Сергей Шкенев - Параллельные прямые Страница 54

На звук шагов Архангельский обернулся:

— А, Дмитрий Иванович, здравствуйте. Полковник задерживается?

— Здравия желаю, — поздоровался Хванской и пояснил: — Николай Константинович сейчас подойдёт.

И уже отвлёкся на капитана Башарова:

— Что у нас со снарядами, Алишер?

— Хорошо с ними, Дима, — ответил артиллерист, спокойно сидевший и куривший на лафете. — Вот без них плохо, кончились.

— Совсем?

— Ага, — подтвердил князь. — Вовсе и окончательно.

— Подвезти нельзя? — есаул покрутил головой по сторонам, пытаясь обнаружить генеральское авто. Неужели не мог бросить на заднее сиденье пару ящиков? Про собаку же не забыл, собака.

Машины нигде не было. Неужели верхом?

С высотки опять бешено застучали немецкие пулемёты, и разнёсшееся было «ура» утонуло в треске очередей. Башаров подскочил с лафета и пригнулся к прицелу.

— Наши опять поднимались, — пояснил он. — Кто-то почти до самой амбразуры дошёл.

— Разрешите? — Архангельский взял у одного из офицеров бинокль. — Действительно, метров двадцать осталось. Постойте-ка…кажется к нам посыльный бежит.

— Ваше Высокопревосходительство, товарищ генерал-майор, — издалека ещё начал кричать запыхавшийся солдат, один из немногих рядовых в офицерских ротах. — Товарищ генерал, полковник Дёмин убит?

— Когда?

— Только что. Подполз с гранатами до самого ДОТа, приподнялся для броска, тут его и срезало. Мы на выручку пошли… Но что смогли под таким огнём?

— Не вытащили? — уточнил генерал.

— Куда там? По любому шевелению лупят.

— Может живой ещё?

— Вряд ли, с двадцати-то метров.

— Всё равно нужно попытаться.

— Да мы….

— Я и не упрекаю. Вы сделали всё что могли. Теперь моя очередь.

— Но, Ваше Высокопревосходительство…,- попытался возразить Хванской.

И был остановлен начальственным окриком:

— Вы мне указывать будете, господин есаул?

Таксу, рванувшемуся за хозяином, тоже досталось. Он молча выслушал матерный приказ оставаться на месте, обиженно поджал хвост, грустно повесил уши, забился в щель между ящиками и притих. Потому никто и не заметил, как он выбрался с обратной стороны и потрусил вслед спешащему генералу, стараясь маскироваться на редких проталинах.

А Архангельский уже полз по-пластунски на высоту, пробираясь от окопчика к окопчику, которые успела вырыть живучая пехота.

Сто метров до ДОТа. Немецкие пулемётчики заметили движение внизу и начали стрелять. Две пули ударили в лужицу перед самым лицом, больно хлестнув по щекам ледяным крошевом.

Пятьдесят метров. Уже хорошо виден полковник. Кажется не жилец — шинель на спине топорщится тёмными клочьями, и вокруг головы расплылось красное пятно.

Тридцать метров. Вот этот бугорок даёт небольшую мёртвую зону, в которой Дёмин готовился к последнему рывку. Видны отпечатки его локтей и кружевные обрывки какой-то тряпки с пятнами крови. Был ранен? Скорее всего, в левую ногу. Дальше видно, что начал её волочить за собой и потянулся кровавый след.

Гавриил подобрался вплотную и тяжело вздохнул — убит. Теперь осторожно взять за воротник и тянуть. Что за шум сзади? Кажется, отвлекают внимание на себя. Хорошо, молодцы, и знают же все, что для красного генерала рискуют. Ну…ещё чуть-чуть… Что же ты такой тяжёлый, Константиныч? Помнишь, двадцать, нет, девятнадцать лет назад? Это же твой взвод успел навести переправу…. Как ту речку звали? Неважно…. Мы отступали, а ты успел…. А я не смог. Извини, Константиныч. Меня не узнал…. А подаренная тогда сумка сохранилась. Её с убитого немецкого полковника сняли. А теперь они — тебя….

Архангельский всё пятился, стараясь скорее добраться до непростреливаемого участка, и вдруг остановился. В руке Дёмина так и осталась связка из двух гранат, судорожно сжатая в последнем движении. Гавриил Родионович осторожно отпустил шинель, потянулся, пытаясь достать, и чуть привстал над пригорком.

Пули ударили в грудь и плечо, опрокинув навзничь.

— Надо же… доигрался… а от ядра больнее.

Такс вжался в снег, спрятавшись за лежащим неподвижно офицером, и стучал зубами от страха. Холодный ужас заставлял подниматься короткую шерсть на загривке и делал ноги мягкими и непослушными. Большой Серый Камень громко лаял, огрызался стаями летающих ос, свистящих над головой. И уже убил Большого, от которого всегда так вкусно пахло колбасой и коньяком. Где же хозяин? Почему так долго? Нельзя близко подходить к страшному Камню.

Куда ты пополз? Загрызут…. Не слышит…. Нужно самому ближе.

В собачьем горле собралось рычание, но наружу вышло лишь визгливым поскуливанием. Он перебрался через убитого и пополз. Вот он, хозяин. Тащит Большого. Ты что, не видишь? Осторожно! У него в руке громкая смерть!

Хозяин, ты почему упал? Ты что? Ты почему лежишь? Нужно бежать, бежать, бежать. Подальше от злого камня.

Не молчи! Почему не погладишь? Не молчи! Вот он я — самый красивый и смелый. Я же пришёл к тебе. Не будешь ругаться? Почему ты смотришь в небо? Там нет меня. Не молчи. Я залижу твои раны. Мы завтра пойдём играть? Не молчи. Кровь…. Везде кровь. Вставай, нам нужно бежать. Хозяин, не молчи. Почему так много крови? Ты не можешь умереть…. Не смотри в небо. Там нет меня. Я же пришёл к тебе. Я в чём-то виноват? Где твоя рука? Ты только погладь, а кровь я вылижу. Ты не можешь умереть. А как же я? Хозяин, не молчи. Ты устал? Хорошо, отдохни, а я посторожу. Я сам загрызу твою смерть. Смерть? Где она? Хозяин, ты только подожди, не уходи без меня.

Такс рванул из руки полковника Дёмина связку, разрывая ещё тёплые пальцы, и бросился к вершине.

Суки-суки-суки-суки! Я буду вас грызть. Что так громко стучит внутри, мешая бежать? Суки! У меня ваша смерть. Суки! Хозяин, ты не думай — я храбрый. А ты меня похвалишь? И мы пойдём гулять? Суки! Это вы виноваты, что хозяин молчит и смотрит в небо. Суки! Я принёс вам смерть. Это ты посылаешь летающих ос? Глотку порву!

Глухой взрыв выплеснулся из бойниц и выбросил наружу покорёженный пулемёт.

Есаул Хванской плохо запомнил дальнейшее. Только метнувшуюся к амбразуре тень, вспышку внутри, и собственный крик:

— Пленных не брать!

Он первым прыгнул внутрь, в упор разнёс голову оглушённому пулемётчику, и пинком открыл покорёженную дверь в следующее помещение. Вроде бы потом была стрельба, кого-то дорезали ножами.

В памяти всплывал стоящий на коленях немец в морской форме и его голос:

— Я капитан первого ранга Канарис!

Хванской ударил прикладом в лицо и бросил через плечо:

— Добейте каналью.

Кажется, подпёрли бревном двери второго укрепления и заливали в отдушины бензин. Есаул прикурил папиросу и бросил горящую спичку туда же. Крики снизу не помешали расслышать:

— Дмитрий Иванович, а генерал-то, похоже, живой. Почти живой.

— Срочно врача! И радируйте в Минск, пусть самолёты вылетают. И Деникину сообщите.

Глава 25

А вчера у поэта в гостях, был прозаик Эжен Несознанский.Кушал водку и горько рыдал о святой, православной Руси.А потом матерился, крестясь. Стукнул тёщу селёдкой исландской.И под жуткий семейный скандал был отправлен домой на такси.

Есаул ещё не успел отойти от горячки боя, как навалились новые заботы и обязанности. Раненым нужно было срочно оказывать помощь, много тяжёлых, а на весь полк только один врач. И тот из земских, хирургию чуть ли не по журналам самостоятельно изучал ещё перед войной. И радиостанция сдохла, не перенеся грубого обращения. Найти бы ещё, какая сволочь её уронила в лужу.

— Принимай командование, Дмитрий Иванович, — капитан Башаров отбросил трофейную винтовку, которую использовал вместо костыля, и сел прямо на грязный бруствер, осторожно вытянув раненую ногу.

Хванской оглядел его — красавец! Порванный в нескольких местах китель, на белой эмали Георгиевского креста следы вражеских зубов, разрезанная штанина, из-под которой выглядывает край повязки, да ещё и фуражку где-то потерял.

— Тебя каким шайтаном сюда принесло, Алишер? Ты у нас артиллерия, или кто? Так какого чёрта пушки бросил?

— А ты не ори на меня! — огрызнулся князь. — Мне что, с неба снаряды свалятся? Или прикажешь банками с тушёнкой заряжать?

— Я не про снаряды говорю. Чего в атаку попёрся?

— Не твоё дело, понял? У меня с немцами свои счёты.

— Это, какие же?

— Сначала полк прими, потом и спрашивай.

— С ума сошёл? И постарше меня званием имеются.

Капитан ответил не сразу:

— Зараза, больно то как. Вроде бы только мясо продырявило.

— Зубы не заговаривай.

— Угу, стоматолога нашёл. А что до старшинства — так говорил я уже со всеми. Тебя и предлагают. Подожди отнекиваться. А кого ещё?