Александр Абердин - Долгая дорога домой Страница 11

С Земли уже улетают на Номрад и Эгелан десятки тысяч людей, продавая на вашей планете всё. Мои родители и обе старшие сестры тоже собираются вернуться в Лильеран, к своим друзьям-номам. Они ведь за двадцать шесть лет так и не прижились на Земле, хотя и вернулись на ту территорию, которая когда-то называлась Россией. Почему, спросите вы? Да, всё из-за них, из-за негров, которые то и дело крадут у них скот, а полиция ничего не может с этим поделать сама и не разрешает моему отцу, нашим зятьям и моим племянникам пристрелить парочку, другую самых отъявленных негодяев. Хуже того, уважаемые, теперь, когда гражданские лица получили право покупать большие транспортные космические корабли, все нормальные мужики, у которых яйца отлиты из ружейной стали и об них можно сломать ногу, станут колонизировать планеты в далёком космосе потому, что во время этого дахтан-норшада я расскажу им о том, как совершать сверхдлинные прыжки через космос.

Вы, наверное, будете поражены, но для этого всего-то и нужно большое стартовое кольцо под кормой, а на своей носовой части космический корабль может нести их хоть десять штук. Для гиперпрыжка масса не играет особой роли. Ну, и что с вами, добропорядочными гражданами, сделают негры, когда их будет больше пятнадцати процентов? Кстати, сейчас этих обезьян всего три и четыре десятых процента, а это уже больше пятисот миллионов бездельников, но после того, как половина людей улетит от них с Земли, вас ждут крупные неприятности. Вот теперь и думайте сами, уважаемые земляне, что с ними делать? Лично я, думая об это, заранее наотрез отказался ввозить их на Редию в качестве рабов. У нас там просто не хватит надсмотрщиков, а ни в каком другом качестве они вообще никому не нужны. Слава Богам Дня, что это ваша, а не наша проблема.

Вы, наверное, уже возненавидели меня за то, что я, будучи точно таким же человеком, как и вы, называю вас землянами. Извините, но так оно и есть, я больше не землянин. Вот уже почти пятнадцать лет я редиец, то есть ред-куар, и моя настоящая родина это даже не Номрад, который я по-прежнему люблю, а Редия. Увы, но за исключением тех двух лет, что я учился в школе, Земля не сделала для меня ничего хорошего, зато причинила массу неприятностей, но я вовсе не считаю вашу планету ужасной и земляне мне очень нравятся. Просто мне пришлось пройти полный курс обучения в военно-космической академии, а это ещё тот гадюшник и я просто обязан хотя бы вкратце рассказать вам о том, какие нравы в ней царили в то время.

В школе мне на первых порах пришлось тяжко. В первую очередь потому, что по сравнению с другими землянами я был дохляком и тут всему виной то, что коэффициент силы тяжести на Номраде ноль восемьдесят семь. Это там я был сильнее своих сверстников, но только не на Земле. А ещё я совсем не умел драться, но и это полбеды, меня быстро научили этому делу. Главная причина всех моих бед заключалась в том, что у моих родителей было три тысячи гектаров земли и мясомолочная ферма на двенадцать тысяч коров и бычков, настоящее двадцатиэтажное чудо техники. Они ведь работали на Номраде шахтёрами, добывали джезказганит, из которого выплавляют рений, причём оба были маркшейдерами и потому на Землю вернулись миллионерами и занялись в свой родной город Чадан в Саянах. Там ещё за семь лет до возвращения они купили землю и к моменту нашего возвращения уже была построена новенькая ферма, на которой, увы, работало шестьдесят сельскохозяйственных роботов.

Отец был бы и рад взять на работу людей, но те, кто хотели и умели работать в нём, как в работодателе, не нуждались, а шесть сотен негров, живших в Чадане, не нуждались в работе. Поэтому я жил на ранчо, а в школу прилетал на своём спортивном флайере, привезённом с Номрада, за что меня сразу же возненавидели. В моём классе училось семеро негров и каждый имел машину, но флайер ведь намного круче. Думаю, что на своё пособие они смогли бы купить себе и флайеры, вот только получить права пилота это не то же самое, что сдать экзамены на водительские права. У меня они были уже в двенадцать лет и потому я ещё и подрабатывал после школы пилотом летающего такси, чтобы иметь столько карманных денег, сколько мне требуется. Вот за это чёрные одноклассники меня и ненавидели, а все остальные ребята поначалу просто считали слабаком.

Да, мне было трудно привыкать к земной гравитации и первое время я даже задыхался по ночам, но потом как-то втянулся и после того, как был пять раз избит неграми, но ни разу не пошел жаловаться и всякий раз, приходя в школу первым делом бросался на них неумело размахивая руками и ногами. Во время восьмой драки на негров вместе со мной дрались уже четыре русских парня и две девушки, тоже русские. Они потом мне так и сказали, что я прошел испытание чёрной помойкой. Через час мы все семеро были в полицейском участке, а ещё через полтора мировой судья оштрафовал каждого из нас на сто евро, что было очень неприятно для моих новых друзей, но я достал из бумажника банковскую карточку и сказал судье:

— На моём счёте двадцать восемь тысяч евро, спишите их все авансом, чтобы могли тренироваться на этих трусливых подонках каждый день. Когда деньги закончатся, я внесу ещё семьдесят тысяч.

В этот же день всех семерых моих врагов перевели в другую школу, а на следующий день я снова подрался, но уже один на один с Егором из-за того, что предложил одной девушке прокатиться со мной на флайере. Я же не знал, что это его девушка, но мы всё равно стали друзьями. Так что школа была единственным светлым пятном в моей земной жизни и космофлот не дал мне её закончить, как всем остальным моим одноклассникам. Всё из-за того, что я родился в марте месяце и потому, как только мне исполнилось восемнадцать, меня уже на следующий день загребли в космофлот. Я ведь был для чёрного космофлота номрадером, а стало быть злейшим врагом и, вообще, пушечным мясом, с которым не принято считаться.

Так, чисто для расширения вашего кругозора. Процент гибели номрадеров в космофлоте самый высокий хоть среди космолётчиков, хоть среди космодесантников. Так во всяком случае было. Есть и ещё одна статистика. Процент гибели среди чёрных в космофлоте во время войны самый низкий, он близок к нулю. Зато очень много чёрных офицеров гибнет на космических кораблях из-за самых разных аварий, приводящих к разгерметизации отсека. Летит себе космический корабль в межпланетном пространстве и, вдруг, бац и кусок борта улетает в космос, а вслед за ним отправляется в вечный полёт пять, шесть офицеров. Иногда даже космос-генералы погибали и потом их трупы с вылезшими через рот лёгкими, они же не могут погибать стиснув зубы, орут от страха, подогу разыскивали в космосе, чтобы с почётом похоронить на Арлингтонском кладбище.

Зато теперь ни одна смерть номрадера не осталась неотомщённой, чему лично я искренне рад. В космофлот Земля призвала меня со всеми воинскими почестями, а именно, вместо того, чтобы предоставить мне возможность самому явиться в полдень на призывной пункт и выбрать, где служить, в космодесанте или в лётном составе, за мной в десять утра было послано целое отделение военной полиции. Угадайте с трёх раз, какого цвета были рожи у этих мордоворотов? Да, так оно и было — чёрные и жутко злорадные. На меня надели наручники и на виду у всех друзей зашвырнули в камеру флайера, который тотчас полетел прямиком в Нью-Йорк. Флайер летел со сверхзвуковой скоростью, а я даже не сидел в противоперегрузочном кресле и потому меня из него вынесли. В общем я только чудом не умер.

После часового пребывания в раковине меня голого заставили пройти через заполненный множеством людей зал в огромное помещение, где я предстал перед толстой, мордастой тёткой. Эта особа была чуть-чуть светлее, чем жлобы из военной полиции, но ненависти ко всем белым в ней было раз в двадцать больше. Глядя на меня, как крокодил на кусок мяса, это животное прорычало:

— Имя, фамилия, дата рождения. — я вежливо представился чин по чину и она принялась тыкать толстыми, словно сардельки, пальцами, унизанными кольцами с драгоценными камнями, в клавиши, после чего протянула мне лист пластика — Идите вдоль зелёной линии, курсант Карт и никуда с неё не сворачивайте. Это ваша дорога в ад.

Взяв в руки карточку, я увидел на ней свою физиономию и надпись вверху курсант лётной военно-космической академии города Нью-Йорка Валент Карт и двенадцатизначный номе с буквой «N» на конце, что означало — номрадер. Доказывать этой жабе с рожей цвета чёрного кофе с тремя каплями молока, что я Валентин Карташов, а не Валент Карт, было бессмысленно и я, почесав свои гениталии, сказал:

— Капитан Джоан Роулинг, до встречи в космосе.

Негритоска зашипела, как змея, а я пошел в ад, который назывался Космическим Гарлемом. Через пару секунд она прорычала:

— Запомни, белый червяк, в ближайшие десять лет ты со всеми своими красными потрохами принадлежишь военному космофлоту Земли, а он принадлежит нам, людям с чёрной кожей.