Борис Сапожников - Наука побеждать Страница 74

— Многие бегали с поля боя прежде, — сказал я. — Многие побегут и впредь. Войска не побегами мерить надо. — От выпитого речь моя на не родном мне французском языке стала несколько невнятной, и строить фразы было сложновато. — Под Нарвой русскую регулярную армию шведы разгромили наголову, по некоторым свидетельствам побежали, поддавшись общей панике, даже преображенцы и семёновцы. Сейчас это лейб-гвардейские полки, — зачем-то уточнил я, — лучшие солдаты всей Российской империи.

— Ты не понимаешь, Суворов! — ещё громче закричал де Камбра. — Я уважаю тебя, ты сделал из уэльвских лавочников и ремесленников настоящих солдат, которые прославили твоё имя на всю Испанию. — Дело в том, что полк уэльвских ополченцев носил моё имя. — Но всё равно, ни один иностранец не сможет понять, что такое испанская пехота! Мы наводили ужас на всю Европу!

— Так говорили о себе и швейцарцы, которые сейчас охраняют Папу Римского, — мрачно сказал Эстевес, — и шотландцы, служившие во французской гвардии при Бурбонах…

— Они говорили, а мы — были лучшими!

— Вот именно, что были! — отрезал Эстевес. — А кто мы сейчас. Нами правили немцы из Священной Римской империи, а теперь, стоило только Бонапарту захотеть, и король наш идёт к чёрту вместе с Годоем, а на трон садится августейшая задница его старшего братца!

— С такими речами можно и жандармам загреметь, — заметил Люка.

— Лучше сразу к Уэлсли податься! — закричал Овандо. — К этому виконту Веллингтону, или как его там! Звать нашего короля и французского императора, а заодно и всех французских солдат, Бони!

— В дезертиры меня записываешь?! — вскочил Эстевес, хватаясь за рукоять шпаги.

Развиться ссоре не дали мы. Люка повис на плечах у Эстевеса. А я и Жильбер одновременно бросились на поднимающегося Овандо. И хоть мы с гусаром были люди немаленькие, и силой нас Бог не обделил, однако гренадерский майор продолжал подниматься. И даже выхватить шпагу хотел, не смотря на то, что в его предплечье вцепился обеими руками капитан Жильбер.

— Дуэль! — кричал Эстевес, которого взял в борцовский захват коренастый Люка. — Немедленно! Шпагу из ножен, bastardo!

— Я прикончу тебя! — ревел в ответ густым от гнева басом майор Овандо. — Да отпустите же руки, monstruos! Hidalgos желают драться! Это наше исконное право!

— Под трибунал захотели?! — орал на них капитан Жильбер.

— Вопите громче, idiots, чтобы сюда вся жандармерия собралась! — поддерживал его Люка.

Нам удалось всё же усадить разбушевавшихся испанцев на стулья. Но после этого инцидента пришлось покинуть кабачок. Хозяин его терпеть нас и дальше не стал. Мы быстро расплатились с ним и ушли.

Спустя два дня после битвы при Бургосе армия выступила вслед за Веллингтоном. По данным разведки, которую составляли, в основном, наши казаки и испанские казадоры с уланами, отступали британцы к Вальядолиду. Там он останавливаться не станет, как считали наши многомудрые штабные офицеры, и отойдёт дальше на юго-запад, к Саламанке, а то и ещё глубже, к Сьюдад-Родриго. Нам на помощь с юга шла армия маршала Мармона, так что Уэлсли оказывался в весьма затруднительном положении. Его армия после поражения была не в самом лучшем состоянии, как физическом, так и, что много важнее, моральном. Ещё недавно победоносная, она была вынуждена отступать по чужой земле, где её солдатам в красных мундирах совершенно не рады. Хотя где красномундирникам рады, как, собственно, и всяким солдатам чужой армии на своей земле. Не думаю, что нас и французов испанцы воспринимают лучше, не как захватчиков, дерущихся в другими захватчиками за их родную землю.

— Двигаться будем скорым маршем, — сообщил нам полковник Браун. — У Саламанки должны соединиться с Мармоном и совместно ударить на Уэлсли. В этом случае у него не останется никаких шансов.

— По-моему, господа, — высказался майор Губанов, — мы недооцениваем Уэлсли. Он отличный полководец. Об этом говорят не только его прошлые победы, но и тот факт, что он вывел армию из боя и провёл её ночным маршем. Уставших солдат и кавалеристов, кони которых едва не валятся с ног.

— Каким бы он ни был полководцем, — отмахнулся Версензе, — но с объективными фактами ничего поделать не сможет. Солдат у него меньше, пушек после Бургоса почти не осталось, а к нам идёт маршал Мармон со свежей сорокапятитысячной армией. Будь у Уэлсли больше войск он, быть может, попытался разбить нас поодиночке, но это у него вряд ли выйдет.

— Отчего же, — покачал головой Губанов, — если сумеет закрепиться, дать бой Мармону на выгодных для себя позициях. Под Бургосом у него было около ста тысяч солдат и офицеров. Убитыми он потерял около двадцать тысяч, ещё сколько-то раненными, которых он забрал с собой, и многие из них ещё встанут под ружьё снова. Так что армия у Уэлсли будет едва ли не вдвое больше мармоновской.

— Мармона он может и разобьёт, — согласился Браун, — но не стоит забывать и о нашей армии. Дать два сражения в относительно небольшой промежуток времени, это слишком даже для Уэлсли, будь он, хоть трижды гениален.

— Вы забываете, господин полковник, — встрял я, — что после победы моральный дух войска обычно на подъёме, чем Уэлсли не может не воспользоваться. Воодушевлённый солдат стоит двух.

— Хорошо сказано, — усмехнулся подполковник Версензе, — прямо в духе вашего знаменитого батюшки.

Я не стал возражать, что генералиссимус князь Александр Васильевич Суворов-Рымникский не мой отец и к моей семье никакого отношения не имеет. Мне давно надоело исполнять любимый номер офицерского собрания полка, а до того, кадетского корпуса.

— Как бы то ни было, господа, — поняв, что дежурной шутки сегодня не будет, продолжал подполковник, — я, лично, не верю, что Уэлсли удастся разгромить наши армии ни вместе, ни поодиночке. Как бы ни были воодушевлены его солдаты.

— Вспомните о победах Уэлсли в Индии, — напомнил Губанов. — Ахмаднагар, Ассайе и взятие Гавилгура.

— Вы следите за карьерой нашего врага, — усмехнулся Версензе. — Мне эти слова мало, что говорят.

— Между этими тремя битвами прошло менее полугода, — разъяснил Губанов. — Армия Уэлсли страдала от жары и лихорадки, но они прошли пол-Индии и разгромили войска раджей. После этого они взяли крепость Гавилгур, считавшуюся непреступной. Без подкреплений и резервов, практически, как сейчас.

— Но воевал-то он с индусами, ну и арабами ещё, кажется, верно? — уточнил полковник Браун. — А сейчас его противники — мы, так сказать, полноценная европейская армия.

— Но и в подчинении у него не сипаи, составлявшие большую часть войск в Индии, — заметил Губанов, — а такая же полноценная европейская армия.

— Как бы то ни было, господа, — завершил наш разговор полковник Браун, — выяснить мы это сможем только в будущем. И очень скоро выясним, я так думаю.

В конце второй недели марша к Саламанке к нам пришла весть о разгроме Мармона. Как и предрекал майор Губанов, Уэлсли, закрепившись близ Саламанки, дал Мармону бой и разбил его на голову. Остатки сорокапятитысячной армии французов были вынуждены отступить к городу Авила. Веллингтон не стал преследовать его, более того, сражаться с нами он также не собирался, уйдя из-под Саламанки и выдвинувшись к Сьюдад-Родриго.

— Видимо, придётся штурмовать город, — сказал на очередном офицерском обеде подполковник Версензе. — Веллингтон запрётся в Сьюдад-Родриго и нам придётся его осаждать.

— Сил на штурм не хватит, — сказал майор Губанов. — Я беседовал с испанцами, Сьюдад-Родриго отлично защищён, да ещё и британские сапёры укрепят его. Для штурма нам нужно больше осадных орудий и пехоты.

— Значит, будем осаждать, — пожал плечами Версензе. — Подождём подкреплений — и возьмём город. Или же голодом уморим.

— Во время осады, — вздохнул я, — часто гибнет и умирает людей столько же, если не больше, чем при штурме.

— Да, — кивнул Версензе, — так бывает. Но вы забыли уточнить, что люди гибнут с обеих сторон. От болезней, голода, в перестрелках.

— Я думаю, что бостонцев Уэлсли в городе не оставит, — сказал Губанов. — Выведет за стены, что тревожили нас постоянными набегами. К тому же, из Португалии к Уэлсли также придут подкрепления. И уже мы можем оказаться между молотом и наковальней, фигурально выражаясь.

— Откуда у него подкрепления? — удивился полковник Браун. — Перед походом в Испанию Уэлсли забрал из Португалии всех солдат. Он сам не раз заявлял, что там не осталось ни единого красного мундира.

— Вы, господин полковник, — возразил Губанов, — забываете, что у Британии огромный военно-морской и воздушный флот. Не только из России идут новые солдаты, но с Альбиона. Не сомневаюсь, что красномундирные полки уже готовятся к посадке на корабли и дирижабли.

— Когда они ещё будут здесь, — отмахнулся Версензе. — Этих подкреплений Уэлсли может ждать несколько месяцев.