Александр Дюма - Сальватор. Книга IV Страница 8

И он, как мы уже сказали, оказался ночью посреди леса в самом центре врагов, которых на взгляд и по счету было никак не менее сотни!

Господин Жакаль, нам это известно, был великим философом, великим вольтерьянцем, великим атеистом. Эти три различных слова, по сути, означают одно и то же. Однако, скажем это в упрек ему или в похвалу, в этот торжественный момент он сделал над собой сверхчеловеческое усилие и, подняв глаза к небу, приготовился отдать Богу душу.

Наши читатели, безусловно, уже узнали то место, куда привели господина Жакаля. И если господин Жакаль, несмотря на все усилия, не мог его узнать, скажем, что это получалось оттого, что он никогда не был в этом месте, хотя оно находится в самом Париже.

Потому что это был девственный лес на улице Апфер. Менее зеленый, конечно, чем в ту весеннюю ночь, когда мы попали в него в первый раз, но не менее живописный в эту пору поздней осени и в этот час ночи.

Именно отсюда ушли Сальватор и генерал Лебатар де Премон вырывать Мину из рук господина де Вальженеза. Именно там они назначили встречу, имевшую целью вырвать господина Сарранти из рук палача.

Но, как мы видели, Сальватор на эту встречу не явился. Вместо него пришел господин Жакаль.

Таким образом нам известны, по крайней мере внешне, некоторые из людей, собравшихся в этой покинутой усадьбе.

Это была вента карбонариев, усиленная еще четырьмя вентами, у которой ночью 24 мая генерал Лебатар де Премон просил помощи и покровительства для того, чтобы освободить своего друга.

Мы помним, какой ответ дали ему карбонарии. Мы уже говорили об этом в главе, которая называлась «На Бога надейся, а сам не плошай». Это был решительный, полный и единодушный отказ принять какое бы то ни было участие в освобождении заключенного. Но мы ошиблись, сказав, что отказ был единодушным: один из двадцати карбонариев, Сальватор, предложил тогда генералу свою помощь.

Мы знаем также о том, что за этим последовало.

Мы помним, какими вескими и разумными доводами обосновало собрание свое суровое решение. Но, опасаясь того, что наши читатели об этом уже подзабыли, дадим им возможность вспомнить об этом.

Тогда человек, которому братья поручили сообщить свое решение, сказал:

«Мы даем вам наш ответ с большим сожалением. Но в отсутствие очевидных, неоспоримых, веских и неопровержимых доказательств невиновности господина Сарранти мнение большинства таково, что мы не станем помогать вам в предприятии, которое имеет целью спасти от наказания того, кого закон справедливо приговорил к смерти. Я говорю справедливо, поймите меня правильно, генерал, до тех пор, пока не будет доказано обратного».

А именно утром этого дня, задумав совершить вылазку в Ванвр, Сальватор зашел к генералу Лебатару де Премону. Не застав того дома, он оставил ему такую записку:

«Сегодня в девственном лесу состоится собрание. Пойдите туда и скажите братьям, что у нас есть доказательства невиновности господина Сарранти. И что это доказательство я представлю в полночь.

Однако, начиная с девяти часов вечера, устройте с десятком преданных вам людей засаду неподалеку от Иерусалимской улицы. Вы увидите, как я войду в префектуру полиции. До этих пор я отвечаю за себя. Но когда я войду в здание префектуры (хотя и не думаю, что господин Жакаль, прекрасно меня знающий, осмелится на такое), меня могут арестовать.

Если я не выйду оттуда в десять часов вечера, это будет означать, что я арестован.

Но мой арест заставит господина Жакаля совершить несколько демаршей и вынудит его покинуть здание префектуры.

Сделайте все, как человек, имеющий опыт устройства засад. Схватите господина Жакаля и его кучера. От кучера отделайтесь, как посчитаете нужным, а господина Жакаля, запутав его, как только можно, и сбив со следа, доставьте в девственный лес.

Я займусь им, как только выйду на свободу».

Мы уже видели, как генерал Лебатар де Премон – а именно он и никто другой находился в карете рядом с господином Жакалем – с помощью своих друзей в точности выполнил все указания Сальватора.

Венте, или скорее пяти вентам, собравшимся в этот вечер для того, чтобы обсудить действия накануне предстоящих выборов, было в десять часов вечера передано посланцем генерала, что Сальватор арестован, что появились доказательства невиновности господина Сарранти и что возникла необходимость похищения господина Жакаля.

И тогда вся вента, то есть двадцать человек, в мгновение ока приняла все необходимые меры для того, чтобы господин Жакаль не смог ускользнуть. Другими словами, кроме тех четырех человек, которых господин Лебатар де Премон поставил возле префектуры полиции, кроме тех трех, с которыми он сам встал в засаду на Кур-ла-Рен, вся вента группами по четыре человека расположилась вдоль реки вплоть до заставы Пасси.

Как видим, господин Жакаль никак не мог скрыться. И он попался.

Мы проследовали за ним по всем поворотам, которые, по указанию Сальватора, были сделаны, и оставили его в центре круга из карбонариев в тревожном ожидании приговора, который, судя по всем признакам, мог быть только смертным.

– Братья, – важным голосом произнес генерал Лебатар де Премон, – перед вами стоит человек, которого вы ждали. Как и предвидел наш брат Сальватор, его арестовали. Но, как он предписал, в случае его ареста тот, кто посмеет поднять на него руку, будет похищен. И теперь он перед вами.

– Пусть он вначале отдаст приказ освободить Сальватора, – сказал чей-то голос.

– Я уже отдал такой приказ, – поторопился сказать господин Жакаль.

– Так ли это? – спросили живо пять или шесть голосов, показывая свою огромную заинтересованность судьбой Сальватора.

– Подождите, – сказал господин Лебатар де Премон. – В наши руки попал очень ловкий человек. И едва он понял, что стал нашим пленником, он немедленно стал думать о причинах своего похищения. И ему пришла в голову мысль о том, что он головой отвечает за нашего друга. И что первым нашим требованием, когда мы прибудем к месту назначения, будет освобождение Сальватора. Поэтому он взял инициативу в свои руки и, как он уже сказал, отдал такой приказ. Но мое мнение таково: приказ этот он должен был отдать, прежде чем покинул здание префектуры, а не после того, как попал в наши руки.

– Но, – воскликнул господин Жакаль, – я же ведь сказал вам, господа, что не отдал этот приказ перед выходом из префектуры по чистой забывчивости.

– Досадная забывчивость, братья это оценят, – сказал генерал.

– К тому же, – снова послышался голос человека, который спросил, правду ли говорил начальник полиции, – вы здесь, мсье, не только затем, чтобы ответить за арест Сальватора. Вы здесь потому, что у нас к вам есть тысячи претензий.

Господин Жакаль попытался было что-то ответить, но говоривший жестом заставил его замолчать.

– Я говорю не только о политических вопросах, – продолжил он. – Вы любите монархию, мы – республику, но это не так важно! Вы имеете полное право служить человеку точно так же, как мы посвятили себя принципу. Нет, вас схватили не как политического агента правительства, вовсе нет! Вы здесь потому, что превышаете свои полномочия, злоупотребляете своим служебным положением. Не проходит и дня без того, чтобы в тайный суд на вас не поступила новая жалоба. Каждый день кто-нибудь из наших братьев просит отомстить вам. Таким образом, мсье, вы давно уже осуждены на смерть. И если вы до сих пор живы, то только благодаря Сальватору.

Спокойный и медленный тон, грусть, с которой этим человеком были произнесены эти слова, произвели на господина Жакаля такое страшное действие, словно бы он услышал шорох крыльев ангела-мстителя. Он мог бы высказать тысячу возражений, он был довольно красноречив. А когда пришел его последний час, неожиданно и очень рано, у него была прекрасная возможность показать свое красноречие. Но ни единой мысли не пришло в его голову, настолько торжественное молчание этого многолюдного собрания требовало соблюдать тишину.

Молчание господина Жакаля дало другому человеку возможность взять слово.

– Человек, которого вы велели арестовать, – сказал он, – несмотря на то, что вы уже десять раз обязаны ему жизнью, очень всем нам дорог, мсье. И заодно только то, что вы его арестовали, что подняли руку на человека, которого должны были бы уважать и быть ему благодарным, вы уже заслужили смерть. Теперь мы будем принимать решение относительно вашей смерти. Нам принесут стол, бумагу, перья и чернила. Если во время принятия решения, которое можете считать решением высшего суда, вы пожелаете написать завещание, выразить свою последнюю волю, передать что-либо вашим родным или друзьям, скажите, и мы даем честное слово, что ваша воля будет в точности исполнена.