Андрей Павлухин - Время теней Страница 12

Никаких снов. Полутона, неясные намеки, обрывки фраз, лиц, миров – и все. Беспокойная полудремная каша.

Ураган стих лишь к утру. Мой «кокон» занесло песком, красноватой сыпучей массой с примесью гальки и сухих щепок. Дико хочется есть. Встаю, отряхиваюсь – на дворе рассвет. Значит, провалялся я никак не меньше трех суток. В обнимку с рюкзаком, сонно жуя консервы и запивая синтезированной водой. На небе еще белеет пятно туманности, да колет зрачки серпом последняя луна. А на востоке загорается зеленая заря.

Осматриваюсь. Нож выдрало из глины, и тархан умчался в неведомые дали. Здорово. Опять пешком.

Местность изменилась: теперь меня окружала каменистая равнина, заметенная красным песком с редкими глиняными вкраплениями. Кое-где – уродливые стелющиеся растения, корявые и невзрачные. Почти без листьев. Под ногами прошмыгнуло животное, смахивающее на тушканчика. Пискнув, зверек исчез в черном провале норы. Почему другой ландшафт? Горы ведь далеко. Хребет практически недосягаем без тархана.

Наскоро позавтракав, иду на свидание с солнцем. Ночная буря утихомирилась, свернулась калачиком и задремала. А может – сместилась за горизонт. Терзать новые жертвы.

Кошачье око светила выплывает, неся с собой привычную жару. Через несколько километров я натыкаюсь на тархан. Машина застряла в развалинах древнего земного поселения: фрагменты стен, проемы окон и дверей, пересохший колодец, развороченные плиты мостовой, проржавевшие коммуникации… В центре руин – сооружение, наподобие башни. Осыпавшаяся штукатурка и стекло. Я шагаю в квадрат со сгнившей дверной коробкой и оказываюсь в полутемном «зале». Окна-бойницы, зубчатые осколки витражей. Наверх ведет спиральная лестница без перил. Прикидываю высоту здания: около пяти этажей. Люк высажен, крыша плоская, широкая, как стадион, пустыня лежит словно на ладони. С наслаждением вдыхаю чистый утренний воздух. Безлюдные пространства действуют на психику удручающе. Город заброшен давно и конкретно. Дикари, видимо, наложили на это место табу. Хотя могли бы использовать…

Спускаюсь.

На ремонт паруса уходит час. Я заштопал его и расстелил на мостовой – пусть погреется. Фаза сращения ткани займет треть земных суток. После этого швы можно снимать.

Отвязываю нож, некогда служивший якорем, задумчиво верчу в пальцах. Отличная игрушка. Баланс, обтяжка рукояти, сталь лезвия – пальчики оближешь. Надо бы смастерить для него ножны. И для брата-близнеца – тоже. Такие вещи не хранятся в рюкзаках, их нужно держать при себе. Откуда у Мицкевича эти трофеи – сами фолнары куют? Тогда отрейские оружейники – золото, а не люди. С первого взгляда от ножей несет серийным производством…

Да, велики и необъятны Южные Земли. По терранскому счислению я странствую уже месяц (или около того)… Впрочем, нет. Уже больше. А конец пути… Может, он не кончится никогда, этот путь.

Пот, грязь, жара. Камни заброшенного города раскалялись. Я отбуксировал тархан к башне, а сам устроился в полумраке «холла» – пыльной обшарпанной заднице. Спать не хотелось.

Что теперь – двигаться по ночам? Прятаться от дневного пекла в таких вот укромных уголках, а позже стойко переносить агрессию расшалившихся бурь? И быть готовым к неприятным встречам и боям за провизию? Еще проблемка – запасы консервов мельчают. В Горах, конечно, молочные реки и кисельные берега, но туда еще надо дойти. Я почти жалею, что отказался от самолета. Все равно при желании и достаточном упорстве меня найдут. А забывчивостью Ла-Харт не страдает, срок давности для него – понятие несущественное. Да и в пустыне не сказать, чтоб людно, в толпе не затеряться…

Я отвлекся от мрачных мыслей, чтобы хлебнуть из фляги.

Зеленые лучи, преломляясь в зубцах витражей, чертили разноцветный узор на полу. Узор воспоминаний…

9

Во время прыжка с Иоланским что-то случилось. Сломался полковник. Ходил подавленный, заторможенный, вялый. Не реагировал на шутки. Напрочь отказался от стратегий – традиционной флотской забавы. Часто запирался в своей каюте и просиживал там, не отзываясь на запросы по интеркому. А по прибытии на Пересадочную В-247-418-3 покончил с собой. Ушел «проверить корабельные системы», а вернулся в виде куска льда, обтянутого изоляционной пленкой. Никаких записок или посланий Иоланский не оставлял – и не верьте журналистам, если они утверждают обратное. Он просто шагнул через шлюз в межзвездную пустоту, а зачем и почему – не объяснил. Как и двадцать четыре офицера Имперского Космофлота в разных точках Галактики. Лично я уверен, что некоторым из них помогли «раскаяться», – но доказать не могу. Хотя бы самому себе…

Короче, нас осталось трое. Ла-Харт достиг небывалого могущества, его влияние испытывали на себе даже «независимые» державы. Агенты Федерации рыскали по ее владениям, выщемливая виновников Чарторского Конфликта – нас. Успело подрасти целое поколение профессиональных охотников. Плюс активные действия наймитов-головачей. В итоге – рост количества казней. С представителями стаи вольных стрелков наши пути пересекались все чаще – очень полюбились Федерации их услуги. Ша-йо-Лрла тренировал нас регулярно – точнее, меня одного, Миша отказался. «Ну и дурак», – сказал дэз-воин, отсекая клок волос с головы Чергинца. Инженер дернулся (уже после взмаха), покосился на разлетевшиеся волоски, но решения не изменил.

Для упражнений мы выбрали помещение на внешнем ободе Пересадочной – заброшенный шлюз с навеки заблокированными гермостворками. Прелестный интерьер: грубые стыки обшивки, оголенные нервы труб и кабелей, свисающие с потолка тросы, мертвая тушка робота-грузчика, присосавшегося к стене… мусор по углам, крысы и тараканы… Но места – хоть отбавляй.

Сложилась довольно выгодная обстановка: на станции застрял «несун», который умудрился спереть с заводика в близлежащей системе партию химических реактивов. Был у него и покупатель. Один нюанс – отсутствие транспорта Тут и подвернулся Миша Чергинец: здравствуй, дорогой, наш «разведчик» к твоим услугам. «Несун» раздобрился и предложил долю.

– Куда? – спросил я.

– Стратовариус.

Здорово. Гнездышко Солнечных Братьев, ближайший сосед Иппириаса. Тот же проклятый околоземный сектор.

– Срочно?

– Оптимальное время старта – завтра-послезавтра.

– Мы согласны, – сказал наставник.

Моих возражений никто не слушал. Миша растворился в суете доков, стыковочных узлов и пакгаузов.

– Нам нельзя подолгу застаиваться, – пояснил Ша-йо-Лрла. – Только движение. Тихая гавань может легко обернуться ловушкой.

– Думаете, нас не оставят в покое?

– При нынешнем режиме?

Да, глупый вопрос.

…После спарринга мы запирали шлюз и выкатывались с внешнего обода по магнитной трассе в снарядах пассажирских вагонов. Мчались по радиальным спицам к Осевому Цилиндру – туда, где размещались соты наших микроквартирок – утилизованных и ужатых до предела.

– Знаешь, – говорил дэз-воин, – я хочу вернуться на Клинран.

– Так в чем проблема?

– Пропадете без меня.

На подлете к Стратовариусу нас задержал патруль Братьев. С десяток трофейных трансов и потрепанный крейсер времен Второй Империи. Музейный хлам, но в смутные времена всякая боевая единица на счету. Сейчас Проксима Центавра принадлежит Ла-Харту, а тогда ребята наслаждались краткосрочной свободой…

Переговоры взял на себя «несун». Он гордо назвался экспедитором, везущим товар некому Гремлину, и затребовал право на посадку. Нас эскортировали на орбиту и предоставили воздушный коридор.

Стратовариус – единственный мир в системе Проксимы. Терраформирован еще на заре экспансии, когда странные колонисты, продавшие души сети, обретали тела после столетнего путешествия. Здесь нарастили атмосферу, создали примитивный экологический макрос. Тогда это было актуально, до землеподобных планет еще не добрались. В Академ-Кластере я читал о несуразных проектах преобразования гигантов, вроде Юпитера или Сатурна. Речь шла о внедрении в их плоть «ядер нуль-гравитации», дорогих автономных станций, призванных гасить убийственное притяжение, оснащенных искусственными интеллектами… Не сбылось. Звездолеты совершенствовались, множились перспективы. Зарождалась Первая Империя.

Помню красное солнце, кровь дракона, освещавшее унылые ландшафты древней колонии. Полуразрушенные геодезические купола, памятники эпохи, пристанище мутированных шакалов…

Мы сели в частном астропорте. Загнали корабль в ангар, начали разгрузку. Пока роботы деловито укомплектовывали транспортные капсулы, ныряющие в люки подземной вакуумной ветки, я вышел в тусклый день Стратовариуса. В вечный закат.

Неподалеку техи заправляли модульный танкер: караваны таких гусениц с запечатанным жидким водородом курсировали по маршруту «Юпитер – Проксима – Толиман», и там, на Иппириасе, перепродавались расам низших порядков. Важная статья дохода Солнечных Братьев.