Михаил Ежов - От веры к государству шаг за шагом. Исторический роман Страница 9

Да, он служил и выполнял приказ, делал то же, что и все, но слабая это отговорка для собственной совести. Пытался забыть, залить вином, не получилось. Лишь со временем стал понимать, что кто бы ни отдал тебе приказ, ты всегда сам в ответе за содеянное тобой. А теперь еще знахарка то же говорит. Она права, от себя бежать некуда».

Вот почему последние пять лет он не нанимался ни к кому на воинскую службу. И даже от друга своего князя Киевского был независим. От предложений поступить к нему в дружину уклонялся. Хотя в свое время оказал ему немалую услугу, поддержав со своим северным отрядом его борьбу за Киевский стол.

– Так как же жить дальше, тетушка Софья? Как раньше жил – уже не живу, а как по-другому, не знаю. В чем найти опору?

– Ответ мой для тебя, воин, один, – молвила, указав на иконы за горящей масляной лампадкой, Софья. – Путь твой тоже один. К вере Христовой лежит он. И нет у тебя другого.

– Но примет ли меня Господь, ведь столько зла за плечами. Я не могу воскресить убитых, вернуть все вспять, и нет другой жизни у меня.

– Ты воин, Жробейн, твой путь это путь воина. Но ради чего обнажал ты свой меч? Ради кого убивал? Ответь себе сам честно на эти вопросы, подумай и пойми, наконец, что твое предназначение – не бессмысленное убийство ради славы и богатства, а защита. Защищать можно только своих родных и близких, свою землю, свой народ, веру. И только тогда ты почувствуешь правду в делах своих. А для этого важно обрести то, чего у тебя нет сейчас. Это и есть твоя твердая почва под ногами. Без нее не найдешь ты себе покоя, как ни ищи. Но все это уже скоро будет у тебя, – сказала знахарка, вставая из-за стола и давая понять, что на сегодня их разговор закончен. Однако вскоре добавила:

– Тебе есть над чем думать, ночь впереди долгая. Уйдешь к своим под стены Херсонеса завтра вечером. Так будет надежнее.

Волк, улегшись на кровати, задумчиво изучал дощатый потолок. Солнце уже окончательно зашло за горизонт. Знахарка зажгла толстую свечу и по комнате забегали блики от ее пламени.

Глава 9. Греческая вылазка

Ранним утром по улицам города пронеслась охрана стратига, сопровождающая его в направлении западных ворот. Там, между внутренней и внешней оборонительными стенами, центурион Иоанн уже построил воинов, с которыми завтра суждено ему было совершить вылазку и ударить по позициям русских варваров. А сегодня стратиг принимал у центуриона доклад о готовности отряда. Как и договаривались, отряд сформировали в основном из городского ополчения и усилили опытными бойцами, прибывшими с центурионом из Константинополя.

Стратиг миновал ворота внутренней стены и сразу оказался перед строем греческих солдат. Их доспехи поблескивали в лучах солнца. Раздалась команда центуриона. Солдаты замерли в строю. Отдав рапорт о готовности отряда, Иоанн занял свое место, слева от командира.

Достаточно было стратигу окинуть пристальным взглядом строй солдат, чтобы понять, что перед ним стоят новобранцы, и только изредка его глаза наталкивались на ветеранов.

Его друг все организовал правильно: не отделил бывалых от новичков, тем самым сделал свой отряд более управляемым и жизнеспособным, насколько в данном случае это вообще было возможно.

Стратиг подъехал на коне ближе к строю и, повысив голос, обратился к солдатам:

– Защитники Херсонеса! К вам обращаюсь я, патрикий Андроник Калокир. Беззаконные варвары-русы, не знающие культуры и веры, тщетно уже три месяца пытаются захватить наш город. Это им не удалось до сих пор и не удастся впредь. А все потому, что мощь нашей великой империи безгранична, сила ее базилевсов неисчислима, и по их решению мы завтра на рассвете нанесем варварам первый свой сокрушительный удар, от которого они не скоро опомнятся.

Воины, вам выпала великая честь быть в первых рядах тех, кто под предводительством нашего базилевса Константина, спешащего к нам на выручку, положит начало освобождению родного города. В бой вас поведет лучший центурион. Всем, кто проявит бесстрашие и храбрость, будет выплачено дополнительно из казны города по десять золотых носим. Будьте стойки в бою, не посрамите своего командира. Да пребудет с вами Бог! Все храмы Херсонеса уже молятся о победе вашего оружия. Слава базилевсам!

– Слава! Слава! Слава! – трижды нестройно и как-то понуро прокричали новобранцы.

Они явно не понимали, ради чего их оторвали от ремесел и семей и через неделю непрерывной муштры бросают в бой за крепостные стены.

Лица ветеранов, реально осознающих всю опасность завтрашней вылазки,

были суровы и серьезны. Стратиг подозвал к себе центуриона и, нагнувшись к нему, прошептал:

– Запри их в казармах, в город не пускай, разбегутся, не отыщем и через месяц. Вина дай только перед выступлением, а то со страху заранее напьются и до ворот не дойдут.

Андроник перевел взгляд на солдат и громко сказал:

– Завтра нелегкий день, воины. Вы славно потрудились, приобрели опыт настоящих солдат империи. А теперь отдыхайте до утра.

Стратиг спешился, подозвал центуриона, и они пошли вдоль крепостной стены.

– Не хотел бы я, друг, чтобы ты командовал этим отрядом. Предчувствие у меня нехорошее.

– Не пойду я – тогда варвары всех перебьют, а так, может, кто-то и спасется.

– Наверное, ты прав. Одно прошу, поймешь, что все кончено, выводи людей и уходи сам. Я поддержу тебя со стен. Три сотни конников будут наготове у ворот, в случае если прорвете кольцо варваров. А там одному Богу ведомо, может, возьмем их кагана в плен или убьем, тогда русские сами разбегутся из-под наших стен. В общем, желаю тебе, центурион, остаться в живых, – закончил речь стратиг, пожимая руку Иоанну.

Тот еще немного постоял в задумчивости, а затем решительно зашагал по направлению к лестнице, ведущей на вершину наружной крепостной стены.

Расположившись между бойниц, он пристально вглядывался в пространство за стенами, планируя предстоящее наступление.

Наступила ночь, и Херсонес погрузился во тьму. Казалось, сегодня даже огни, зажигаемые на стенах осажденного города, горели в своих жаровнях как-то не очень охотно. И казалось, что город совсем уснул. Его ночной покой нарушали лишь перекликающиеся между собой часовые. Сонную тишину, уже ближе к утру, потревожил скрип поворачиваемых блоков, которыми защитники приводили в готовность катапульты, да приглушенный топот конских копыт.

Всю ночь караулы на стенах не менялись, а только усиливались. Под самое утро греки начали тушить горящие угли, понемногу подливая в жаровни воду, так что стороннему наблюдателю могло показаться, что огонь в них гаснет сам по себе. И уже совсем скоро жаровни погасли, крепостные стены погрузились в предрассветный сумрак. Только горящие костры русских слабо прорезали темноту снаружи крепости. В назначенный час беззвучно были открыты загодя смазанные жиром наружные ворота, и из них ровным строем, стараясь не бряцать металлом доспехов, вышел отряд, выстраиваясь у крепостной стены в старую добрую греческую фалангу.

Фаланга, ощетинившись частоколом копий, ускоренным шагом, пытаясь сохранять строй, двинулась в сторону горящих костров. Скорость ее движения постепенно нарастала, и уже у позиции варваров она перешла на бег, поражая все на своем пути выставленными перед собой копьями. Ее встретила, сомкнув щиты, передовая русская застава. Раздался треск копий, на миг движение фаланги остановилось. Но, учитывая явный перевес в численности нападавших, она все же медленно начала продвигаться вперед, тесня варваров вглубь их лагеря.

Воевода Даниил, разбуженный шумом на заставе, подскочил, распихал спящего рядом дружинника, и со словами: «Вставай, друже, бегом беги, подымай всех. Греки из города на нас полезли. Я к передовой. Там встречать вас буду», – подхватив щит и тяжелое копье, бегом рванул в сторону заставы.

Русский лагерь постепенно оживал. Воевода приводил отряды в боевой порядок и отправлял навстречу грекам. Однако ромейская фаланга неумолимо продвигалась к центру лагеря осаждающих, прокладывая себе дорогу частоколом остро заточенных копий. «Ага, спереди ее не взять», – смекнул Даниил. И тут же, свистнув, скомандовал:

– Первая и вторая сотни справа заходи, вторая и третья слева, лучники – назад, бей гадов с боков!

Русские, быстро перегруппировавшись, насели на ромейское построение с новой силой. Фаланга, вынужденная отбиваться от них с флангов, остановилась. Русичи, придя в себя ото сна и внезапности нападения, стали обстреливать фалангу из луков, нанося значительный урон грекам. Центурион Иоанн, находившийся в самом центре плотного строя, увидел, что его воинам грозит окружение. И руководствуясь планом сражения, скомандовал:

– Фаланга, построение «проход»! Передовой отряд, за мной!