Михаил Михеев - На задворках Солнечной системы Страница 13

В первый раз с начала полета командир «Седова» обратился к нему на «ты», однако контрразведчик, казалось, не обратил на это внимания.

– Извлекли из внешней стенки одного из контейнеров. Пробил и застрял. Рядом царапины – остальным, похоже, не хватило энергии, контейнеры у нас все же крепкие.

– Та-ак… А почему датчики ничего не зафиксировали?

– А черт их знает. Сегодня Виталия загружу, пускай проверяет… Хотя нет, лучше вы загрузите. Он-то не знает, кто я, и лучше будет, если раньше времени мое инкогнито не раскроется.

– Согласен. Впрочем, это, наверное, не так и важно. Откуда это взялось, удалось установить?

– Да. Посидел в лаборатории, тут дел на полчаса. Гроб действительно взорвался. Кто и зачем заложил взрывчатку, я не знаю. Хоть самого покойника подозревай. Правда, уж ему-то даже в желудке бомбу не протащить было, я его тело насквозь просвечивал.

– Что за взрывчатка?

– Разновидность пластида. Чрезвычайно мощная, наверное, одна из сильнейших взрывчаток, созданных людьми. Разработана в Альянсе, но это ни о чем не говорит. Взрывчатка старая, еще довоенная, сейчас она на вооружении спецслужб в паре десятков стран. Даже наши не брезгуют… Так что это ни с какой стороны не зацепка. Скорее, подтверждение того, что у нас проблемы.

– Какова была мощность взрыва, посчитали?

– Да. Не очень большая, но нам бы хватило. Как минимум, вырвало бы кусок борта, а может, и силовой набор покорежило. Дальше – в зависимости от точки, могли отделаться серьезной аварией, а могло и всех прихлопнуть, как мух полотенцем.

– Хреново, – резюмировал командир «Седова».

– Я бы выразился куда жестче. А главное, мотивы того, кто это сделал, совершенно мне непонятны.

– Мотивы… – Романов встал, прошелся туда-сюда по каюте. – Знаешь, вы, что хотите, делайте, хоть лопатой яму ройте, но этого умника мне найдите. Подвергать корабль опасности нельзя.

– Сделаю, куда я денусь, – с печалью в голосе махнул рукой контрразведчик.

Когда он вышел, в рубке на некоторое время воцарилось молчание. Наконец Романов вздохнул и спросил:

– Ну, что ты об этом думаешь?

– Думаю, что ничего хорошего. На корабле есть кто-то… чужой.

– Вот именно. И кого ты подозреваешь?

– Есть варианты. Плохо только, пока их не проверить. Разве что корабль обыскать, но это вряд ли что-то даст. Слишком много закутков, в которых можно обустроить тайник.

– Вот именно. Ладно, будем думать. И знаешь, все-таки осмотрим корабль, хотя бы наскоро. Завтра… точнее, уже сегодня они отправятся на планету, часа три у нас будет. Грешно их не использовать.

– Согласна. Вряд ли, конечно, но… вдруг нам повезет?

– Как знать. Откровенно говоря, их пригласили на этот пикник просто невероятно вовремя.

Марсианский посадочный модуль. Следующее утро

Зачем она во все это ввязалась? Сложно сказать. Она, честно говоря, даже не понимала, почему согласилась. Был бы рутинный полет, а под конец – много работы, денег и очередное признание в научном мире, где она, может статься, достигла бы статуса звезды первой величины. Женщин, конечно, именитые мужи совсем даже не жаловали, но уж она постаралась бы, чтоб они подвинули свои толстые задницы и признали наконец, что рядом с ними не слабый пол, а нечто большее. Сложно было бы, конечно, но вполне решаемо. А тут ей предложили процесс облегчить, и все – взамен на ма-аленькую услугу. И она, дура, согласилась. Теперь это решение уже не казалось ей мудрым.

Вроде бы ничего особенного ей делать не требовалось. Ну… почти ничего. Однако это давило, словно камень, положенный на плечи. Ощущение паршивое. А самое неприятное, что приходилось его постоянно скрывать от других. Попробуйте сделать это в замкнутом пространстве, где невозможно не столкнуться с другими членами коллектива. И чтобы вести себя, как обычно, необходим самоконтроль, постоянный и полный. Не расслабиться нигде, разве что в собственной каюте, а как дверь откроешь – и все, ни чихнуть, ни пукнуть. Такое состояние выматывало, и потому, несмотря на то, что в полете делать было особо нечего, чувствовала она себя по вечерам, словно весь день вагоны разгружала.

Хорошо еще, народ собрался такой, что в душу лишний раз не лез. Разве что доктор – ну да эскулапу это по должности положено, душещипательные беседы вести. Он ведь не только за физическое, но и за психическое здоровье подопечных отвечает. А в остальном товарищи достаточно деликатны, чтобы при первом же намеке отвалить в сторону.

Тем не менее, морально она устала дико. Еще и смерть эта… А потому момента, когда они прибудут на Марс, ждала, как манны небесной. И ведь дождалась! И все бы хорошо, если бы не идиотская выходка их геолога, который заявился с мордой обожравшегося сметаны кота и предложил устроить экскурсию на поверхность Марса.

Откровенно говоря, больше всего хотелось послать его куда подальше, но этот неунывающий умник сообщил о намечающемся мероприятии всем и сразу, и остальные восприняли новость с энтузиазмом. Пришлось быть как все, то есть демонстрировать радость и готовность лететь вот прямо сейчас куда хочешь и на чем хочешь. А ведь хотелось-то уткнуться носом в подушку – и чтоб не кантовали. Черт бы побрал этого энтузазиста!

Результат оказался закономерен. Вначале подъем в шесть утра. Боги! За время полета она отвыкла подрываться в такую рань. Потом легкий завтрак – и бодрой трусцой к внешнему причалу, где как раз неуклюже маневрировал посадочный модуль. По сути, обычный шаттл, вроде того, который возил их на орбиту во время тренировок, разве что заметно меньших размеров.

Приятель их геолога, Ипатов, ждал гостей возле шлюза. Здоровенный, высокий, чуть сутулый, больше всего напоминающий пережравшую стероидов гориллу. Стоял, лыбился на их компанию, а потом махнул рукой в сторону мобильного контейнера и сказал, чтобы выбирали скафандры. А то мало ли.

Скафандры оказались весьма похожи на обычные, космические, только несколько более легкие. Да еще ботинки имели грубую, но весьма удобную подошву, которая позволяла без проблем ходить по грунту, а не только плавать в невесомости. Впрочем, для нее это открытием не являлось, находилась в таких, было дело. Да и не только для нее, Иванов вон тоже облачился на удивление быстро, хотя и похуже, чем женщины. Смешно, в их экипаже женщины, все трое, вообще оказались более подготовленными, чем мужчины. Жалко, Ирина осталась на корабле, но тут уж никуда не денешься, члены основного экипажа сейчас загружены работой по самое не балуй. Кроме, пожалуй, доктора – этот уже проверил свои таблетки и теперь летит вместе с ними. Такой же неуклюжий, как и остальные. Космонавт, блин.

И все равно, жаль, что Ирины нет, а то бы она всем наверняка показала, как надо влезать в этот доспех. Ну, да и ладно, и вдвоем продефилируют. Они будут, хе-хе, смотреться куда выигрышнее мужчин, вначале размещающихся в скафандрах с грацией носорогов, а затем прогуливающихся с героическим видом, переваливаясь, словно утки.

Однако приступ гордости за истинных женщин был, пожалуй, единственным, что пошло на пользу настроению. Зато исходящий от скафандров запах… Ну, а чего вы хотели? Это же «дежурные» скафандры.

Любой человек, постоянно работающий на станции, имеет свой личный, приписанный ему скафандр, который не имеет права надевать никто, кроме хозяина. Он этот скафандр холил и лелеял, чистил после каждого использования, проверял… «Дежурные» же предназначались для таких, как экипаж «Седова», командированных. Нет, они, разумеется, были исправны, за этим следили строго. И размеры имелись практически любые. Только вот стойкий запах раздевалки внутри не перебивался даже дезинфицирующим раствором. Притом, что эта жидкость тоже воняла капитально. И результат соответствующий, амбре жуткое, другого слова не подберешь. Мужики, обоняние которых слабее женского, такого дискомфорта явно не чувствовали, зато женщинам приходилось тяжко.

И вот, преодолевая брезгливость, она забралась сначала в скафандр, а потом и в шаттл, заняла изрядно потертое и неудобное, хотя и редкостно функциональное кресло, и стала ждать, когда их наконец доставят на поверхность Марса. Рядом, недовольно кряхтя, располагались остальные. Садились, пристегивались, ерзали, пытаясь устроиться удобнее. Не слишком-то это у них получалось, откровенно говоря, все же тот, кто проектировал сиденья в шаттле, явно был скрытым садистом и постарался вложить в конструкцию кресел максимум неудобства.

Приятель Басова, имя которого, в отличие от фамилии, она успела благополучно забыть, вошел последним. Внимательно, куда только делись ухмылки и раздолбайство, проверил, как сели пассажиры, и решительно устроился в кресле пилота. От ее внимания не укрылось, что кресло нестандартное, явно переделанное под габариты Ипатова. Стало быть, этот шаттл в его личном пользовании, причем давно. Защелкнул ремни автоматическим движением, не глядя, и отстегнул перчатки. Многие пилоты так делают, считая, что голыми руками лучше чувствуют штурвал. Ничего опасного, в случае нужды натянуть их обратно вопрос двух секунд.