Сергей Самаров - Резервация разума Страница 10

– Почему? Не будет жалко группу, которая разобьется? – капитан Светлаков расспрашивал с пристрастием и с подозрением.

– Я думаю, что вот-вот из Москвы придет команда «Отбой!» Там в курсе нашей миссии.

Тем не менее, мне самому сильно хотелось, чтобы команда или опоздала или вообще не пришла. Мало ли что – сбой связи. Тогда и спецы по РЭБ и пограничники поймут, с чем имеют дело, и оценят работу спецназа ГРУ. Хотя мне это было, по большому счету, безразлично. Я уже много раз сталкивался с подобными вещами. Впервые это произошло, когда некий громила-омоновец пытался мне доказать, что ОМОН – это сила, а спецназ ГРУ – это так, армия, и не больше. Этого громилу потом пришлось полчаса откачивать при моем непосредственном участии. Но похожие случаи повторялись регулярно, когда приходилось сталкиваться с теми, кто имеет усиленную боевую подготовку. Усиленная боевая подготовка все же весьма далека от подготовки спецназа ГРУ. Особенно пытался на словах доказать свое превосходство офицер спецназа ВДВ. И даже то, что я сам отправлял из своего взвода солдат, которые у нас не справляются с физическими нагрузками, дослуживать как раз в спецназ ВДВ, не было аргументом достаточным. Дело было накануне преследования сильной банды дагестанских террористов и последующего боя. В итоге преследования взвод спецназа ВДВ добрался до места встречи в горах с часовым опозданием. И нам пришлось дожидаться «десантуру». А итоги боя показали еще один убедительный результат. У меня во взводе только одному солдату порвало осколком обшивку бронежилета, а во взводе спецназа ВДВ был один убитый сержант и трое раненых солдат. И это при том, что мы в равных условиях выполняли схожую задачу. А пограничники, сколько сталкивался с ними, всегда считают свои зеленые погоны признаком небывалого и неукротимого боевого духа. И все это отчетливо читалось в глазах капитана Светлакова. Гордость за свой род войск – дело полезное, здесь я даже возражать не стану. Плохо только, когда эта гордость идет в ущерб общему делу. А слова «спецназ ГРУ» для многих, к сожалению, является, своего рода, красной тряпкой для быка. Раздражает, и вызывает желание доказать собственные способности.

– А если команда из Москвы опоздает? – капитан Светлаков устойчиво выдерживал свою линию поведения.

– Тем хуже для средств РЭБ. Они только покажут свою бесполезность в данном вопросе.

– То есть, ты, старлей, считаешь, что РЭБ – это сказки для малолетник детишек?

– Капитан, – высказал я с укором. – Как ты думаешь, заряжаемые ядрами пушки начала девятнадцатого века, даже если ими будет командовать талантливый артиллерийский офицер Наполеон Буонапарте, смогут противостоять современной реактивной артиллерии?

– К чему такое сравнение? Глупый вопрос, я считаю.

– Я тоже считаю, что глупо противопоставлять простейшие компьютерные системы РЭБ квантовым киберкомпьютерам, которые управляют скутерами. Скутер даже плюнуть в сторону средств РЭБ постесняется. Но я категорично посоветовал бы тебе связаться срочно с командиром РЛС, и категорично сообщить ему, что в случае атаки их РЭБ на скутера, сами скутера смогут вывести из стоя не только средства РЭБ, но и всю систему РЛС. Причем, сделают это основательно. Не скоро удастся восстановить.

Последнее я добавил по подсказке своего шлема. На Светлакова мой тон, видимо, подействовал, он кивком головы послал своего сержанта с левой стороны, и тут убежал.

– Свяжись, и предупреди, – сказал капитан спине сержанта. – Результат доложишь мне по связи.

Он даже с некоторой гордостью за достижения своей техники поправил нагрудный карман своей «разгрузки», откуда торчала, не прикрытая клапаном, антенна переговорного устройства.

Уже одни только существующие средства связи говорили о том, какая существенная разница присутствует между обладателями шлемов и нашими войсками. Воевать против армии ктархов нашему миру пока явно не по силам. И хорошо, что ктархи настроены миролюбиво. И даже шлемы от экипировки «Ратник», в которые интегрированы и наушники, и микрофон, в сравнение со шлемами ктархов не шли. Так, мы сначала пытались вставить наушники и микрофоны с шлемы ктархов, и только потом научились обходиться без них. И моя мысль, только что прозвучавшая в голове, тут же нашла подтверждение. Видимо, беспилотные скутеры справились в работой по дезактивации кристаллических гребней, и появилась связь с группой майора Медведя. Или группа уже перелетела через гребень. Майор сам объявил о наличии связи:

– Хорошо, Троица, что ты предупредил нас о РЭБ. Я запросил свой шлем. Он говорит то же самое, что и ты. Я продублирую приказ через Москву. А то поломаем им что-то основательно. А это же прикрытие границы.

Я кивнул, соглашаясь, чтобы не выглядеть загадочно-задуривающим других людей человеком, и не говорить ничего вслух. При этом не знал, сумеет ли майор Медведь со своим шлемом разобрать мои мысли так, как разбирает их мой командирский шлем, и понимая, что мой кивок вообще к нему дойти не должен. А разговоры с кем-то, не имея перед собой привычных пограничникам систем связи, могут натолкнуть и капитана Светлакова на мысли о возможности вызова санитаров из «психушки».

– Ну, что, капитан, я опять тороплю тебя. Пойдем смотреть.

– Пойдем, – наконец-то согласился Светлаков, и послал опять кивком второго сержанта. – Принеси автоматы.

Сержант только нырнул за дверь штаба, и тут же вернулся с двумя автоматами. Я обратил внимание, что автоматы у пограничников простые, не имеющие таких сложных прицелов, как у спецназа ГРУ. До них перевооружение еще не дошло. Комплекты снаряжения «Ратник» в первую очередь поставляются в армию. Вместе с оружием. А у пограничников нет даже тех минимальных приспособлений, что получены солдатами моего взвода. Во-первых, нет оптических прицелов на автоматах. А если нет оптических прицелов, то о насадке на простой прицел и говорить не приходится. А мои солдаты, кому не досталось настоящих тепловизионных прицелов, получили «Dedal-TA2.642 Pro»[4] – насадку на простую дневную «оптику». Это тоже выручает в ночи и вообще при возникновении проблем с видимостью. Конечно, автомат далек от снайперской винтовки по своим техническим и тактическим характеристикам. Тем не менее, тепловизионный прицел дает возможность вести бой в ночное время, когда противник лишен этой возможности, и эффективно работать на уничтожение.

На мой автомат капитан Светлаков посмотрел, не скрывая своего интереса. Но ничего не спросил. Я слышал, что и у пограничников уже начали переоснащение и перевооружение. Наверное, уже обещали и этому высокогорному погранотряду. А интерес свой показывать капитан не желал, потому что ему казалось унизительным для пограничника завидовать чьему-то оружию. Гордость и здесь играла свою нехорошую роль. Гордость бывает хороша только при определенных обстоятельствах, и главное из всех обстоятельств – обоснованность. А когда нет даже обоснованности, то гордость выглядит слегка смешной.

По большому счету, пограничникам нечего делить со спецназом ГРУ. Они выполняют собственные функции, мы – свои собственные. В чем-то пограничники лучше нас, в чем-то мы лучше пограничников. И делить незавоеванную еще славу – дело глупое. Но в словах и поступках капитана Светлакова, как раньше в словах полковника Сорабакина, чувствовалась настоящая ревность. Но это все их проблемы.

Мы пошли, естественно, пешком. Впереди двинулся капитан Светлаков, за ним я, за моей спиной тяжело и с хрипотцой дышал сержант – курит, зараза, как я догадался, много. Светлаков сразу, еще на территории заставы, направляясь к воротам, рядом с которыми стоял часовой, взял высокий темп, надеясь, похоже, меня «загнать», как загоняют лошадей. Но получилось, что «загнал» он своего сержанта, как я слышал по постепенно отстающему дыханию. «Загнал» еще до того, как мы за ворота вышли. Металлическая калитка в воротах за нами со звоном захлопнулась. Но захлопнулась она, когда мы удалились от ворот уже на добрых два десятка шагов. Только тут капитан Светлаков понял, видимо, что закрыться она должна была бы раньше, и обернулся через плечо. Обернулся и я. Оказалось, калитка закрылась, когда через нее прошел сопровождающий нас сержант.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

– Леха! Не отставать! – сурово приказал Светлаков, и с места взял в карьер. Только что, не побежал. Но был близок и к этому.

Для меня такой темп был вполне нормальным и легко переносимым. Более того, я был в состоянии еще добавить скорости, пожелай того Светлаков. Только вот обгонять начальника заставы я не намеревался, хотя мог бы, теоретически, сделать без особых затрат и это – подготовка позволяла. Но я не знал, куда нам предстоит идти, и был уверен, что меня одного, если другие отстанут, там не примут.

Еще на подлете к заставе я рассмотрел вершину горы, усыпанную старыми, развалившимися скалами. Куда-то в ту сторону и вел нас капитан Светлаков. Я сразу подумал, что, если бы я был начальником заставы, то оборудовал пост наблюдения на противоположном склоне, на своей, то есть, территории, где имею право делать, что хочу, а проход туда вырыл бы между скалами. Может быть, даже в человеческий рост, чтобы проходить незамеченным в любое время дня и ночи, если, конечно, за проходом не будут наблюдать в тепловизор. Капитан, как оказалось, умел думать точно так же. Впрочем, застава стоит здесь уже не первый год. Наверное, со времен распада Советского Союза, когда образовалась граница между Россией и Грузией, и не все это время начальником заставы был капитан Светлаков. И вполне возможно, что проход к наблюдательному пункту вырыли задолго до того, как капитан заступил на свою должность.