Александр Шакилов - Война кротов

Александр Шилов

Метро 2033: Война кротов

Стирая границы

Объяснительная записка Дмитрия Глуховского

Этот момент настал. Отныне «Вселенная Метро 2033» – это не только Россия.

Место действия романа Александра Шакилова – постъядерная Украина, бывший город Киев и, конечно, его метрополитен. Киевское метро мало чем уступает московскому – разве что размерами и разветвленностью. Во всем остальном оно – тот же грандиозный противоатомный бункер. Случись ядерная война, киевляне спасутся в нем так же, как москвичи – в своем.

В моем «Метро 2033» герои размышляют – выжил ли кто в других городах бывшего СССР, где было метро. Александр Шакилов в своей «Войне кротов» объявляет: выжил! Жизнь у героев его книги трудная. Каждую секунду им грозит смертельная опасность. Но братский народ по своей способности выживать и приспосабливаться еще даст нам фору.

Конечно, на украинской экспансии «Вселенной Метро 2033» мы не остановимся. «Metro 2033: Britannia» англичанина Гранта МакМастера уже дописан. Я только что закончил его читать и отправил на перевод. Книга выйдет на русском в марте и приоткроет нам карту Великобритании в 2033 году.

Книга будет удивительная и очень английская: герой будет держать оборону старинных замков и церквей от чудовищ и варваров, путешествовать вместе с цыганским караваном, влюбится запретной любовью, сядет в единственный на всю Британию уцелевший поезд – все, чтобы попасть в мрачный и загадочный Лондон, куда работорговцы угнали его семью.

В проекте хотят принять участие авторы из Индии, Швейцарии, Америки и Японии. И, разумеется, мы продолжим публиковать романы о Москве и других российских городах.

«Метро 2033: Война кротов» – юбилейная, десятая книга нашей серии. А сколько их будет всего, решать вам. Ведь «Вселенная Метро 2033» – безгранична!

Глава 1

Боб Дилан

– Я тебя съем! – осклабился нигериец, дыша Серёге в лицо.

Зубы у бродяги были неприлично белыми. В отличие от рожи, словно измазанной дёгтем.

На миг Сайгон – так называли Серёгу на Святошине – позавидовал ему. В метро только один стоматолог, и тот пользует пациентов плоскогубцами и ручной дрелью. Палач, а не целитель. И обитает он на Вокзальной, а туда ещё попробуй доберись, к тому же это территория блаженного старца Лёнчика Космоса…

Ничего, Сайгон отучит нигерийца хвастать прикусом, пусть только разок проколется. Давай-ка, одно неверное движение. Ну же, ну!..

Жаль, бродяга вовсе не спешил глупить. Наоборот – пальцы на горле пленника словно превратились в арматурные пруты. Ещё двое африканцев держали Сайгона за руки. И двое за ноги. Они из племени йоруба и поклоняются Огуну. Перед тем как Сайгона сшибли с ног, он увидел на мачете и цепях пришлых знаки бога войны.

Иммигранты, пацюк их закусай! Понаехали! Нашли приют в метро, когда три с половиной миллиона земляков Сайгона умерли от лучевой болезни и бактериологического оружия! Чего-чего, а этой дряни враг для Киева не пожалел.

– Съем! – вновь клацнули безупречные зубы.

На ферме Сайгон хозяйничал в одиночестве, так что на помощь прийти некому, кролики и хомяки в клетках не в счёт – бойцы из них никакие. И куда, скажите, смотрит охрана станции? На разряженных по случаю праздника девиц? На шашлыки из крольчатины и тазики с маринованными грибами? Проморгали нигерийцев, эх, проморгали!

Хорошо хоть Светка, дражайшая супруга, и сын Андрюшка внизу, на платформе. Им весело – вокруг пластмассовой ёлки хороводы водят. Тридцать первое декабря как-никак, все отдыхают. Один только Сайгон… Ну да кто ему, трудоголику, виноват, что не любит он песни и пляски? Сидел бы сейчас в сторонке, попивая самогон или картофельную брагу. Так нет, попёрся к турникетам, где много лет назад выбил местечко для зверья!..

Пальцы нигерийца сжались сильнее. Сайгон успел набрать воздуха в грудь, но глаза уже затягивала багровая пелена. Когда она станет белой, не станет Сайгона.

– Я тебя съем! – услышал он будто издалека.

Сайгон не мог даже рукой пошевелить, вообще никак! Оставалось смириться и ждать смерти. Но сдаваться он не умел. С первых дней в подземке чётко уяснил: упал – поднимайся, не можешь подняться – ползи, делай хоть что-нибудь. И не путай судьбу с глупостью и ленью.

Старики говорят, что смерть – это старуха в балахоне и с косой в артритных мослах. Ничего подобного. Смерть – это молочно-снежная равнина, куда ни кинь взор.

Нигерийцы лопотали что-то на своём языке, а Сайгон думал о том, куда попадёт, когда сдохнет. В ад, который вовсе не под землёй? У ада другая прописка вот уже лет двадцать: на поверхности планеты. Бывает ли теперь над городом радуга? Вряд ли…

Какие-то не те мысли перед смертью, верно?

Это потому, что Сайгон не собирается умирать по-настоящему.

Хватка на горле ослабла. Йоруба отпустили добычу, поднялись. Решили, что дух зверовода отправился на ПМЖ к предкам. Похоже, Сайгон их разочаровал – слишком быстро окочурился, слабак.

Отойдя к двери фермы, каннибалы заспорили о дальнейшей судьбе жертвы. Просто разделать труп и употребить в пищу нельзя, надо провести обряд. Но это опасно: а вдруг кто заявится и поднимет тревогу? Сайгон ни слова не знал на их языке, да только не надо быть полиглотом, чтобы сообразить, о чём речь. В метро чужие наречия быстро становятся понятными. Все люди братья. Феномен, да?

Сайгон открыл рот, жадно заглотнув как можно больше воздуха. Только бы не закашлять! И хоть на него пока что не обращают внимания, нельзя выдать себя раньше времени!

Нигерийцев было пятеро. Худые. Всей одежды – набедренные повязки из грязной гнилой ткани. Вооружены цепями и мачете. Огнестрела нет. Вроде бы нет. Но лучше исходить из того, что есть. Оптимисты живут весело, но недолго, а Сайгон намерен ещё понянчить внуков и впасть в старческий маразм.

На ферме царил полумрак. Экономя ресурс ламп, центральное освещение здесь врубали на четыре часа в сутки. Карбидки вполне достаточно, чтобы ухаживать за животными. А нигерийцы явно привыкли обходиться без фонарей. Научились видеть в темноте? Ну-ну. Захочешь выжить во мраке туннелей, и не так извернёшься…

В клетках тревожно замерли хомяки, кролики вставали на задние лапы. Будто почуяли, что скоро начнётся заваруха. Бродяги вот-вот пустятся в пляс над поверженным врагом. Огун оголодал, ему нужна кровь.

Пока нигерийцы беседовали, Сайгон медленно протянул руку к третьей клетке справа. Пушистый белый кролик отпрянул, едва не перевернув миску с водой. Под клеткой кое-что лежало.

Ме-е-едленно.

Медленно, пацюк тебя закусай!

Чтобы каннибалы не заметили…

Ну же, ну-у!..

Наконец пальцы ощутили холод металла, скользнули вдоль лезвия и вцепились в рукоятку. И будто сработала пружина – Сайгон рывком подтянул к себе нож, который хранил здесь на всякий случай. Тело отозвалось болью. Таки здорово ему намяли бока, пару рёбер небось сломали. Ну ничего, Сайгон вернёт должок с процентами!

Удивительно, но его воскрешение осталось незамеченным. Что ж, тем хуже для бродяг.

Захрипев, он размахнулся и метнул нож в нигерийца, что был на голову выше сородичей. Этот показался Сайгону самым опасным. Авось удастся сократить число чужаков. А если нет, охрана наверняка услышит крик боли.

– У-у-у! – завыл нигериец, вытаскивая из плеча окровавленное лезвие.

Вообще-то Сайгон метил в горло и очень огорчился промаху.

Раненый бродяга развёл руки в стороны – в одной мачете, в другой обрывок цепи. Он осклабился и заухал. С зубами у него было похуже, чем у того подонка, что обещался поужинать Сайгоном. От брови до подбородка лицо рассекал рваный шрам, одного глаза не хватало. Красавчик!

Сайгон медленно, будто опасаясь привлечь внимание, поднялся.

Каннибалы замерли, вот-вот набросятся на жертву, которая вдруг вернулась из страны предков. Пару лет назад Сайгон участвовал в облаве на собак, что в великом множестве расплодились в туннеле между Святошиным и Житомирской. Так вот псы, пристрастившиеся к человечине, вели себя точь-в-точь как нигерийцы: замереть перед прыжком – это был их любимый приём. Собак тогда извели усилиями двух станций. С бродягами будет точно так же. Раненый кинулся на фермера. Цепь свистнула над головой – Сайгон едва успел пригнуться. И тут же у виска сверкнуло лезвие мачете. И опять цепь – на этот раз нигериец метил по ногам. Сайгон подпрыгнул, звенья высекли фонтанчик искр из каменного пола. Задолго до войны маленький Серёжа побывал с отцом в цирке. Особенно ему понравились акробаты. А сейчас Сайгону только трико не хватает, чтоб быть похожим на циркача. Но долго так скакать не получится – нигериец обязательно достанет его. Сайгон быстро оглянулся в поисках выхода и едва не пропустил удар. С трёх сторон стены из клеток, с четвёртой решётчатая дверь и почитатели Огуна. Надо было закрыть дверь за собой, когда пришёл на ферму, почему не закрыл? Вряд ли каннибалы разрешат ему пройти мимо или вскарабкаться наверх.