Александр Маркьянов - Противостояние Страница 8

   Несмотря на то, что по дороге на базу все смеялись и шутили, сейчас в машине царило молчание. Маркович сосредоточился на дороге - дорога была скверная, еще и забитая транспортом, да еще и водители местные права большей часть покупали, а то и вовсе без прав ездили - секундного замешательства вполне могло хватить для автокатастрофы. Курран лихорадочно вспоминал - что же он такого сделал, что на него наслали проверку из Вашингтона и в порядке ли у него дела. А дела были совсем даже не в порядке. Пешаварская станция была "боевой", то есть работала в условиях, близких к тем, в каких еще УСС* работала в Третьем рейхе и оккупированных немцами странах. Это была даже не московская станция - московская станция работала хоть и под постоянным прессом советского КГБ - но все же в мирной и цивилизованной стране. А тут шла самая настоящая война, до нее было - пара часов пути на машине до границы. И то, что в самом Пакистане войны пока не было, не делало работу здесь менее опасной. А во время войны за каждой бумажкой не набегаешься. Ну как, скажите, оформлять выдачу денег агенту, если агент и расписки то написать не может, потому что не умеет писать? А ведь если дана команда - любое лыко в строку поставят.

   Что же касается "варяга" - то он спокойно сидел на заднем сидении и рассматривал пейзажи, проносящиеся за окном - нищая, в основном вручную возделываемая земля, убогие хижины батраков - вся земля принадлежала местным феодалам, изрыгающие черный дым, еле преодолевающие подъемы бурубахайки - на грузовиках здесь ездили до тех пор, пока они не начинали разваливаться на ходу, а как начинали разваливаться - разбирали на запчасти и ставили их на другие, едва дышащие на ладан машины. За все время поездки он не произнес ни слова.

   В Пешавар въехали уже когда темнело. Этот город, еще десять лет назад бывший обычным провинциальным зачуханным городишком, сейчас преображался на глазах. Он разрастался - как раковая опухоль, потому что большинство афганских беженцев - их поток не иссякал и на седьмой год жестокой войны - селились именно здесь. Он рос не только вширь, прирастал не только нищими язвами лагерей беженцев - в нем шло и вполне нормальное жилищное строительство. В этот город вкладывали деньги - американцы, делающие здесь долговременную базу для войны против СССР, представители ближневосточных государств - эти давали деньги "на джихад", на "священную войну", а одним из способов их отмыть не нарушая законов шариата, был вложить деньги в строительство, афганская диаспора, живущая сейчас в десятках государств мира. Наконец, сюда вкладывали и сами афганские беженцы - верней, наиболее обеспеченная их прослойка, которым удалось перед побегом вывести деньги из родной страны - или те, которые изначально копили "заначку" за кордоном.

   Гостя устроили в самом лучшем отеле Пешавара - но он на это никак не отреагировал, даже не поблагодарил. Просто сказал, во сколько за ним завтра заехать - и отправился спать. А вот трем остальным ЦРУшникам сегодня предстояла бессонная ночь - в эту ночь они намеревались подчистить те "хвосты", которые можно подчистить за одну ночь...

   * УСС - управление стратегических служб - предшественник ЦРУ США, расформировано в 1947 году

Афганистан, провинция Нангархар

   Где-то в районе афгано-пакистанской границы

   22 сентября 1986 года

   К кишлаку они вышли, когда до рассвета оставалось меньше часа - и уже подходило время искать подходящее место для дневной лежки. Перемещаться днем, без прикрытия броней и вертолетами, по кишлачной зоне и по горам - последнее дело. Нет, это не значит, что они не смогли бы отразить нападение - смогли бы, заняли бы оборону как делали это не раз и не два, дождались бы бронегруппы или вертушек. Взять спецназ непросто, даже если противник превосходит вдесятеро. Но в этом случае - оказалось бы сорванным задание, ради которого они шли сюда, уцелел бы караван, который обещал быть весьма крупным. Поэтому, идти нужно было максимально тихо, а днем, в самое жаркое время - и вовсе по возможности залегать на лежку...

   Место для лежки нашел Гусь, старший сержант Гусев. На гуся он не был похож совершенно - маленький, почти квадратный, мышцы накачаны до состояния камня. Гусь был лучшим рукопашником в группе, помимо этого очень увлекался бегом. Сослуживцы шутили, что если Гусю приспичит - то он и до Кабула без передыха добежит. Гусь на это только улыбался.

   Место оказалось хорошим - только со змеей. Здоровенная, иссиня-черная, с серым рисунком на спинке гюрзища недовольно зашипела, увидел человека: пригрелась на камне - а тут на тебе...

   Гюрзу уработал тот же Гусь - можно было конечно подождать Бая, он змеелов, родился в Узбекистане... Но он шел в замыкающем дозоре, и за то время, пока он добирался бы до места, гюрза могла успеть натворить дел. Поэтому, Гусь не спеша достал из разгрузки пистолет ПБ, небрежно прицелился - и черная кровь брызнула по камням. Отстрелив змее голову, Гусь ловко подхватил свободной рукой дергающееся в конвульсиях обезглавленное тело, направил струю черной крови в рот...

   - Вашу мать! - выругался Балу, самый молодой в группе - чтоб тебя! Тебе что, воды не хватает?

   - Кровь змеи - это и еда и вода! Хочешь? - Гусь с усмешкой протянул обезглавленную змею Балу, тот отшатнулся...

   - Давай, я тоже пить хочу - Муха перехватил тело змеи, выцедил остатки крови в рот - щас кожу снимем, ремень из нее сделаем...

   - Эй, вообще-то я ее...- запротестовал Гусь

   - У тебя уже есть...

   Кожу со змеи действительно сняли, аккуратно, чулком, мясо разделили на всех - приятное дополнение к надоевшему сухому пайку. От мяса не отказался никто, съели сырым, даже без соли. Кстати, не такое уж и плохое мясо, даже вкусное. Каждый сделал по два глотка воды - не больше. Курить никто и не подумал - курящих в группе не было, кто хотел служить здесь - бросал, даже если курил. На высоте и некурящему дышать тяжко...

   Распределив личный состав по нарядам, лейтенант Скворцов лег и мгновенно заснул - уставшее за ночь тело требовало отдыха, а спать днем и вообще, когда выдастся для этого малейшая возможность, лейтенант давно привык...

   Проснулся он примерно в час дня - когда солнце истекало жаром, словно хотело сжечь дотла и эти красивые, но опасные горы и посмевших забраться сюда людей. Эта осень вообще была жаркой - не "бабье лето", а что-то совсем непотребное. Тело ныло от напряжения - но несмотря на это лейтенант чувствовал себя весьма сносно. Условным жестом руки он подозвал своего замка.

   - Что?

   - Все тихо... - лицом прапорщик Шило очень походил на индейца, оно было не загорелым, оно было именно красным. Все дело было в мельчайшей глиняной пыли - проклятье этих мест. Глиняная пыль была хуже песка - она ложилась на промокшую одежду, приставала к коже - и кожа начинала страшно зудеть, а ткань одежды - выполнять роль наждака. Только подготовленный человек мог это перенести...

   - Духи?

   - Не кажут носа. Низом два осла протопали, с грузом - но это не караван, мы даже дергаться не стали...

   - Добро... Давай дрыхни...

   Два осла конечно же были с тем самым грузом - наркота, оружие и все в этом роде. К 1986 году духи уже смертельно боялись влететь в засаду спецназа на караванной тропе или попасть под огонь вертолетов. Одним из нововведений, позволяющим доставлять по назначению хотя бы часть предназначенных для сопротивления грузов, было дробление караванов. У самой границы была выстроена целая сеть сильно укрепленных районов, находящихся полностью под контролем моджахедов. Караван приходил туда - и там его дробили, отправляли дальше либо по одной-две машины, либо по два-три осла или ишака. Часть конечно погибала - но часть доходила до места назначения. Но даже такие маленькие караваны гоняли ночью, опасались. А тут - днем прутся, как по проспекту. Видимо решили, что если рядом и будет засада спецназа - рядом с кишлачной зоной они не станут вступать в бой, не станут демаскировать себя всего-то из-за двух ослов. Правильно решили - но все равно при случае не мешало бы поучить наглецов...

   Лейтенант Скворцов аккуратно, даже бережно проверил свою винтовку, змеей скользнул в заросли барбариса рядом с лежкой, нашел подходящую позицию - с нее простреливалась идущая ниже дорога. Взглянул на часы. До выхода часа два, самую жару они переждали. Долго сидеть тоже нехорошо - неожиданности возможны самые разные...

   Мысли накатили подобно соленому валу в Крыму - на пляже, когда хороший ветер водяные валы просто сбивают с ног. Мальчишкой, лейтенант часто бывал в Крыму с родителями - и помнил этот благословенный край.

   В Афганистан лейтенант Скворцов попал по собственному желанию - написал рапорт сразу, как только закончил училище, пренебрег более тихой и безопасной штабной карьерой. Он всегда, с самого детства, в любой мальчишеской кампании был заводилой, при этом и хулиганом - вожатым, например он не был ни среди пионеров, ни среди октябрят. Из спецшколы его не раз порывались выгнать - если бы не связи отца так и выгнали бы. Он рос в одном из старых, центровых, московских, воспетых Окуджавой двориков где весной вырастали лопухи, и где мужики за самодельным столом резались в домино. Там знали всё и обо всех, там вместе праздновали все праздники и бедовали все беды, там пацаны могли запросто заскочить шумной кампанией в одну из квартир - и их бы никто не выгнал. Но в квартире они проводили немного времени - гоняли по соседним дворам, лазали по стройкам и полуразрушенным зданиям, дрались с другими такими же охламонами. Нередко попадали в милицию, многие стояли на учете - потом Скворцову это едва не закрыто доступ в Рязань, в десантное училище. Хорошо, походатайствовал тренер, мастер спорта СССР по стрельбе Павел Васильевич Кораблев. Единственный человек из взрослых, не считая родителей, которого маленький Коля - а его привели в секцию в семь лет - реально, безо всяких скидок уважал. Помог он через свои связи - служил в десанте, тренировал кое-кого. Ну, а потом - Чирчик, учебный полк - и Афган...