Михаил Михеев - На задворках Солнечной системы Страница 12

Так что корабль швартовался уже внутри – как пояснил Романов, ювелирно выполнивший маневр, это сделано не просто так, а для удобства разгрузки. Ну а вообще, эта искусственная полость больше предназначалась не для грузовиков, а чтобы, случись нужда, легче было производить ремонт избитых боевых кораблей. Пока что, правда, этого не требовалось, а вот получившие пробоины от метеоров корабли сюда уже пару раз запихивали.

Пока экипаж готовился к передаче груза, пассажиры бодро направились в шлюзовой отсек, чтобы спустя какую-то минуту оказаться на базе. Не то чтобы это было так уж нужно, однако за время перелета корабль всем успел поднадоесть. Здесь же имелись хоть какие-то новые впечатления, пространство, по которому можно прогуляться… Плюс – и это немаловажно – на базе не было даже намека на сухой закон, работал бар, в котором можно посидеть и передохнуть. Ну, и новые лица, разумеется.

Правда, как оказалось, не такие уж и новые. Басов не успел пройти и десятка метров, как услышал радостный вопль:

– Сергей! Сергей, налево тебя и пополам!

Басов обернулся, пошарил глазами и моментально обнаружил источник шума. Сквозь толпу – народ как раз спешил обедать, и в коридоре оказалось на удивление многолюдно – к нему пробирался Витька Ипатов, сокурсник по университету. Не виделись они давно, лет пять, не меньше, только общались через сеть, а в последние полгода Витька и совсем пропал. Басов все гадал, куда он делся, а оказывается, вот в какие дали судьба занесла.

За эти годы Виктор изменился. Экран компьютера мог передать далеко не все. Седину в его огненно-рыжих волосах Басов видел и раньше, а вот то, что приятель заметно раздался не только в плечах, но и в талии, стало новостью. Хотя, конечно, можно было предположить, все мы не молодеем. А в остальном – такой же, как и прежде, веселый и шебутной. В этом Басов убедился, как только Виктор обхватил его и сдавил так, что дышать стало невозможно.

– Серега! Серега! Я же тебе говорил, что все дороги идут в космос!

– Говорил, говорил, – прохрипел Басов, с трудом освобождаясь от не знающего меры в эмоциях приятеля. Учитывая, что тот был на полголовы выше отнюдь не маленького профессора и соответственно шире в плечах, делом это было непростым. Как бы еще воздух от такой компрессии не испортить, то-то будет конфуз. – Отпусти орангутанг, задушишь…

– Не дождешься… – К чему это конкретно относилось, понять было сложно, однако ясность внес разжавшийся захват. – Каким ветром к нам? А то я узнал, что ты летишь, примчался, но опоздал вот. Обедать будешь?

Слова из него вылетали со скоростью пулеметной очереди. Впрочем, Басов знал Виктора. За первые несколько минут выплеснет кучу вопросов, а потом успокоится и станет нормальным, ничем особо не выделяющимся человеком. Поэтому, не противясь столь решительному похищению, он дал увести себя в местную столовую, провожаемый сочувствующими взглядами товарищей. Ну да, они-то не в курсе, кто есть кто. Впрочем, наверняка и у них здесь найдутся знакомые, мир исследователей космоса на самом деле не так и велик, а потому все на виду, и найти того, кто о тебе хотя бы слышал, не так уж и сложно.

Как и предполагал Басов, однокашник выдохся достаточно быстро, и они неплохо посидели. Столовая была хороша – меню ресторанное, разве что самообслуживанием пришлось заняться, но это уже мелочи. Народу оказалось, на удивление, не так уж и много. Как объяснил Ипатов, большинство предпочитало питаться у себя. А что, каюты здесь были двух-трехкомнатные, со всеми удобствами, включая кухню. Места на станции было в разы больше, чем требовалось для такого количества народу, поэтому можно было развернуться во всю широту души. А не хватит – так можно и еще построить, проблем нет.

А в остальном, по словам Виктора, жизнь протекала достаточно скучно и крайне размеренно. Ученые возились в лабораториях, военные тренировались, технический персонал вечно что-то подкручивал и подвинчивал. А куда деваться? Вся техника, создаваемая русскими, традиционно была крепкой, надежной, дешевой, ремонтопригодной… Но вот по мелочам требовала постоянного вмешательства. Поэтому работали, старались и ждали возвращения домой. Вахты здесь продолжались по году, так что Виктору предстояло здесь провести еще половину срока.

Больше всего Басова удивляло, зачем здесь потребовался геолог, но, как оказалось, работы у Виктора хватало. На орбиту Марса начали закидывать новую партию астероидов. Для чего, Ипатов не знал, однако это не отменяло того факта, что каждая каменюка нуждалась в тщательном исследовании. К тому же, хотя колонизация Марса не стояла не только в ближайших, но и вообще ни в каких планах, исследования планеты продолжались.

На поверхности работали автоматические танкетки-лаборатории, собирающие образцы и проводящие картографирование и сейсморазведку. Не так уж и безуспешно, кстати. Ипатов не распространялся особо, но так многозначительно закатывал глаза, что становилось ясно – нашли что-то серьезное. И неудивительно, что Басов не отказался от его предложения прогуляться на планету. А почему бы и нет? Стоянка здесь будет длиться еще неделю. Больше того, Ипатов и остальным предложил к их поездке присоединиться. Похоже, ему было попросту скучно…

Борт корабля «Седов». Ночь

Рубка «Седова» не то чтобы сверкала огнями, но и от отсутствия освещения не страдала. Помимо стандартных источников света горели мониторы, перемигивались индикаторы, а командир и второй пилот при всем этом безобразии присутствовали. Штатное тестирование всех систем корабля согласно регламенту. Зачем? Есть такое слово – положено, и в космосе оспаривать этот аргумент не принято. Коршунов возился в машинном отделении, доктор перебирал свои запасы, а эти двое разбирались с навигацией и общим контролем систем.

Тестирование сводилось к весьма простому действию. Прийти, запустить программу, а затем усесться в кресло и… к примеру, почитать. Можно было бы вообще в свою каюту уйти и завалиться на койку, но, во-первых, так можно и одуреть от безделья, притом, что сидение в рубке и наблюдение краем глаза за происходящим давало ощущение сопричастности с процессом. Ну а, во-вторых, слово «положено» опять же никто не отменял. Вероятно, к отработке регламента планового тестирования систем некогда приложили руку военные, они, порой, требования устава в шкале ценностей помещают несколько выше здравого смысла.

Сейчас заниматься сидением в кресле была очередь Демьяненко, но и Романов присутствовал. Причина для этого имелась самая что ни на есть уважительная – они рубились в шахматы. Притащили небольшой складной столик, очень удачно помещающийся между рабочими местами, установили на нем обязательные кружки с чаем, пластиковую емкость с конфетами и доску. Самую настоящую, деревянную, аккуратно расчерченную на квадратики и с такими же деревянными фигурами. Эстетствовали, короче говоря. И как раз в разгар баталии в рубку буквально ввалился контрразведчик, решительным движением захлопнувший за собой дверь.

– Пять минут, чтобы меня выслушать, есть?

– Даже десять, – не слишком довольным, но ровным тоном отозвался Романов, как раз поднявший коня. – Тебе мат, Ирина.

– Не больно-то и хотелось, – второй пилот выигрывала, в среднем, четыре партии из десяти и потому не особо расстроилась. Реванш, как она считала, взять еще успеет.

– Ну, раз вы закончили, то уберите со стола это непотребство, – выдал контрразведчик, и голос у него был такой, что игроки предпочли незамедлительно подчиниться и быстро сгребли фигуры в коробку.

– Надеюсь, у вас достаточно веские причины отрывать нас от…

– От дела?

– Можно сказать, и так.

– Веские. Думаю, очень. Взгляните на это, – контрразведчик жестом фокусника бросил на стол пакет из прозрачного пластика. Романов нагнулся, ожидая увидеть там как минимум золотой самородок с кулак величиной, однако на проверку перед ним оказался всего лишь потемневший и скрюченный в невообразимую спираль кусок металла.

– И… что это такое? – поинтересовался он.

– А сами не догадываетесь? – поинтересовался контрразведчик и, дождавшись ожидаемо отрицательного движения головой, пояснил: – Это – кусок гроба. Того самого исчезнувшего гроба, командир.

– О-па! – взгляд Романова стал острым и твердым, как лезвие кинжала. – Откуда он у тебя?

В первый раз с начала полета командир «Седова» обратился к нему на «ты», однако контрразведчик, казалось, не обратил на это внимания.

– Извлекли из внешней стенки одного из контейнеров. Пробил и застрял. Рядом царапины – остальным, похоже, не хватило энергии, контейнеры у нас все же крепкие.

– Та-ак… А почему датчики ничего не зафиксировали?

– А черт их знает. Сегодня Виталия загружу, пускай проверяет… Хотя нет, лучше вы загрузите. Он-то не знает, кто я, и лучше будет, если раньше времени мое инкогнито не раскроется.