Василий Звягинцев - Не бойся друзей. Том 2. Третий джокер Страница 62

Гимназический друг Коля Карташов был человек вольнонаёмный, после института работал инженером на судоремонтном заводе и тоже томился монотонностью существования. Подумывал о том, чтобы наняться на торговый флот механиком, мир посмотреть, денег подзаработать.

Но когда сидели в «Золотом роге», на открытой веранде с видом на море, отмечая обретение Бекетовым независимости, Юрий вдруг сказал после четвёртой или пятой рюмки:

– Ну и на хрена тебе тот пароход? Много ты с него мира увидишь? Ходили, знаем. Два месяца в море, потом неделька на берегу, бывает, что и меньше, и снова… Разве что отпуск длинный, так самый длинный удивительно быстро кончается.

– И что из этого? – меланхолически спросил Николай, не столько слушая слова друга, как разглядывая девушек и женщин подходящего возраста, находившихся в зале или гулявших по набережной. По странному закону природы, все более-менее заслуживающие внимания были с кавалерами, а свободные интереса не вызывали.

– Да я последний год часто задумывался, просто говорить не хотел, пока неясно было, дадут мне отставку или найдут способ притормозить на «энный срок», где N – функция того, как начальству взглянется. А теперь можно. Прочитал я как-то в «Географическом вестнике» статью одного парня наших лет. Кругосветное путешествие совершил…

– Кругосветное нам не по деньгам, я цены знаю.

– Если с билетами первого класса – точно не хватит, – согласился Бекетов. – Но тот отправился «на бога», что называется. Как герои Джека Лондона или Майн Рида. Полсотни рублей в загашнике на самый крайний случай, а остальное – по воле обстоятельств. Через моря и океаны – пароходами. Нанимался юнгой за харчи до нужного порта, на берегу – как придётся. Автостопом, на товарняках, пешком. Подрабатывал, где и как получалось. В итоге за год управился. Получил массу впечатлений, да ещё и заработал намного больше, чем потратил. И за статью гонорар получил. Сейчас вроде бы целую книгу пишет. Как тебе идея? Причём, заметь, он ведь один странствовал, а нас двое. И был до путешествия всего-то репортёришка провинциальной газеты, а мы с тобой ребята посерьёзнее, языки знаем, умеем намного больше, в любой заварушке за себя постоять сумеем…

Друзья были как раз в том эмоциональном состоянии бесшабашной раскованности и энтузиазма, что идея немедленно перешла к стадии практической реализации. Совершенно как в детстве, начали прикидывать маршрут, составлять в блокноте список необходимого снаряжения.

Всё выходило легко и просто. В конце концов, тысячи людей до них странствовали по миру в гораздо менее благоприятных условиях. Сейчас что – сейчас XXI век, цивилизация, правопорядок и тому подобное. Не везде, конечно, так не нужно соваться в места, фабричные патроны стоят дороже, чем человеческая жизнь. А в пределах Ойкумены европейской цивилизации порядка гораздо больше, чем в Раннее Средневековье и даже Высокое Возрождение. Нет необходимости брести с котомкой и посохом, пешком из Новгорода или Киева на поклон к святым местам, в Афон, Палестину. Афанасию Никитину тоже, говорят, в его «хождении» за три моря и обратно не слишком сладко пришлось. Живой вернулся – и то хорошо.

Реализация сокровенных мечтаний и желаний друзей не разочаровала, как это нередко случается с менее цельными натурами. Всё получалось весьма близко к их представлениям, моментами даже лучше. Главное они действительно ощутили, действительно – свобода. В самом полном смысле этого слова. Как в рассуждениях философа.

Свобода «от» – от повседневных, рутинных, скучных забот, воинских уставов, забот о личном составе, от необходимости соответствовать общественному положению, возрасту, обычаям и традициям, вообще от всего, что успело надоесть за двадцать лет сравнительно сознательной жизни.

Свобода «для» – для постижения ранее неведомого мира, знакомства с людьми, разительно непохожими на тех, что окружали до сих пор, наконец для раскрытия в самих себе новых, подчас совсем неожиданных черт, способностей и свойств. Гораздо понятнее стали многие герои с детства любимых книг. Их авторы – тоже.

Затею облегчало, более того – делало вообще возможным то, что сейчас, как в благословенном ХIХ веке (его друзья считали наилучшим из промелькнувших над Землёй), российских внутренних паспортов было достаточно для пересечения любых границ, даже со строгим визовым режимом, рубли (желательно – золотые) и мелочь (серебряную) принимали в любом уголке мира по хорошему курсу, и действительными оставались отечественные разрешения на ношение огнестрельного оружия. Карабинами и штуцерами в ассортименте, как герои любимых книг, путешественники не отягощались, им хватило обычных, проверенных временем «маузеров», «чудо-пистолетов, незаменимых для охотников, путешественников и всех настоящих любителей оружия», как больше ста лет писалось в рекламных проспектах.

Закончив сборы и подготовку, устроились на первый же пароход (моряки не делали различия между типами двигателей – пусть даже винты крутит дизель-электрическая установка – всё равно пароход), идущий в Новый Свет. Сошли на берег в Кальяо. Через Перу, Эквадор, Колумбию с почти не опасными для жизни, но весьма познавательными приключениями через два месяца добрались до Панамы. Здесь был выбор – на восток, в Дакар или Луанду, откуда можно было рискнуть пересечь Африку (с очень большими шансами не добраться до берега Индийского океана), или маршрут поспокойнее – на Дальний Запад Америки, в Сан-Диего или Сан-Франциско. В Соединённые Штаты их тянуло – экзотика, причём экзотика безвредная: ковбои давно не стреляют в бандитов, в Долине Смерти умирают только от старости или в автомобильных авариях, а чикагские гангстеры хоть и существуют, так их ещё надо суметь разыскать в пресловутых трущобах, предварительно туда доехав по Шестьдесят шестой дороге. Тоже пресловутой, а также знаменитой.

Здравомыслие подсказало американский вариант. Автостопом за три недели проехали весь Перешеек: Коста-Рику, Никарагуа, Гондурас, Гватемалу, пока добрались до Мексики. Ничего с ними не случилось и здесь, даже пистолеты не пришлось ни разу из дорожных сумок доставать. А сколько всяких леденящих душу историй об этих краях довелось дома читать в газетах и журналах, смотреть по дальновизору. Наверное, все местные бандиты, наркоторговцы, кровавые диктаторы и анархиствующие партизаны тщательно попрятались, услышав, что их собрались навестить крутые парни из страны вечных льдов и дрессированных белых медведей. Потомки инков, майя, ацтеков и конкистадоров оказались добродушными, с иностранцами застенчивыми, довольно-таки бедными людьми, но всегда имеющими несколько бальбоа, кетсалей, колонов, гуарани или лемпир, чтобы большую часть времени проводить во всевозможных питейных заведениях и кофейнях. Самое распространённое здесь слово, очень понравившееся друзьям – «маньяна», то есть «завтра». Универсальный ответ на любое предложение, требующее трудовых затрат или вообще какой-либо активности, физической или умственной. Революционная или какая-нибудь другая борьба наверняка происходила в специально отведённых местах, далеко за пределами «полосы отчуждения» Панамериканского шоссе. Примерно на километр по обе стороны восьмиполосной автострады никто никого не убивал и не грабил. Впрочем, Карташова с Бекетовым не трогали и в глухих городишках вдали от трассы, скорее всего, потому, что взять с них было совершенно нечего. Североамериканские Соединённые штаты с непривычки показались тем самым «железным Миргородом», о котором писал Есенин. Жуткое обилие часто совсем ненужной техники и удивительное провинциальное жлобство тамошних «WASPов»[97].

Порадовал только Сан-Франциско, «самый европейский из американских городов», слегка напоминающий общим видом родной Владивосток, до которого отсюда было рукой подать – сразу напротив, на той стороне синего, искрящегося мириадами солнечных искр океана.

На пару месяцев задержались на заброшенных золотых приисках Сакраменто, превращённых в увлекательный аттракцион для туристов. Но кому аттракцион… Туристы за два-три дня получали лишь представление о том, как раньше мыли золото, а если, не пожалев времени, приложить старание, должную сообразительность, да удача поспособствует – вполне можно прилично подзаработать. Долларов пятьсот за неделю – почти наверняка. На сборе апельсинов платят почти столько же, так интерес совсем не тот.

Им и здесь повезло. Кроме трех фунтов песка (а это тысяча триста долларов), в лотках четырежды обнаруживались самородки, самый крупный – в целых пятнадцать унций. Их у друзей администрация выторговала, в рекламных целях, за двойную цену. Загорелые дочерна, небритые физиономии «русских счастливчиков» украсили страницы многих газет, не только местных, но и федеральных, и немедленно выросший в разы поток «искателей счастья» многократно окупил все расходы владельцев золотоносного района.