Александр Афанасьев - Меч Господа нашего-3 [СИ] Страница 52

— Снайпер и наблюдатель?

— Нет, похоже, охранник. Он вскочил, когда я свалил первого.

— Его тоже снял?

— Да.

— Еще были?

— Не знаю…

Возможно, что и нет — иначе была бы пальба.

— Здесь нельзя больше оставаться.

— Надо вернуться и отомстить — угрюмо сказал один из гитлерюгендовцев

— Я лучше знаю, что надо, сопляк! — сорвался Крайс.

Пристыженный, гитлерюгендовец замолчал.

— Так… здесь стало опасно. Уходите вниз. Отступайте дальше по тоннелю, найдите другое логово. Они будут искать нас. Завтра, с утра…

— А вы?

— У меня есть чем заняться. Отступайте. Это приказ.

Далекое прошлое

Ночь на 25 апреля 1945 года

Берлин, станция U-bahn Потсдаммерплатц

Яркий — перед выходом все сменили батарейки — луч света осветил уходящие вниз ступени, уперся в решетку, закрывающую выход в город. Станции метро или U-bahn в Берлине были не такими как московские — неглубокого залегания и без эскалаторов. Вместо эскалаторов — лестницы. Под любым сегментом лестницы может скрываться мина…

— Саперы… — негромко скомандовал гвардии майор Хватов, которому передали командование группой.

Саперы — осторожно, под прикрытием нескольких стволов — по ступенькам проверили лестницу, затем решетку. Коротким ломиком вскрыли ее — звук был такой, что его явно было слышно и на станции метро.

— Ничего нет. Чисто, товарищ майор.

— Вперед!

Для этой охоты — собрали скорохватов, всех, кто только был. СМЕРШ Первого Белорусского и Первого Украинского фронта, брали лучших из всех частей, которые участвовали в штурме Берлина. Цель — замирить, наконец, проклятую подземку, в которой невозможно использовать бронетехнику и обычные пехотные подразделения. Последняя попытка — обернулась гибелью почти тридцати солдат при взрыве заминированного дома. Так и не удалось установить, что такое было в этом доме. Видимо, что-то вроде гостиницы для приезжающих в Берлин членов НСДАП. А может — и похуже что.

Единственным оставшимся в живых — случайно — был командир группы. Его не арестовали, он был в расположении танкистов — но сейчас решался вопрос о разжаловании его в рядовые за халатность и плохое командование своим подразделением, приведшее к потерям.

Учитывая условия — скорохваты СМЕРШа решили действовать парами. Невозможно использовать одновременно фонарик и автомат — а одни пистолеты тоже не есть хорошо. Решили вопрос так: группы по два бойца. Первый боец несет автомат — ППШ с дисковым магазином или ручной пулемет — у них были даже два РПД-44, совсем новых, которые мало использовали, потому что были проблемы с новыми патронами этого калибра. Второй боец несет фонарик — обычно это Zeiler или Petrix, трофейные — и подсвечивает автоматчику. Для самозащиты — в другой руке у него пистолет ТТ и он же — несет взрывчатку, четыре стандартные саперные тротиловые шашки и двадцать метров огнепроводного шнура, если придется взрывать тоннели. Еще несколько детонаторов на основе кислоты. Для работы в парах — бойцы должны хорошо знать друг друга, помогать друг другу в бою без слов. Поэтому — набирали сразу парами: не можешь привести напарника — не подходишь. Впрочем — такой проблемы не было: СМЕРШ парами и работал, ведущий и ведомый. В одиночку — парша[69] не заломаешь, а стрелять теперь нельзя.

Двумя парами — идя рядом, но не прижимаясь к стенам из-за опасности рикошетов — первые двое СМЕРШевцев спустились вперед, до уровня, на котором были саперы. Затем пошли еще две пары — эти должны были пройти дальше…

За решеткой — было что-то вроде тоннеля. Очень опасного — полтора десятка метров, плитка дает сильный отчетливый звук, когда ступаешь, а спрятаться негде — скамья это не укрытие. Поэтому — две пары СМЕРШевцев броском преодолели опасный участок, заняли свои позиции. Отсигналили фонариками — нормально, можно идти.

Выдвинулись еще две пары. Они должны были пройти еще дальше — и занять позиции у подножья лестниц, ведущих непосредственно на станцию. Последняя группа — пять человек, в том числе и майор Хватов — должна была идти последней и уже зачистить станцию.

Снизу отсигналили — третья группа заняла рубеж. Пятеро — у этих было два ручных пулемета и два автомата на пятерых — двинулись вниз.

Мрамор гулко стучал под ногами. Все-таки немцы знали толк в державности, недаром Гитлер говорил — каждый недочеловек должен будет хоть раз в жизни посетить Берлин, чтобы понять, кому он служит…

Станция была большой, высокой, со сводчатым потолком — в отличие от наших станция глубокого залегания здесь — свод потолка был примерно метров на пять-семь метров ниже уровня поверхности. Два пути, скамейки, кованый чугун, какие-то технические помещения.

Автоматы были нацелены по наиболее опасным секторам. Лучи разгоняли тихий, нехороший мрак. Взрывы наверху — почти не были слышны…

Хватов огляделся.

— Вперед. Поверить помещения, закрепиться…

Помещения скверные — двери со стеклом, да еще непрозрачным. Не видно, что внутри — но силуэт заметить можно…

Все с тревогой ждали действия — и оно произошло. Крик, одиночный пистолетный… справа! На противоположной стороне.

— Резерв, вперед!

Резервная группа — прыгнула вниз, чтобы быстрее добраться. Воды на путях было по щиколотку…

Хватов, топая сапогами — в одиночку побежал через переход…

Когда прибежал — все было кончено. Труп… рядом — в свете фонарей белый как мел боец, прижимающий индпакет к животу и тяжело, надсадно дышащий. Еще одного бойца — бинтовали, мелькало белое.

Рядом, на кафеле станции — лежало тело… одетый в черное… но это же…

Подросток!

На нем было какое-то приспособление… что-то вроде очков, непонятно каких — на обоих глазах, это крепилось на каркас и на каску. Черная одежда… это и не одежда вовсе. Это обмундирование.

Обмундирование для действий в темноте.

— Гитлерюгенд

— У…твари…

— Вашу мать!!!

Хватов рывком поднял автомат — совершенно непривычного вида, с длинной толстой трубой вместо ствола. Они знали про английские СТЭН, небольшая партия их приходила в СССР для изучения. Это был тот же самый СТЭН — только горловина магазина не сбоку — а снизу впереди, как привычнее немцам. И пистолетная рукоятка из фенольной пластмассы как на МР40.

— Это Гитлерюгенд!? Вашу мать! Откуда у них автомат?! Автомат с БРАМИТом! Мать вашу так, б…

Бойцы подавленно молчали.

— Перегруппироваться. Пулемет и два автомата в голову. Работать только четверками. Приготовить гранаты. Надо проверить всю станцию и вагон. Дальше продвигаемся вперед в тоннель! Пулеметный пост вон туда!

— Есть…

Жить СМЕРШам оставалось меньше минуты — перед гибелью подросток — смертник из особого подразделения Гитлерюгенда активировал детонатор мощного заряда, который был выставлен ровно на шесть минут. Люди того же Прошлякова — столкнувшись с подобным, отошли бы и выждали — они знали замедление основных типов немецких взрывателей и знали, на что и на кого можно натолкнуться в берлинской подземке. Но СМЕРШи этого не знали. А относительно Прошлякова — решался вопрос о предании его суду.

Далекое прошлое

Ночь на 25 апреля 1945 года

Берлин, поверхность

— … Эх, а помирать нам, рановато!

Есть у нас еще дома дела!

Закончив лихую, оптимистичную, дышащую победой песню — невысокий танкист чисто по-русски сорвал закопченный шлемофон с головы и шмякнул его о загаженный асфальт берлинской улицы…

— Ну, дал…

— Артист! — с неподражаемым выражением сказал командир танковой роты, капитан Беридзе. Потомок грузинских князей на службе русскому государству, в нем не было ничего от грузина. Русское мужиковатое лицо, простой говор.

— А то… Аплодисменты, аплодисменты…

Побеждали…

Все жертвы были принесены и вся цена — сполна уплачена. Она оказалась высокой, даже неизмеримо высокой — но сейчас однозначно все шло к концу. Рота новейших танков ИС-2 (Иосиф Сталин-2) стояла примерно в полутора километрах от рейхстага и готовилась наступать. А танкисты — резали казачка на полуразрушенной берлинской улице. Решающее наступление было намечено на завтра, цель — центр города, Рейхсканцелярия и Рейхстаг…

Вместе с танкистами — сидел бледный, с забинтованной головой человек. В отличие от танкистов, которые не прочь были махнуть по пятьдесят под тушенку, он криво улыбался и не пил: доктор предупредил: хоть капля и можешь ослепнуть. Это и был капитан Прошляков, без пяти минут — рядовой Прошляков…

Советская система — была безжалостна к таким как он: если есть ЧП, значит — должен быть и виновный в нем. И неважно, что здание минировали, возможно, еще на этапе его строительства и такое минирование — можно пропустить после многочасового обыска здания. Правило было простое и жестокое — остался в живых, погубил при этом людей — отвечай. Только погибших — система не могла достать, и от них волкодавы системы отступались, злобно рыча. А если остался жив… будь добр, отвечай по факту. Не принял достаточных мер — универсальная формулировка.