Василий Звягинцев - Скоро полночь. Том 1. Африка грёз и действительности Страница 64

– Еще красивее – «и все денежные суммы». Это примерно сколько?

Басманов вздохнул и показал пальцем, что неплохо бы налить еще.

– Это, Валерий Евгеньевич, попросту означает – сколько угодно. Миллион, миллиард – не имеет значения. В здешних банках, конечно, таких сумм нет, но к нашим услугам и любые другие. С лондонскими у нас есть деловые отношения… Еще кое с какими. Вот эти цифирки внизу – как раз номера счетов и банковских хранилищ.

– Да не может быть! – не поверил Сугорин.

– Может, может. Так что суть не в деньгах. Совсем в другом… Воевать дальше будем?

Сугорин думал долго. Даже отошел к окну, повернувшись к Басманову спиной, чтобы не видеть его взгляда.

Наконец вернулся, сел, начал барабанить пальцами по краю стола.

– Я помню, что вы мне говорили, приехав меня вербовать на эту войну. Очень убедительно. Я согласился, бросил все: свой дом, свою книгу, вновь облачился в доспехи, как Дон Кихот. С тех пор что-нибудь изменилось?

– Конечно, нет. Мы с вами уже сделали то, что представлялось невозможным. И наши друзья сделали все, чтобы обеспечить эти победы…

– Так о чем еще говорить? Будем продолжать, благо имеем на руках вот это… – Он потряс в воздухе радиограммой. – Тем более, Михаил Федорович, напомнив мне о событиях семнадцатого года, вы еще более меня укрепили. Очень надеюсь, что наши с вами действия сделают их более невозможными. Хотя бы в этой реальности. Тогда здесь можно и остаться. Я вообще-то ретроград, и новые веяния мне не слишком приятны. Я ведь сейчас где-то там, – он неопределенно махнул рукой в сторону севера, – Александровское училище заканчиваю. Через полгода выпуск. По выпуску был седьмым, что позволило выйти в Отдельный лейб-гвардии стрелковый батальон. Чем плохо – прожить лучшие годы еще раз, убедиться, что никакого семнадцатого, а лучше и четырнадцатого тоже не случится…

– Прежде всего, если выиграем здесь, не случится и четвертого-пятого. Ни японской войны, ни так называемой «первой русской революции». Только насчет того, чтобы остаться здесь и прожить, пусть и измененные годы, но по второму разу, я с вами не согласен. Вам бы лучше на две тысячи пятый год посмотреть, где и монархия сохранилась, и немыслимый прогресс достигнут… Имею возможность лично представить вас Его Императорскому Величеству Олегу Первому…

Сугорин, достаточно удивленный, поскольку раньше полковник ему о таких знакомствах не рассказывал, ответил, однако, ровно, почти равнодушно:

– Об этом мы в более подходящих обстоятельствах поговорим и подробнее, Михаил Федорович. А пока я считаю нужным начинать действовать в соответствии с полученными инструкциями…

Басманов не стал возражать.

Полковник уважал Сугорина и ничего не имел против философских бесед, но все-таки ему было всего лишь тридцать два года, физических, пересчет военных «год за три» к эмоциональному состоянию здоровой личности неприменим. Оттого общаться на равных, тем более сейчас, когда они вдруг оказались предоставлены самим себе, ему с Валерием Евгеньевичем было сложновато. Тому ведь уже сорок семь, и совершенно другой жизненный опыт. Однако – придется.

Проводив Сугорина, он развернул рацию и легко настроился на станцию «Валгаллы». В динамике послышался ясный, почти не перебиваемый помехами голос Новикова.

– Привет, Главком. Бумагу получил, значит?

– Естественно, Андрей Дмитриевич. У вас все в порядке?

– Как слышишь. Голос не дрожит? Значит, в порядке. Тебе что-нибудь непонятно?

– Да отчего же? Почти все понятно. Связь у нас защищенная?

– Эта? Я думаю, в ближайшие минуты – да.

Не слишком обнадеживающе. Басманов даже передернул плечами.

– Тогда – без подробностей. Вы за нами вернетесь?

– Капитан! – Новиков назвал его прежним, еще константинопольским чином. – Что ты себе позволяешь? Сказал бы тебе батарейный фельдфебель то же самое, когда ты по делам с позиции отлучался? Вот именно, – правильно истолковал возникшую паузу Андрей. – Если у вас возникнут проблемы, связывайся напрямую с Сильвией и Берестиным, они вас к себе в любой момент переправят. А у нас, ну, так вот складывается. Нужно срочно кое-куда сбегать. Уточнять не буду, сам догадаешься. Может, через час вернемся, а нет – как получится. Зато ты теперь сам себе господин. Правильно? Мы же тебе с Александром обещали…

И опять Басманов поразился, как уже третий раз накладываются друг на друга одни и те же мысли.

– Хорошо, Андрей Дмитриевич. Я на посту. Только если что не по-вашему выйдет, не осуждайте…

– По-нашему никогда не выходило, Миша, – вдруг вклинился в разговор голос Шульгина, – всегда выходило – как получится. Держи хвост пистолетом, гвардеец… В наушниках запищало, засвиристело, пронзая высокими тонами перепонки, и связь прервалась.

– Вас понял, – сказал в пространство Басманов, сбрасывая на стол гарнитуру.

Он не ошибся. Произошло нечто экстраординарное. Даже по радио, которого в этом мире нет, Новиков опасается говорить открытым текстом. Очевидно, с этим и связано то, что им немедленно нужно оказаться в каком-то другом из известных или еще неизвестных миров. Может – срочно покинуть именно этот. Бывает.

На то, что его пока оставляют здесь, он не обижался. Мало ли, чем это вызвано. На войне случается и так, что кому-то приказывают прикрывать отход, с весьма проблематичными шансами на собственное выживание. Или направляют в отвлекающую операцию.

Михаил был благодарен друзьям за то, что они нашли его в Константинополе, избавили от ужасов эмигрантского существования, а то и от смерти, которая могла подстерегать его в ближайший вечер. Нож в спину в грязных переулках Галаты, из-за тех же сапог, к примеру. А друзья его спасли, подарили пять великолепных лет, показали чудеса других миров, научили очень многому. Он ведь, помнится, начал судьбоносное утро с мечтаний о паре лир… И в тогдашнем состоянии даже год безбедной жизни представлялся сказкой, что естественно, если предыдущие шесть он не имел никаких гарантий, что доживет до следующего дня.

Если даже случится, что никто за ним не вернется или вернется очень не скоро, нет оснований горевать. Всемогуществом и бессмертием его не наделили, но все, чему он научился в «Братстве», начиная с тренировочного лагеря на необитаемом острове,[71] остается при нем. И знание всеобщей и военной истории трех реальностей, технических и иных наук, и богатейшие запасы оружия и прочей техники, и практически неограниченные финансовые средства. Это не считая роты верных товарищей-рейнджеров.

В таких условиях прямо хоть сейчас можно ввязываться в борьбу за мировое господство. С кем угодно. Шансы очень неплохие.

Благо – пример «старших братьев» перед глазами. Придется – станем работать по той же схеме. Но обстоятельства куда благоприятнее. Есть крейсер «Изумруд», есть сколько угодно пароходов, могущих заменить «Валгаллу». Вербовать добровольцев не надо, тех, кто имеется, хватит, чтобы захватить власть хоть в Кейптауне, хоть в самом Лондоне. Очень легко, почти без жертв.

Басманов вдруг снова рассмеялся, что было ему несвойственно, тем более – наедине с собой. Эк его понесло! Вот действительно, словно с цепи сорвался. Как точно подходят русские пословицы к любому почти жизненному явлению. Тут же и анекдот в тему вспомнился:

– А шоб ты, Грицко, робыв, як царем був бы?..

– Так шо робыв? Сало с салом йыв бы, на соломе спав бы, по мотню в дегтю стояв бы, а потом сто карбованцев вкрав бы, тай и втик…»

Пришлось еще плеснуть коньячку, закурить, чтобы осадить буйный полет фантазии.

До него только сейчас дошло, что совсем он не брошен на произвол судьбы, если здесь же остались Берестин и Сильвия. По какой причине – сейчас неважно. То ли для помощи, то ли для контроля. Второе, конечно, маловероятно, но…

К Сильвии Басманов относился с настороженностью, а Берестина очень уважал. Настоящий солдат. Что бои под Каховкой и Екатеринославом вспомнить, что Берендеевку и спасение Великого князя.[72] Значит, одиноким здесь он не будет, если даже придется остаться в этом мире навсегда.

Михаил повеселел. Кто его знает, может быть, законы времени и параллельных реальностей требуют, чтобы человек не смел слишком удаляться от мест, к которым он принадлежит изначально. Вот Сугорин, он сам, офицеры рейнджерского батальона, Сильвия – леди Спенсер: они ведь все родились в пределах этого времени, вот оно их и не отпускает. Володька Белли – тоже отсюда. Остальные – другие. И путь у них – свой!

Басманов снова отвлекся на посторонние мысли и удивленно вскинул голову, когда на карту перед ним упал кожаный футляр, размером чуть больше портсигара.

Басманов подвинул его к себе и осторожно открыл. Внутри находился гомеостат. Самое ценное и загадочное устройство из всех, что довелось полковнику видеть, уже став полноправным членом «Братства». И даже несколько раз воспользоваться, под контролем, разумеется. А сейчас прибор без предупреждения перекинули сюда. Ему.