Владислав Морозов - Принуждение к войне. Победа будет за нами! Страница 8

Испанцы – известные лентяи, и нам они обеспечивали в основном юридическую часть. Немцев в экспедиции участвовало двое, но исключительно в качестве наблюдателей. Один назвался историком, обнаруживший в архивах сведения об этом самолете, а второй якобы был внук одного из тех, кто на этом «юнкерсе» летел. Я только не понял – пилота или кого-то из пассажиров. Был с нами также один рыжий датчанин-ныряльщик по имени Кнут Хендебоорг. Из иных иностранцев поначалу приглашали еще двух болгар, имевших какой-то опыт подводно-нырятельных работ, – Неделчо Цецелкова и Протасия Карамаждракова, но они в последний момент отказались, видимо, по финансовым соображениям. Ну, а от нас приехало аж семь человек. И из них только я один не был полупрофессиональным поисковиком и ныряльщиком. Но я, во-первых, так или иначе дружил или был знаком с остальными участниками действа, а во-вторых, был единственным в этой компании историком со степенью, к тому же имевшим по теме публикации. Ну, то есть как по теме – про действия немецких подлодок у этих берегов я как-то писал. Хотя в данном случае – и это уже много. Остальные шестеро, в том числе руководитель (которого все предпочитали называть «играющий тренер») Володя Кирдяпкин и две девчонки, Дашка Сташук и Юлька Абрамова, имели некоторый опыт ныряния. Правда, аквалангов на семь ныряльщиков было всего четыре – опять-таки из соображения экономии средств. Андрюха то ли слишком интенсивно понырял в первые дни, то ли чересчур интенсивно налегал на местное холодное пиво – заработал насморк и теперь вынужденно халтурил. Правда, общую ситуацию это не сильно изменило: четыре аппарата на семерых, что на шестерых – разница в общем-то невелика.

Ребята ныряли уже вторую неделю. Не так чтобы уж очень интенсивно, но ныряли. И пока что без результата, хотя, по идее, перед этим проводилась проверка района эхолотом и прочей хитрой техникой. Вроде бы приборы действительно показали наличие на дне что-то типа обломков довольно крупного самолета. Лично меня смущало только слишком большое количество кусков, на которые оный самолет распался при ударе о воду. Если же он взорвался еще в воздухе, наша работа вообще теряла смысл. Не в сейфе же они золотишко с документами везли…

В целом я по поводу успеха экспедиции большого оптимизма не выражал, поскольку здесь еще с войны 1936–1939 гг. полно всякого хлама на дне. И, честно говоря, хрен различишь, где что лежит. Опять-таки специалисты мы были невеликие. Одно дело – достать из какого-нибудь озера Ильмень остов Миг-3 или там Ил-2 (чем уже неоднократно занимался наш Кирдяпкин со товарищи), и совсем другое – нырять в Бискайском заливе. Условия, мягко говоря, не те. Я иногда вообще не очень понимал – зачем мы сюда поехали? Но инициатива, похоже, исходила от тех самых двух немцев, которые якобы нашли какие-то документы про этот самолет. Ну, а наше участие в проекте, кроме поисков пресловутых документов РОА, похоже, объяснялось в основном тем, что только русские (то есть мы) согласны нырять за очень условную, по европейским меркам, денежку. Фактически – за интерес. Конечно, слишком долго нырять наши ихтиандры не могли, но еще недели три вполне можно было работать. Тем более что вокруг фактически хоть и бедноватый, но курорт, винище, океанский пляж и т. д.

Кстати, упомянутых немцев звали одного Фридрих Луттерберг, а второго Иоганн фон Мюкенхайм – Ганс и Фриц, смех, да и только. При этом чернявый и носатый Луттерберг больше походил не на типичного немецкого кнабе, а на обыкновенного еврея, а мордастый фон Мюкенхайм, всегда к месту и не к месту подчеркивавший свое древнее дворянское происхождение (чуть ли якобы не с времен Фридриха Великого), как оказалось, прожил добрую половину жизни в ГДР и даже успел побыть мелким функционером FDJ – тамошнего комсомола. Это я отметил, поскольку в разговорах с немцами выступал еще и в роли толмача. Из наших никто немецкий толком не знал, а по-испански и англо-американски и наши, и немцы говорили с пятого на десятое. А я когда-то, очень давно, учился в немецкой спецшколе. Как раз в те времена, когда у нас с ГДР был полный Дружба-Фройндшафт, переходящий в Ваффенбрудершафт. Ну и в голове у меня что-то с тех времен осталось.

Оба немца торчали здесь же, через два столика от нас, но, приняв дозу чего-то не слишком крепкого, пребывали в нирване. Их участие в поисковом процессе не требовалось, да, по-моему, они уже устали от этих бесплодных поисков. Остальные наши сейчас были на судне («судно» – это громко сказано, ибо это была лоханка типа заурядного МРТ, то есть малого рыболовного траулера). Мне там делать было нечего. Там вообще лишним не место, в силу скромных размеров посудины. В общем, оставалось сидеть и ждать результатов.

– Слушай, поисковик и патриот, – спросил я Андрюху. – А если честно, ты, к примеру, Ю-52 от Ю-290 визуально отличишь?

– Ну, не знаю. Я в натуре-то ни того, ни другого не видел. Только на картинках.

– Вот то-то и оно. А здесь еще с веремен Герники много чего должно лежать.

– Это какой такой Герники?

– Той самой, с картины Пикассо, из школьного учебника. Не знаю, как у вас, а в нашей продвинутой школе эту картину еще именовали «Пожар в доме пьяницы Сидорова». И даже подражания пытались рисовать.

– Это ты к чему?

– Да ни к чему, просто та самая Герника километрах в полтораста отсюда. Сел на автобус и поехал.

– И чего это я там не видел?

– Приобщиться к истории не желаешь? Тут же в 1937-м такая драчка была и на море, и на суше, и в воздухе – загляденье. Наши с немцами из «Кондора» рубились почем зря. По слухам, именно здесь испанец Моркильяс завалил в воздушном бою первый в истории «сто девятый» «мессер».

– А на фига мне эта самая история? Я ею еще со школы сыт по горло…

– Оно и видно. Ну, допустим, нырнешь ты и найдешь на дне обломок самолета времен той самой, местной, гражданской войны – и что будешь делать? А это, между прочим, может быть весьма ценная находка. У испанцев в музеях не сохранилось, к примеру, ни одного раннего Bf-109B/C/D и даже Е. Подозреваю, что местные за эти обломки могут хорошо заплатить, даже несмотря на нынешний кризис и полный упадок как нравов, так и финансов.

– Ну, «мессер» от «юнкерса» я уж как нибудь отличу, а если нет – так ты поможешь.

– Эх, простая ты душа. Не только в самолетах дело. Я о тех боях вообще. Что вот ты, как очень средний, современный россиянин, к примеру, знаешь о местной гражданской войне?

– А чего это я «очень средний»? На фига мне о ней знать-то? Много чести местным мудакам. Ведь продули же в конечном итоге. Если бы знали заранее – наверное, были бы умнее и по другому действовали.

– Так-так, это уже интересно. И что, по твоему, наши могли такого сделать, чтобы республиканцы выиграли? Реально я имею в виду?

– Ну, хотя бы регулярные войска сюда привезти, как те же итальянцы.

– Великолепно. Соображалка у тебя все-таки работает, несмотря ни на что. Только знаешь, оказывается, испанская война тем и интересна, что как ты ни прикидывай варианты (если, конечно, не делать совсем фантастических допущений вроде применения нашей стороной реактивных самолетов или ядерного оружия), переиграть ее в нашу пользу упорно не получается.

– Это почему?

– Во-первых, рассуждай логически. Везти в Испанию войска и оружие можно было только по морю. Значит, с Балтики или Мурманска транспортировать сюда, в Сантандер или Бильбао, на север Испании, или через Черное море, Босфор и Средиземное море в Барселону или Валенсию. Северный фронт у республиканцев, как известно, приказал долго жить уже в октябре 1937 года, остался только южный маршрут. При этом что на север, что в Барселону можно было прорываться только отдельными кораблями-блокадопрорывателями, да и те регулярно перехватывали и топили франкисты с итальянцами. Причем топились и захватывались все без разбору, в том числе и советские суда. Потому получилось так, что основной поток оружия в итоге шел через Францию – привезли туда морем, там сгрузили, а оттуда уже посуху – в Испанию. Только французы, несмотря на то, что правили у них тогда разные левые, были еще и членами «Комитета по невмешательству в испанские дела». А значит, захотят пропустить оружие – пропустят, не захотят – не пропустят. Или пропустят с задержкой. Или, к примеру, снимут с самолетов бомбодержатели, пулеметы и прицелы и пропустят их в таком, разоруженном, виде. Короче, сделают так, как им левая нога прикажет. Отчасти из-за этой отдающей проституцией позиции всяких там Леонов Блюмов и прочих деятелей из тамошнего «Народного фронта» Испанская республика и дала дуба, предварительно помучавшись. А ты представь – каково было в те времена везти морем из СССР, скажем, пару полнокровных стрелковых дивизий.

– Представил, ну и что?

– А очень сомнительно, чтобы в СССР в тот момент сумели наскрести столько транспортов, чтобы привезти такое количество войск разом. Даже в 1941-1942-м в тот же Севастополь с Кавказа больше пехотной бригады за раз не возили, да и то с великими проблемами. Один раз, во время второго штурма Севастополя, привезли в четыре приема стрелковую дивизию с танковым батальоном Т-26, да и то Черноморский флот чуть не надорвался. И потом, одно дело Севастополь, от которого до Новороссийска по прямой километров 400, а совсем другое – Барселона или Бильбао, до которых минимум в десять раз дальше. И опять-таки мимо «нейтральных» англичан и враждебных итальянцев. То есть получается, что транспортов тогда не было. И опять же, для того, чтобы прикрывать конвои, нужны боевые корабли, а где их было взять?