожал плечами капитан. — Срочно требуется подкрепление. Не хватает снарядов, боеприпасов. Не говоря уж про обмундирование. Вот ждем прибытия товарища Кирпоноса с войсками. Говорят танковый корпус выделят. Из КВ. Ничего не слышали?

Называется «светская беседа». Ни я, ни особист к танковым прорывам и кавалерийским атакам прямого отношения не имеем, портянки с подштанниками не распределяем, так что рассуждать можно долго, хотя и результата не будет никакого.

— Главное узкое место — тут у нас, — вздохнул капитан. — Через нашу железнодорожную станцию идет основное снабжение. Что ни день — налет. Да так точно, как по часам. Только прибывает эшелон — уже висят юнкерсы.

Так и хотелось крикнуть особисту в лицо — чего же ты тут прохлаждаешься, чай пьешь?

— Прочесывание местности вокруг станции организовано?

— Это к НКВД, — махнул рукой Звягинцев. — У них тут целая рота, вам к младшему лейтенанту Бедридзе. Я вас только разместить могу в соседней землянке и поставить на довольствие.

И так хлеб. Я кивнул — пойдем устраиваться. Видать, сигналы от товарища Мельникова сюда еще не достигли, или капитан не успел проникнуться. Короче, никакого энтузиазма в плане всесторонней помощи мне я не увидел. И ладно. Москва не сразу строилась.

Однако земляночку нам выделили по высшему разряду. Я этого добра по жизни много повидал, так что знаю. Сухо, просторно, на полу опилочки свежие, лежаночки широкие. Буржуйка гудит, вентиляция работает. Жил бы в такой, да служба мешает. Так что мое мнение о Звягинцеве немного изменилось. В лучшую сторону. Чует мое сердце — сработаемся. Не с первого раза, так со второго — точно.

* * *

С утра капитана уже на месте не оказалось. Возникли у него срочные дела в отдаленных подразделениях. Хитрый жук, решил немного самоустраниться. Я и сам бы так сделал. Мы приехали и уехали, а они тут на месте остаются.

Впрочем, младлея долго искать не пришлось, он сам нарисовался. Наверное, Звягинцев всё же довел до него необходимость встретиться. А что, раньше начнешь, может, и получится быстрее закончить. Мы только успели перекусить от местных щедрот. Гороховый концентрат, тушенка, морковный чай, по два куска хлеба, и сколько хочешь кипятку. Главное, горячее и много.

Бедридзе фамилии совсем не соответствовал. Ни орлиного носа, ни густой щетины, придающей щекам ту самую знаменитую синеву. Даже волосы темно-русые, и глаза серые. Не русак, правда, но вот так, чтобы сразу грузина распознать — ни разу. И зовут Василий Григорьевич, не сказать, чтобы вот прямо сильно грузинские имя с отчеством. Полукровка? Не ясно.

Познакомились, поручкались. Младший лейтенант сразу