Виктор Телегин - Империя Путина Страница 9

Очередная глава третьего тома «НаСССРи» давалась тяжело. Ему нужна была связка – шаткий мостик, ведущий из одной части романа в другую.

Телегин отхлебнул из горла Chivas regal и вернулся к компу. Открыл Ворд, посидел, тря лысину и таращась в черные шпалы строчек. Мостик, где же он? Где же ты, ебаныйсукаврот, мостик?

– Дзззынь.

Что это?

– Дзынь-дзынь-дзынь.

Звонят в дверь. Как вовремя…

Телегин направился в коридор, думая, что если это Вика, они займутся самым жестким сексом с момента знакомства.

Но это была не Вика.

Это был мостик. Три китаезы в форме женского батальона «Цыплятки», приходящие в квартиру к писателю, – вот, что ему надо! Телегину дико захотелось вернуться к компу, пальцы покалывало предвкушение работы.

– Что вам угодно?

Одна из китаез отрывисто бросила:

– Вы Виктор Зенович Телегин?

– Так точно… Но что вам на…

Удар коленом в живот заставил писателя перегнуться пополам. Сильные руки схватили его, выволокли на лестничную площадку. Мостик! Плевок в харю, удар по лицу, кровь, хлынувшая из носа – все это мостик. Писательское нутро Телегина наслаждалось, но нутро человеческое испытывало мучительный рвотный позыв. Он блеванул. Ближайшая китаеза едва увернулась от струи из виски и съеденной на скорую руку пиццы.

– Ты мне чуть форму не запачкал, тварь, – прошипела, ударив Телегина в пах.

Писатель заверещал, как кролик. Мостик, мостик, дамы и господа!

Китаезы поволокли Телегина вниз по лестнице. Дом притих: облава.

Во дворе уже не было ни детей, ни старушек. Даже эксгибиционистка убралась с балкона от греха подальше.

Сквозь залитые кровью глаза писатель увидел желтый автомобиль с имперскими номерами. Его швырнули, он ударился головой обо что-то твердое и потерял сознание.

Виски!

Дайте мне виски, черт подери!

Мостик…

Я нащупал связку, я пройду через горный перевал двух частей моего романа. Верните меня к компу!

Телегин открыл глаза.

Три китаянки. Опять они.

Черт, как больно. И холодно.

Писатель взглянул на свою грудь и обнаружил, что он голый. А еще он привязан к стулу.

Эти китаезы смотрели Тарантино?

– Послушайте, – говорить было больно.- Я не знаю, кто отдал вам приказ насчет меня, но это ошибка.

Ни одна из китаез и бровью не повела.

– Понятия не имею, чем я заслужил внимания «Цыпляток», но повторяю, это ошибка. Скорей уж Лукьяненко нужно пресануть…

Они молчали, и Телегину стало по-настоящему страшно. Он закричал.

– Пресаните Лукьяненко! Он только притворяется имперцем. На деле он берлогер!

– Заткни ему пасть.

– Слушаюсь, Жу Киао.

Телегин задергался на стуле. Веревка впилась в голое тело, кое-где показалась кровь.

– Не надо! Я буду молчать! Ебвашусукама… Мммммм.

Молодая китаянка несколько раз обмотала скотчем голову писателя.

Подошла Жу Киао и, взглянув в ее холодные, с желтоватинкой, глаза, Телегин понял: это пиздец.

– Знаешь, что это? – спросила Жу Киао, показав кусок проволоки.

– Ммммммм.

– Неправильно, это твой самый большой кайф в жизни.

Китаянка опустилась на корточки.

«Зачем она трогает мои яйца? О, дьявол!»

– Ммммммммммммммммммммммммм!

Жу Киао вытянула мошонку Телегина и принялась стягивать ее проволокой, отделяя яйца и семенные протоки от уда.

– Ммммммммммммммммммммммммммммм!

Тонкая кожица лопнула, показались капельки крови.

– Мммммммммммммммммммммммммммммммммммммммммммммммммм!

Жу Киао завершила манипуляции с мошонкой и поднялась, удовлетворенно крякнув.

– Приступайте, – кивнула «цыпляткам».

И тут началось самое страшное.

Девушки принялись раздеваться.

Сквозь боль, страх и ненависть Телегин увидел крепкие тела, упругие сиськи, розовые, припухшие соски, плотные спортивные жопы, узкие азиатские вагины.

«Не вставай. Не нужно. Умоляю».

Но тщетно.

Жу Киао ухмыльнулась, глядя, как вырастала из лобковых зарослей Пизданская Башня.

– Мммм!

Девушка приблизилась, лизнула Телегина в щеку.

– Мммммм!

Укусила сосок.

– Мммммммм!

Вторая «цыплятка» лизнула уздечку шершавым язычком, взяла в рот головку уда.

– Мммммммммм!

Китайская пизда прижалась к лицу писателя, он вдохнул сладковатый запах незрелой папайи. Между тем, на его уд наделось нечто узкое и горячее.

– Мммммммммммммм!

Телегин с ужасом ощущал, как ударяется по его лобку упругая жопа китаезы, как входит в азиатскую дырку его хуй. Розовым сосок очутился у него во рту, тонкой струйка молока ударила в нёбо.

– Мммммммммммммммммммммм!

Он старался думать о налоговой политике штата Колорадо, но горячий язычок, проникший ему в ухо, мешал сосредоточиться.

– Мммммммммммммммммммммммммм!

Девушка почувствовала, что конец близок, и задвигала сракой быстрее. Сука! Жестокая китайская сука! Прекрасная, как утро после Конца Света.

– Мммммммммммммммммммммммммммммммммммммммммм!

«Какой коктейль будете? Адская боль, смешанная с райским блаженством подойдет?»

Дааааа! Или: неееееееееееет!!!

Яйца Телегина взорвались, забрызгав девушек спермой и кровью.

Писатель все-таки прошел по мостику, но не по тому, что отделяет одну часть романа от другой, а по мостику, ведущему из мира живых в мир мертвых.

Пункт 18

Черный лимузин несся по вечернему городу.

Разноцветные огни Владибурга отражались в зрачках Си Унь, сидящей на обшитом кожей диване. Ноги скрещены, губы сжаты. Она была чертовски красива. Ее спутник, сидящий напротив, открыто любовался ею, отпивая из бокала абсент. Это был неопределенного возраста мужчина, черноволосый, с проседью, с явной чеченинкой во внешности. Холеный и… порочный.

– Си Унь.

– Да, Владислав Юрьевич?

Сурков подался вперед, взял ее руку.

– Что вы делаете, Владислав Юрьевич?

– Нечего. Си Унь, можно, я погадаю тебе? По руке?

Китаянка недоуменно посмотрела на Идеолога Империи. Засмеялась, показав некрупные белоснежные зубки.

– Ну, погадайте, Владислав Юрьевич.

– Си Унь, – поморщился Сурков. – Просто Влад.

– Хорошо, Влад.

Она назвала его «Владом» так просто, без жеманства, что Сурков невольно подумал: «До чего они иные, эти китайцы».

Он перевернул ее руку ладонью кверху. Рука была узкая с аккуратными ухоженными пальцами (сколько сил и денег пришлось потратить Правительству Братской Китайской Народной Республики, чтобы избавить ручки Си Унь от въевшейся деревенской грязи).

Си Унь смотрела на склоненную голову Суркова равнодушно, но улыбнулась, когда он взглянул на нее.

– Какая интересная ручка.

– Правда, Влад?

– О, да.

– Так что же вы увидели?

– Увидел, что ты будешь жить долго и счастливо.

Си Унь рассмеялась.

– Ты чего?

– Влад, извини, но эту фразу используют мошенники.

Сурков нахмурился.

– Мошенники?

– Да.

Он откинулся на спинку дивана, отпил из бокала.

– Не обижайтесь, Владислав Юрьевич.

– Что?

– Я не хотела вас обидеть.

Он хмыкнул.

– Ты меня не обидела, Си Унь.

Между тем, лимузин выехал из города. Вдоль дороги мелькали столетние сосны.

Китаянка перекрестила ноги. Сурков следил за ней.

– Влад, вы нагадали, что я буду жить долго и счастливо. И это все?

Он улыбнулся.

– Не все.

Он наклонился к ней, заглянул в черные бусины зрачков.

– Я увидел, что сейчас мы – ты и я – поедем ко мне.

Си Унь сделала вид, что удивлена.

– Какое интересное предсказание.

Сурков достал портсигар.

– Прошу.

Китаянка взяла папиросу, прикурила от поднесенной заботливой рукой Идеолога зажигалки. Ярко накрашенные губы выпустили струйку дыма, превратившись на секунду в очаровательное колечко. В голове Суркова невольно промелькнуло: его член внедряется в это колечко, расширяя его.

– Так что же, Си Унь?

– Что же, Влад?

– Сбудется мое предсказание?

Си Унь прекрасно понимала, что это – игра. Идеолог Империи хочет трахнуть ее и трахнет. На крайний случай у него есть мордовороты, способные подержать девушку за руки-ноги, пока шеф удовлетворяет похоть.

– Не знаю, – она продолжила игру. – Ведь это же предсказание и мы узнаем о его правдивости, лишь тогда, когда оно сбудется.

Лимузин остановился.

– Приехали, – сказал Сурков.

Сурков сидел в кресле, покуривая сигару. Си Унь танцевала перед ним. Она извивалась, двигая бедрами. Красное платье плотно стягивало упругие ягодицы.

Когда-то в Харбине ей пришлось исполнять такой же танец и затем отсасывать под дулом пистолета. У клиента, вызвавшего ее, не оказалось денег, а оказался пистолет. Впрочем, пистолета хватило для того, чтобы молоденькая Си Унь исполнила все прихоти безденежного клиента.