Светлана Бестужева-Лада - Царская внучка Страница 9

От него Ушаков и узнал о новой беременности цесаревны. Но – выжидал, не зная пока, как обернуть дело на пользу императрице. А тут очень кстати возникла я со своими сумасшедшими проектами.

– Надобно приказать Лестоку цесаревну от нежелательной беременности освободить, – спокойно сказал Ушаков. – А при сем всяко может случится… глядишь, и Соловки не понадобятся. Язык же покойнице можно сохранить.

Да, в плане устранения неугодных людей не мне было тягаться с Андреем Ивановичем. Тогда ведь смерть от выкидыша или подпольного аборта была делом настолько естественным, что на нее и внимания-то никто не обращал. Умерла, несчастная, от потери крови… Но у меня были сильные подозрения, что могучий организм моей кузины так просто не сломать. Нужно было нечто более радикальное.

– А потом и самого Лестока можно… – продолжал своим тихим, вкрадчивым голосом Ушаков.

Я встрепенулась:

– А вот этого не надо бы, Андрей Иванович. Врач он добрый, еще пригодится. А то, что его руками кузину мою от бремени… всякого освободим, так то его крепче к нам привяжет. Будет служить за страх, совести у него точно нет. И в пользу французов шпионить не станет: мы уже почти уговорили ее императорское величество подписать вечный мир с Версалем и не поддерживать саксонского претендента на польский трон. Пусть поляки себе природного Пяста изберут, свекра короля французского.

Да-да, и этим приходилось заниматься – высокой политикой. В бытность свою великим канцлером, Остерман много навредил России в политике внешней, стремясь лишь двору венскому угодить. Чуть было не двинули русские войска сажать на трон нового короля Польши. Чуть было не потеряли завоевания императора Петра на юге России: тетушка моя имела весьма смутное представление о том, где находятся какие-то том Баку и Гилянь, и какая от них польза. А Франция обещала защиту от турок в случае, если Россия не станет мешаться в польские дела…

Я тряхнула головой. Нет, нужно заводить нормальный кабинет министров, как у всякого приличного европейского монарха. Эвон, у шведской королевы Кристины два века назад целый парламент в помощниках состоял, а я тут кустарщиной занимаюсь. Да и история показала: не правили женщины самостоятельно, всегда себе дельных помощников подбирали. Уж на что была умна сводная сестра царя Петра – Софья, и та мало что смогла бы без советов и поддержки князя Василия Голицына.

– С Лестоком поговори, Андрей Иванович, – подвела я итог. – Пусть цесаревне кесарево сечение сделает. И ВСЕ вычистит.

Вот в гинекологии Ушаков явно был не слишком силен, поэтому пришлось ему быстро и, что называется, «на пальцах» объяснить предстоящую процедуру удаления детородных органов у моей любимой кузины. А ежели потом швы разойдутся… ну, раньше времени цесаревна с постели поднимется или выпьет лишку, так на то воля Божия, а с Богом, как известно, судится не будешь.

А не блуди внаглую, коли желаешь трон российский занять! Тоже мне нашлась еще одна «королева-девственница». Хватит с истории и ее английской тезки.

Некоторые уточнения и дополнения, которые я внесла в план операции (операции как в прямом, так и в переносном смысле), по-моему, удивили даже Великого Инквизитора. Действительно, додуматься до этого могла только женщина, насмотревшаяся за всю свою жизнь голливудских боевиков и «ужастиков». А еще говорят, что нравы общества со временем смягчаются. Как же, смягчаются они…

С Лестоком, как я и думала, проблем не возникло. Благородный французский дворянин и авантюрист по призванию быстренько смекнул, на чью сторону сейчас выгоднее переметнуться. Тем более, насколько мне было известно, Франция обещала ему деньги за поддержку заговора в пользу Елизаветы, дабы восстановить русско-французский альянс и разорвать слишком тесные связи между Петербургом и Веной. Так это я и сама без всякого переворота потихонечку проворачивала. А мои «спецзадумки» не вызвали у эскулапа даже тени изумления: по-видимому, в его бурной жизни бывали ситуации и покруче. Или просто он много больше Ушакова понимал в женщинах.

Так что, получив от меня дорогой презент, а от Ушакова – отеческое внушение, Лесток через несколько дней тайно известил меня о том, что все ему порученное проделал в лучшем виде и теперь цесаревне нужен только покой. То бишь строгий постельный режим минимум на полмесяца. Так неудачно: буквально на днях наступали именины тётушки, а в сей день все обязаны были быть при дворе, поздравлять виновницу торжества, танцевать, веселиться и упиваться в стельку. Последнее, впрочем, ко мне не относилось.

В ответ на робкие возражения Елисавет свет Петровны о том, что, дескать, недужна и прибыть на праздник никак не может, последовало контрпредложение императрицы: немедленно отправляться в монастырь и замаливать там свои грехи. Ибо ей, императрице, ведомо, какая хворь настигла страдалицу, и неявка на праздник будет расценена как государственная измена. Со всеми проистекающими…

Утром торжественного дня я уделила своему туалету особое внимание. На именины должен был прибыть из Москвы мой будущий супруг, который, впрочем, пока не подозревал о предстоящем бракосочетании. Просто тётушка отписала на Москву своему близкому родственнику, отцу молодого графа Салтыкова, и выразила желание видеть бравого капитана Владимира Салтыкова на празднике в столице.

Желание императрицы – закон, так что сегодня вечером, если все пойдет успешно, государыня-тётушка объявит во всеуслышанье о моем предстоящем бракосочетании. Дипломатам иностранным это, скорее всего, не по вкусу придется, особенно австрийцам и пруссакам, упорно сватавшим мне своих второсортных принцев. Ничего, перебьются. Детям своим я, возможно, и буду искать пары за границей, но до этого еще надо дожить. А пока – в своем родственном кругу все матримониальные вопросы, благословясь, порешаем.

Я надеялась, что душке-Остерману крепко икалось в его каземате. Ведь в истории, естественное течение которой я нарушила своим появлением в теле юной принцессы Мекленбургской, именно Андрей Остерман – мастер хитроумных и запутанных комбинаций – разработал довольно сложный вариант решения проблемы престолонаследия. Следуя плану канцлера, Анна Иоанновна потребовала от своих подданных всеобщей присяги на верность тому наследнику престола, которого в будущем выберет она сама.

Поступая так, императрица воспользовалась знаменитым «Уставом о престолонаследии» Петра Великого 1722 года, согласно которому государь имел право назначить себе в преемники любого из своих подданных. Послушно присягая в том, что от них требовали, подданные слегка недоумевали: кто же будет наследником? Вскоре стало известно, что им станет тот, кто родится от будущего брака племянницы царицы, которой в ту пору было всего двенадцать лет, и ее еще неведомого мужа.

В этом-то и состоял хитроумный план Остермана. Это он подал императрице доклад в преамбуле которого было сказано: «Чтоб Ея императорского величества известное всемилостивейшее намерение во исполнение приводить, следующее всеподданнейше представляется…» А затем отправил еще одного немца _ Густава Левенвольде – в Германию, в Брауншвейг дабы передать принцу Брауншвейг-Вольфенбюттельскому Антону Ульриху, официальное приглашение Анны Иоанновны прибыть в Россию в качестве претендента на руку племянницы императрицы.

Уже с середины 1720-х годов Остерман делал ставку на Австрию как на лучшего союзника России в двух районах взаимных интересов: в Польше, с целью раздела ее территории, и в Причерноморье, где наиболее эффективной была союзническая борьба с общим и еще могучим соперником – османской Турцией. Неудивительно, что сохранилось много свидетельств особого интереса Остермана к судьбе Антона Ульриха в это время. Так желала Вена, и ее желание Остерман выполнил… бы. И завертелась бы подлая и кровавая карусель переворотов.

Об этом я думала, сидя за туалетным столиком и давая короткие указания куаферу и камеристкам. Нет, историки все-таки здорово исказили факты: не была племянница Анны Иоанновны дурнушкой-замухрышкой, а если и была, то душа дамы, разменявшей пятый десяток лет в прежней жизни, сумела правильно использовать «подручный материал».

У меня, теперешней, семнадцатилетней, были роскошные (по понятиям будущего) пепельно-белокурые волосы до талии. С момента появления в этом теле я приказывала еженедельно промывать их настоем ромашки, отчего они приобрели блеск и золотистый оттенок. Сотни просмотренных рекламных роликов об уходе за тонкими светлыми волосами намертво отложились в памяти.

Мое экстравагантное желание каждое утро обтираться льдом сначала вызвало среди окружающих легкую панику: никак принцесса в уме повредилась? Но шли месяцы, цвету моего лица завидовало все больше придворных дам и девиц. Второго секрета, позаимствованного из откровений еще не родившейся в этом времени блистательной Софии Лорен было – оливковое масло. Оно заменяло мне и дневной, и ночной кремы. Кстати, очень рекомендую всем: этот ингредиент так или иначе входит в состав всех дорогостоящих кремов.