Светлана Тулина - По чужим правилам Страница 11

Но этих она увидела сразу, словно в зале не было вообще никого, кроме них. Хотя как раз они-то массу времени потратили на то, чтобы слиться с толпой.

Трое подходили со стороны лифтов. Эти были дальше всех, и потому шли быстро и целеустремленно, почти не скрываясь.

Но были и другие.

Один — у газетного автомата, ещё один — у входа в бар, двое перекрывали широкую лестницу.

Никто из них не был настолько глуп, чтобы идти прямо к ней, или даже хотя бы просто пристально на неё смотреть. Нет, все они двигались по довольно сложным спиральным траекториям, и при этом с разными скоростями и вроде бы не имея друг к другу ни малейшего отношения. И смотрели они куда угодно, только не туда, где спиральные их орбиты должны были в конце концов сойтись в одной точке.

И точка эта находилась как раз посередине между Стась и полупарализованным автоматом…

Ай да крысоморденький!

Быстренько он, однако! И часа ведь не прошло… Чистая наука, стало быть, да?! Белые халатики, стерильные ручки… А ребятишки эти — не иначе как лаборанты-практиканты…

Без паники.

Спокойствие, только спокойствие, как говорил один не слишком законопослушный тип, это дело житейское.

Между прочим, тип этот обожал крыши…

Правда, у него был пропеллер, а у нас вот как-то не наблюдается, и это минус. А вот то, что по направлению к веранде горизонт относительно чист — это плюс. Правда, все мы помним, что даёт плюс на минус, но порассуждать на абстрактные математические темы успеется и потом, если, конечно, это потом наступит…

Стась вынула из автомата пару пакетов, отсоединила шпильку — секундное дело, а вещь ценная. И неторопливо направилась к широким стеклянным дверям.

Неторопливо — это если со стороны смотреть. Когда делаешь широкие стелющиеся шаги, для постороннего наблюдателя это всегда выглядит походкой неторопливой и расслабленной. И лишь потом у этого самого наблюдателя, ежели не совсем он посторонний, начинает зарождаться смутное подозрение — а почему, собственно, ему даже бегом не удается не то что догнать неторопливо прогуливающегося принципала, но и даже просто сохранить с ним прежнюю дистанцию?

Сработало и сейчас — двигавшиеся по спиральным орбитам сориентировались мгновенно, прикрывавшие лестницу сделали даже рывок, намереваясь перехватить Стась у дверей.

И опоздали.

Злорадно усмехаясь, Стась скользнула сквозь узкую щель смыкающихся стеклянных створок. Ловко лавируя между курящими, пьющими, разговаривающими и просто стоящими людьми, оказалась у перил раньше, чем даже двери эти окончательно захлопнулись за её спиной. Перегнулась через перила.

И усмехаться перестала.

Если те ребята, что спешили сейчас через зал ожидания, были хоть как-то замаскированы и стремились не привлекать к себе лишнего внимания, то те, что с профессиональной небрежностью оцепляли широкую веранду пятого этажа, не находили нужным опускаться до камуфляжа. Вернее, если уж быть точными — до его снятия, их пятнистые десантные комбинезоны ярким пунктиром тянулись вдоль белых перил, охватывали столики и сливались в сплошное пятно у стеклянных дверей.

И было их гораздо больше шести…

На то, чтобы увидеть это всё и тут же отдёрнуться назад, ушла какая-то доля секунды. Её не смогли бы заметить снизу, даже если бы точно знали, куда и когда смотреть…

Бар отделялся от собственно веранды лёгкой ажурной решёткой — препятствие скорее морального характера.

Стась прыгнула на тонконогий белый столик, сбив вазочку с салфетками. Столик шатнулся — он не был предназначен для подобных акробатических выкрутасов, — но Стась уже на нём не было. Схватившись рукой за крайний прут ажурной решётки, она одним прыжком перемахнула на территорию бара.

Вроде бы — просто. Раз — и всё. Столик-решётка-перила-пол. Но — седьмой этаж.

А этажи тут…

— Вот она!

За спиной — звон разбитого стекла. Она не стала оглядываться. Снова решётка-столик-перила-решётка-перила. На этот раз спрыгивать на пол не имело смысла. За баром шли отдельные номера, и следующая решётка находилась на расстоянии каких-то трёх метров.

И ещё одна.

И ещё…

Стась бежала по перилам.

Легко, уверенно, не напрягаясь. Не так уж это и трудно. Главное — не вспоминать, на каком ты этаже. И не смотреть вниз. А остальное — ерунда.

Они пока отставали балкона на полтора, не больше. Слишком мало, чтобы успеть разбить балконное стекло, пробежать через номер и открыть дверь в коридор. Но это её не беспокоило — она знала, что скоро сумеет довести отрыв балконов до трёх, а этого вполне хватит, если клювом не щелкать.

Беспокоило её другое — здесь, в отличие от бара и веранды, не было людей.

С одной стороны — неплохо, никто не путается под ногами. Но существует ведь и другая сторона…

Интересно, скоро ли они о ней вспомнят?

Плафон дневного света взорвался тысячами мелких осколков почти над её головой.

Ну, вот и вспомнили.

Сообразительные ребята, ничего не скажешь.

Идеально было бы добраться до угла, но уже вряд ли выйдет…

Она взлетела по решётке с ловкостью перепуганной макаки — те, сзади, опять не успели, пуля чиркнула по металлу где-то на уровне её подошв, решётка отозвалась гулкой дрожью под пальцами — и всё, в следующее мгновенье она уже больно ударилась коленками об пол балкона восьмого этажа.

Этот балкон был уже, но без разграничивающих решеток. Правда, и без окон-дверей, но на той стене, что выходит в сторону города, должна быть пожарная лестница, а двумя этажами выше…

Завернув за угол, Стась затормозила так резко, что её занесло, развернув к перилам.

На площадку двумя этажами выше спускался боевой бот.

Синий.

И ещё два зависли над крышей…

Ещё позавчера она метнулась бы навстречу бывшим коллегам, с радостными воплями и перекошенной от неожиданной удачи мордой.

Позавчера.

А вчера был суд.

И презрительная рожа общественной защитницы.

И аннулированный секретный счёт.

И впавшая в благородное негодование Ник.

И голос Рен из глубины ночного табла.

Были слова крысомордого.

И совсем не важно, что это самое «вчера» растянулось на три недели, право, совсем не важно…

Короче, бросаться с приветственными воплями навстречу почему-то не хотелось. Ну не хотелось.

Совсем.

Больше того — возникло вдруг откуда-то странная уверенность, что настоящие неприятности только начинаются.

Куда же теперь?..

Роллинг, Роллинг, мы погибли…

Базовая. Штаб-квартира АИ

Фрида

Курьеру было лет десять, но вовсе не юный возраст уберёг её честитские погончики от срывания, а её саму от гауптвахты, когда влетела она, запыхавшаяся, с восторженным воплем:

— Поймали!!!

И даже не запоздалое осознание тяжести собственного проступка, исказившее кукольное личико.

— Ой! Я не хотела… То есть… Младший пилот Кениган… Мисстрисс Лауэрс, разрешите обратиться к леди Рен?

Но мисстрисс не разрешила.

— Где?

— Во внешнем порту, мисстрисс Лауэрс, восьмой уровень… Эль… то есть старший джорент-наблюдатель Мейер… включила системы, а меня послала доложить…

Пол под ногами дрогнул. Четыре раза, с равными промежутками, хоть по секундомеру сверяй. Включился интерком, женский голос сообщил бесцветно:

— Лаборатория будет готова через шестнадцать минут.

— Плохая примета… — леди Рен, капитан «Прыжка в Пропасть» сказала это себе под нос. Но Фрида Лауэрс услышала, обернулась с надменным недоумением:

— Я послала туда четыре бота. Четыре! О каких приметах может идти речь?..

Точка Отсчёта ИК

Лайен

— Четыре? — Каа дёрнула морщинистой шеей. Осторожно доковыляла до кресла, долго молчала, жуя бледные губы и жмуря глаза. Лайену показалось даже — уснула.

Но вдруг левое веко дрогнуло, губы растянулись в плотоядной улыбке:

— Да, Фридочка всегда предпочитала силовые методы. Четыре!.. Однако!.. Что ж, её ожидает небольшой сюрприз.

Пронзительно голубые глазки открылись полностью, голос утратил добродушную мягкость.

— Сколько наших в том районе?

— Две неполные группы, шестеро на периферии, а «Медивар» может добраться в течении…

— Отставить. Отвечай лишь тогда, когда спрашивают, и лишь на то, о чём спрашивают… Немедленно очистить район.

На этот раз Лайен ничего не сказал. Просто стоял и смотрела, забыв вернуть челюсть на место. Каа сделала удивлённое лицо.

— Ты всё ещё здесь? Убирайся. И чтоб духу вашего не было поблизости от порта в ближайшую пару часов! Непонятливые автоматически лишатся гражданства и могут отправляться куда хотят. Что-то не ясно?