Андрей Посняков - Черный престол Страница 9

Ярл не успел больше ничего подумать, как откуда-то сверху, с холма, просвистела стрела, — если б она была действительно неожиданной, то поразила бы Хельги прямо в сердце. Однако, едва различив свист, он резко отклонился в сторону и… вдруг повалился с коня наземь, нелепо взмахнув руками.

И тут же выскочили на тропинку четверо мужиков в посконных, подпоясанных веревками рубахах. Те самые «артельщики»… Вот только пятого — прилизанного, лупоглазого, с бородавкой — почему-то с ними не было. На всякий случай остался в засаде? Впрочем, особо рассуждать было некогда. Сильные руки уже тянулись к упавшему навзничь телу, стягивая с него плащ, пояс, меч…

Нет, меч быстро вскочивший на ноги Хельги вытащил раньше них! Разбойники даже не успели ничего толком сообразить, как двое из них со стоном повалились в кусты, окрашивая зеленые ветви горячей дымящейся кровью. Третий завизжал, как свинья, закрутился, раненный в шею, засучил ногами, да так и замер, устремив взгляд быстро стынущих глаз в чистую лазурь неба. Четвертый… Четвертый — похоже, самый молодой из нападавших, смуглолицый, взъерошенный — попытался было дать деру, и совершенно напрасно. Убрав обагренный вражеской кровью меч в ножны, Хельги нагнал разбойника в два прыжка и, сбив его с ног, быстро скрутил ему руки. После чего вытащил меч и, приставив лезвие к горлу, приказал:

— Вставай. Иди.

Взгляд холодных глаз ярла не обещал пленнику ничего хорошего в случае малейшей попытки сопротивления. Парень, видно, хорошо понял это и со вздохом поднялся с земли, даже не посмотрев на мертвые тела товарищей.

Держа пленника впереди, Хельги взял коня под уздцы и осторожно пошел вслед за ним, настороженно прислушиваясь и в любое мгновенье ожидая пущенной из засады стрелы — ведь пятый «артельщик», лупоглазый, так и не объявился! Тем не менее пока всё было спокойно. Лишь когда ярл с пойманным разбойником уже почти скрылись за холмом, позади них, среди дубов и кустов малины, вдруг закричали птицы. Поднялись целой стаей в небо, словно кто-то спугнул, а с высокого дуба на землю спрыгнул викинг в коричневатой тунике. Викинг — ну, конечно же, это был Снорри! — наклонился, подобрав с земли плащ, тряхнул волосами и довольно подмигнул небу. Всё прошло так, как и было задумано. Тем не менее Снорри, быстро переговорив с Ирландцем, всё-таки решил подстраховать ярла. Да, конечно, это было не очень-то благородно — не доверять своему вождю — и совсем не в традициях детей фьордов, однако Снорри слишком долго прожил у печенегов, впитав в себя все их степные хитрости.

Стряхнув с ладоней прилипшие кусочки коры, Снорри с удовлетворением осмотрел убитых и, довольно улыбнувшись, побежал по тропе в сторону Копырева конца, даже не подозревая, что только что спас своему ярлу жизнь. Если б не его шумное появление, вряд ли бы промахнулся сидящий в малиновых кустах лупоглазый мужик с бородавкой на левой щеке. А так… Он даже и тетиву натянуть не успел. Затаился, бросившись наземь, да так и лежал там, покуда светловолосый варяг не скрылся из виду. Затем, выждав еще чуть-чуть, выскользнул из кустов и, воровато озираясь, обшарил трупы. Знал — вот у этого зашиты в подол рубахи два серебряных дирхема, а вот у того — жемчуг, да серьги, да височные кольца, третьего дня снятые с припозднившейся молодицы вместе с ушами. Всё нашел: и дирхемы, и кольца, и жемчуг. Улыбнулся, поводил носом, словно большая вставшая на задние лапы крыса и, вытерев о траву испачканные в крови руки, пошел обратно к Щековице. Успокоившиеся птицы — вороны, галки, сороки — вернулись на свои законные места, к капищу, где проживали всё время, питаясь остатками жертв. И стихло всё, только иногда свиристела в малиннике иволга да деловито колотил кору дятел.

— Мы не обещаем тебе легкой смерти, — коверкая слова, тихо произнес Конхобар Ирландец, глядя прямо в глаза пленнику. — Ты пытался бежать и тем доставил нам беспокойство.

Разбойник побледнел, краем глаза следя, как Ирландец нагревает в пламени очага острое лезвие кинжала.

— Мы вообще не будем убивать тебя. Зачем? Этим клинком я выну тебе оба глаза.

Парень сглотнул слюну:

— Чего вы хотите от меня?

— Слов, — охотно откликнулся скромно сидевший в уголке Хельги. — Вернее, доброй беседы.

Они находились в небольшой хижине, что располагалась в самом углу постоялого двора дедки Зверина, за яблонями и амбаром. Хижина эта, как и прочие до половины уходившая в землю, зимой использовалась под кухню, а летом — для ночлега прибывших с купцами слуг. Сейчас в ней слуг не было, а, с разрешения хозяина, были, не считая пленного, Ирландец и Хельги. Заглянувший было Никифор отказался пытать пленного, заявив, что это не по-христиански, и, дабы не скорбеть душой за своих друзей, вынужденных предаваться столь малопочтенному, но, увы, в данном случае, необходимому занятию, отправился к пристани — погулять, подождать с реки Ладиславу, которая вот-вот должна была вернуться, а заодно и прикупить чего-нибудь редкостного, типа мощей Святого Михаила, которыми, говорят, торговали прямо с ладьи недавно приплывшие греки. Снорри охотно согласился составить ему компанию, не очень-то понимая, зачем ярлу вообще нужен пленник, — лучше б уж было сразу его убить, чтоб не возиться. Впрочем, на этот счет у Хельги, как и у Ирландца, было свое, особое, мнение.

— Так мы дождемся от тебя понятного слова? — сплюнув в угол, вновь обратился к пленному Хельги. — Конхобар, ты уже накалил кинжал?

— О да, мой ярл! — Ирландец поднес кинжал прямо к левому глазу парня. Тот инстинктивно отдернул голову, ударившись о стену. Приблизившись к нему, Хельги зашептал, страшно, свистяще, как шептали бы змеи, умей они говорить:

— Ты знаешь, как поступают ромеи в Царьграде? Они редко убивают. Всего лишь выкалывают глаза и оскопляют. Конхобар, мы сможем быстро оскопить его? — Ярл резко обернулся к Ирландцу.

— Пожалуй, — мрачно кивнул тот. — Но может быть, для начала вырвать ему язык, чтоб не орал? Всё равно ведь ничего не скажет.

— Я скажу! Скажу! — закричал пленник. — Всё, всё, что вы хотите! Это всё Утема, гад…

— Если хочешь говорить, то говори тише. — Поморщившись, Хельги прикрыл ладонями уши. — Так кто такой этот Утема-гад?

— Да вы уже убили его… — Парень невесело скривил губы. — Это родич мой. У нас за Почайной селенье. Зимой — всё больше охота, весной — посад, осенью — урожай. А вот летось… Летось и подбил меня Утема в Киеве полиходейничать. Говорил, мол, летось купчишек в Киеве много, да и люду разного приезжего… вот и хорошо можно поразжиться кольцами да браслетами.

— Ну и как? — усмехнулся Хельги. — Поразжи-лись?

— Да немного. — Пленник пожал плечами. — Поначалу-то, в прошлое лето, неплохо было. Мечислав — хозяин корчмы со Щековицы — с нами в доле. А вот с тех пор, как прибился к Мечиславу Ильман Карась с Ладоги…

— Кто?

— Ильман Карась. Мечислав ему что-то должен был, с давних пор еще, вот Ильман и приплыл с Ладоги, что-то невмочь ему там стало.

— А что так?

— Да я и не ведаю, что там у него за дела. Утема как-то спросил, так Ильман этот на него так зыркнул, что… Вот и стали мы на Ильмана Карася робить. Умен он, коварен, злохитр.

— Так это для вас и неплохо?

— А я разве говорю, что плохо? Ой… — Пленник вдруг осекся, с откровенным страхом взглянув на ярла. Тот усмехнулся:

— Я знаю, сейчас ты думаешь, как бы от нас убежать, но никакие мысли по этому поводу к тебе пока не приходят. Могу сказать, что и не придут, не успеют.

Парень вздрогнул.

— Еще ты думаешь об Ильмане Карасе, — как ни в чем не бывало, продолжал ярл. Он уже говорил по-славянски чисто, почти без акцента, лишь иногда путал некоторые слова. — Не просто так думаешь — со страхом. Ну-ка, дадут боги, вырвешься отсюда живым, Карась расспрашивать станет: что, где, да с кем был? Ты, конечно, надеешься выкрутиться, с Ильманом-то куда как удобней разбойничать, потому вы ему и служили, хоть и побаивались, ведь так?

Пленный молча кивнул.

— А раз так, ответь — почему?

— Что — почему? — Парень — звали его Ярил Зевота — не понял вопроса.

— Почему с Ильманом Карасем удобно разбойничать? — терпеливо пояснил ярл.

— Ну, не знаю…

Услыхав это слово, Ирландец приставил кинжал к шее Ярила.

— Да скажу я, скажу, — закивал тот. — Вспомню вот только… — Он помолчал немного, испил водицы из поднесенного ярлом корца, облизал губы и продолжил: — Ну, Карась, казалось бы, издалека, с Ладоги, а такие ходы-выходы в Киеве знает, что и нам неведомы. Мечислав проговорился как-то, будто есть у Ильмана хороший знакомец, не то из княжьей дружины, не то из близких князю людей. Долгое время не было знакомца этого, а тут вдруг, не так и давно, наверное в самом начале изока-месяца, Ильман его встретил, да встречей той, не удержавшись, перед Мечиславом похвастал, а тот уж — перед нами. Нехороший человек Ильман Карась, — глядя в земляной пол, убежденно закончил Ярил.