Стивен Левитт, Стивен Дабнер - Суперфрикономика Страница 6

Вам уже страшно?

Разумный человек никогда больше не ступит в океан. Однако знаете ли вы, сколько атак со стороны акул произошло в течение 2001 года?

Попытайтесь догадаться, затем разделите полученный результат на два, и так несколько раз. В течение всего 2001 года во всем мире было зафиксировано всего 68 атак на людей со стороны акул, причем лишь четыре из них закончились летальным исходом24.

Эти цифры были не только ниже тех, что могли померещиться нам вследствие повсеместной истерии в СМИ; этот показатель оставался примерно на том же уровне и до 2001 года, и после него. В период между 1995 и 2005 годами в среднем по всему миру ежегодно происходило 60,3 атаки акул на человека, причем максимум составил 79, а минимум — 46. Вследствие нападения акул ежегодно погибало в среднем 5,9 человека, максимум составлял 11, а минимум — 3. Иными словами, заголовки газет летом 2001 года могли бы гласить: «Количество нападений акул в этом году выше среднего». Но, скорее всего, такие заголовки не позволили бы продать больше газет.

Итак, давайте на минуту забудем о бедном Джесси Арбогасте и подумаем немного о другом: в мире, населенном более чем 6 миллиардами человек, в 2001 году от акульих атак погибло всего четыре человека. Не исключено, что фургоны телевизионных компаний, несущиеся к месту очередной катастрофы, сбивают больше народа на дорогах.

А вот слоны ежегодно убивают не менее 200 человек25. Так почему же мы не испытываем перед ними ужаса? Возможно, потому что большинство жертв живет далеко от мировых медийных центров. Возможно, свою роль играет и наше восприятие, сформировавшееся после просмотра фильмов. Дружелюбные и забавные слоны являются основными героями детских фильмов (вспомним хотя бы слоника Бабара или Дамбо); акулы же представляют собой четкий типаж злодея. Будь у акул хоть какие-то связи среди юристов, они точно подали бы иск против создателей фильма «Челюсти».

И тем не менее страх перед акулами, возникший летом 2001 года, был настолько силен, что перебить его смогли только террористические атаки на Всемирный торговый центр и Пентагон 11 сентября. В тот день погибло почти 3000 человек — или в 2500 раз больше, чем было зафиксировано смертей от акульих зубов начиная с конца XVI века.

Итак, несмотря на некоторые недостатки, размышление в категориях типичного имеет и свои преимущества. В нашей книге мы стараемся рассказывать истории, основанные на накопленных данных, а не на анекдотах, заметных аномалиях, личных мнениях, взрывах эмоций или нравоучениях. Кто-то может считать, что статистика позволяет защитить любую точку зрения и оправдать то, что оправдать в принципе невозможно. Однако экономический подход преследует совершенно иную цель: обратиться к изучению того или иного вопроса без страха и пристрастия и позволить цифрам поведать нам истину. Мы не принимаем ту или иную сторону. Появление телевидения, к примеру, в значительной степени помогло женщинам сельских районов Индии. Но это не значит, что мы воспринимаем влияние телевидения как исключительно положительное. Как вы увидите в главе 3, развитие телевидения в Соединенных Штатах привело к разрушительным изменениям в обществе.

Экономический подход не предназначен для того, чтобы описывать мир таким, каким мы хотели бы (или не хотели бы) его видеть, или таким, о котором мы мечтаем и молимся. Скорее цель состоит в том, чтобы показать мир таким, какой он есть. Большинство из нас хотят что-то изменить, улучшить в окружающем нас мире. Но для того чтобы изменить мир, его необходимо сначала понять.

На момент написания книги прошел первый год финансового кризиса, начавшегося с краха субпремиальных ипотечных облигаций в Соединенных Штатах. Кризис распространился по всему миру подобно заразной болезни. На эту тему будут написаны сотни, если не тысячи книг.

Наша книга — не одна из них.

Почему? В основном потому, что мы недостаточно компетентны в вопросах макроэкономики с присущим ей множеством сложных и динамичных элементов. После недавних событий многие могут задаться вопросом: а насколько компетентны в вопросах макроэкономики большинство экономистов? Признанные экономисты обычно выглядят в глазах публики своего рода оракулами, способными абсолютно точно сказать, в какую сторону будут двигаться индексы фондового рынка, инфляция или процентные ставки. Но, как мы все недавно убедились, подобные прогнозы часто не имеют вообще никакого смысла. Экономистам довольно сложно объяснить события прошлого, не говоря уже о будущем. (Они до сих пор спорят о том, привели ли шаги, предпринятые Франклином Делано Рузвельтом, к окончанию Великой депрессии или к ее усилению!) Разумеется, они не одиноки. Нам кажется, что человеку в принципе свойственно верить в свои способности к предсказаниям — а также моментально забывать о том, на чем эти предсказания базировались.

Нам практически нечего сказать в этой книге о том, что принято называть экономикой. Наша лучшая (пусть и ненадежная) защита состоит в том, что хотя вопросы, о которых мы пишем, и не связаны с экономикой, они способны дать нам чуть более глубокое представление о реальном человеческом поведении. Хотите верьте, хотите нет, но если вы поймете причины, толкающие к обману школьного учителя или борца сумо, то сможете понять, каким образом смог развиться «пузырь» на рынке субпремиальных облигаций.

Истории, о которых вы будете читать, происходили во множестве разных мест — начиная от коридоров учебных заведений и заканчивая темными закоулками неблагополучных районов. Многие из наших историй основаны на недавнем научном исследовании, проведенном Левиттом; другие же основаны на идеях и опыте экономистов, инженеров, астрофизиков, маньяков-убийц и врачей «скорой помощи», историков-любителей и нейробиологов, подвергшихся операции по смене пола. Большинство историй попадают в одну из двух категорий: то, что вы никогда не знали (но вам казалось, что вы знаете), и то, что вы знали (хотя на самом деле вам не хотелось бы это знать).

Многие из наших умозаключений вряд ли применимы в повседневной жизни. Из некоторых наших рассказов сложно извлечь мораль. Но в этом нет ничего страшного. Мы не хотим оставлять за собой последнее слово — мы хотим начать обсуждение. А это значит, что на страницах этой книги вы вполне можете найти пару тем, которые покажутся вам спорными.

И, честно говоря, если вы не найдете, о чем с нами поспорить, мы будем крайне разочарованы.

Глава 1

Что общего у проститутки и Санта-Клауса из супермаркета?

Не так давно, в один прекрасный и теплый день на исходе лета, двадцатидевятилетняя женщина по имени Ла Шиина сидела на капоте внедорожника неподалеку от поселка Дерборн Хоумс, расположенного на юге Чикаго1. Взгляд ее был тоскливым, однако в целом она выглядела довольно молодо, а ее лицо обрамляли красиво уложенные волосы. Она была одета в мешковатый черно-красный комбинезон, немного напоминавший детский. У ее родителей не всегда хватало денег на новую одежду, поэтому в детстве ей приходилось донашивать вещи за старшими братьями, и привычка к таким фасонам сохранилась у нее и во взрослом возрасте.

Ла Шиина рассказывала о том, как зарабатывает деньги на жизнь. Она описала четыре основных источника своих денежных потоков: boosting, roosting, работа парикмахером и услуги сексуального характера.

Под словом boosting она понимала кражу в магазинах и последующую реализацию украденного. Слово roosting означало стояние «на стреме» в то время, когда члены уличной шайки продавали наркотики. Что же касается услуг парикмахера, она получала 8 долларов за стрижку мальчика и 12 долларов — взрослого мужчины.

Какой из видов работ был, по ее мнению, самым плохим?

«Проституция», — охотно ответила она.

Почему?

«Потому что на самом деле мне не нравятся мужчины. Мне кажется, что эта работа загружает мне мозги».

А если бы проституция приносила в два раза больше денег?

«Стала бы я заниматься ею больше? — переспросила она. — А то! Конечно же!»

На протяжении многих столетий мужчинам жилось гораздо лучше, чем женщинам. Да, это утверждение слишком обобщено, и мы не спорим, что можно найти множество исключений, однако если взять любой более или менее важный показатель, то дела у женщин обстояли значительно хуже. Несмотря на то что именно мужчины воевали, охотились и занимались тяжелым трудом, продолжительность жизни женщин была значительно ниже2. Иногда женщины лишались жизни по совершенно бессмысленным основаниям. На промежутке с XIII по XVIII век почти миллион европейских женщин (большинство из которых были бедными, а многие потеряли мужей) были казнены по обвинению в колдовстве: их обвиняли в том, что они накликали плохую погоду, губившую урожай3.