Александр Маркьянов - У кладезя бездны. Часть 4 Страница 13

O tempora! O mores![15]

Программка была напечатана на трех государственных языках Швейцарской конфедерации, французском, итальянском и немецком, поэтому отговориться незнанием языка шансов не было. Пришлось объяснять.

— Благодарю вас… — дама смущенно замялась.

— Князь Александр Воронцов, — представился я.

— О, вы русский? — отреагировала итальянка, — так… загадочно. Мне всегда нравились русские, в них есть что-то… первобытное.

— Увы, сударыня, я учился в Оксфорде и во мне мало первобытного, — поклонился я, возвращая программку и давая понять, что предложение меня не заинтересовало.

В Оксфорде я не учился — но надо же было что-то сказать, чтобы отстала! К тому же Оксфорд — настоящий рассадник содомии, и пусть думает, о чем хочет.

Не успел я пройти следующие пять шагов — как едва не попал в объятья еще одной подобной дамочки, на сей раз из французского рода, которому повезло уцелеть и при революции, и во время мировой войны. Интересно — может быть, есть какой-то условный опознавательный знак, булавка голубая там, или галстук — позволяющие прикинуться содомитом? Иначе ведь не отстанут…

Ксения, конечно же, была «почетной гостьей бала»- как я и предполагал. Ее я обнаружил уже в зале, она стояла в кругу европейских аристократов, из которых я знал только одного германского князька, и о чем-то увлеченно разговаривала с ними. Шесть джентльменов и одна она — вот это именно то, что ей нравится, ради этого она душу продаст — лишить охотниц из холла их законной добычи, овладеть вниманием всего зала, или, по крайней мере, всей мужской половины зала. Увидев меня, она, естественно не обрадовалась, бросила такой взгляд, от которого можно было свалиться на месте. Впрочем, взгляды, которые на нее бросали дамы были не менее смертоубийственны, но ей было все равно — так почему же такой взгляд должен был волновать меня?

Чувствуя, что времени может уже и не быть — я пошел напролом.

— Вы сегодня просто очаровательны… — заявил я, склоняясь к руке Ксении, которую она была вынуждена мне подать по этикету — полагаю, в вашей бальной книжечке еще остались свободные танцы?

Аристократы смотрели на меня во все глаза — вот так вот просто и нагло подходить к даме и с ходу ей что-то предлагать, было не по этикету

— Вы весьма самонадеянны, сударь… — ответила Ксения — впрочем, это известная черта вашего характера…

— Моя самонадеянность проистекает только из безграничной любви к вам, сударыня

Поняв, что нас что-то связывает, аристократы удалились по-английски, чтобы не мешать нам. Ксения постепенно приходила в ярость.

— Ты что творишь? — прошипела она, оглядываясь по сторонам.

— Встань левее. Так, чтобы стоять между мной и стеной.

— Ты с ума сошел?

— Делай, что говорю. И тихо!

В какой-то момент Ксения ломалась. Она инстинктивно пыталась сломать любого мужика, который становился у нее на пути, но если это не удавалось, если она чувствовала что бесполезно — в какой-то момент она становилась покорной и полностью подстраивалась. Именно это происходило сейчас — поняв, что происходит что-то неладное, она полностью отдала инициативу мне.

— Где Ник? — я шарил глазами по толпе, пытаясь понять, где опасность

— В Гштаадте. В частном пансионате.

— Когда ты последний раз говорила с ним?

— Два дня назад, что…

— Происходит то, что тебя могут убить в любую минуту. Не подходи к окнам.

Я достал из кармана телефон, прощелкал номер Зиммера. Понятно, что из Арены де Женев нас живыми не выпустят…

— На приеме — отозвался полковник как в рацию

— На улице снайперы — я был уверен в том, что это так — работаем второй вариант как основной. Что за машина?

— Ваш, Сикорский, девяносто вторая модель.

— Пусть дозаправят. Я хочу полные баки…

— На это уйдет время…

— Пусть действуют быстрее. И ты будь готов действовать.

— Jawohl! — оберст отключился

— Сударь… — я поднял глаза и увидел мужчину, который подошел к нам, лет шестидесяти, худой, с бородкой клинышком — вы решили, что почетная гостья бала принадлежит лишь вам?

Ксения смело выступила вперед.

— О, князь, просто моему… бывшему супругу не хватает такта. Князь Александр Воронцов — князь Герхард фон унд цу Баттенберг, покровитель Красного Креста в Священной Римской Империи…

Князь протянул руку.

— Рад с вами познакомиться, сударь. Полагаю, любой из мужчин на этом балу желал бы оказаться на вашем месте…

— Сударь, будь они на моем месте, они бы этого не желали.

Князь вопросительно посмотрел на меня, не зная, как реагировать на мою последнюю сентенцию, потом сделал то, что сделал бы любой воспитанный европейский аристократ на его месте — вежливо улыбнулся. На самом деле я ответил совершенно искренне — я полагал, что в зале есть как минимум один профессиональный убийца, и шансы у меня пережить этот бал — пятьдесят на пятьдесят.

— Сударь, надеюсь, вы не будете эгоистичным собственником и оставите великую княгиню для нас хотя бы на несколько танцев?

— Полагаю, это решать великой княгине, сударь

Ксения великолепно, просто изумительно сыграла недомогание — в ее лице сцена потеряла великую актрису. Я сам не наблюдал за этим, я обшаривал глазами зал, но представлял что это такое — бледность лица, усталые глаза, рука у лба…

Иногда я понимаю Николая. Хоть и не одобряю. Две великие актрисы в доме, одна из которых супруга, другая сестра — слишком для любого мужика, даже для Императора. Вот он и прогнал к чертовой матери… обеих.

— Ах, князь, я плохо себя почувствовала и, пожалуй, пропущу первые танцы. Но на вторую часть бала — я полностью ваша.

— Покорнейше благодарю, сударыня… — князь отступил в сторону…

— Что делать? — прошипела Ксения

— Возьми платок. Прими какие-то таблетки…

— У меня нет таблеток!

— Тогда просто прикинься, что тебе плохо, ты же это умеешь.

— Мне и в самом деле плохо! — огрызнулась Ксения

Где же он? Скорее всего, среди обслуживающего персонала, просто так аристократом не прикинешься, разоблачат. Хотя если та англичанка на входе… тут в придачу может быть целая рота САС, а уж они то — с радостью поквитаются со мной за Нью-Йорк. Но скорее всего здесь другие… наемники, потому что боевики с Востока не смогут свободно действовать в Европе.

Или все-таки он прикинулся кем-то из приглашенных? Нет, вряд ли. Униформа обслуживающего персонала хороша тем, что обезличивает человека. Не верите? А вспомните лицо официанта, который вас обслуживал во время вашего последнего похода в ресторан? Девять из десяти, что не вспомните.

Минуты текли как мед с ложки — тягуче и неотвратимо. Наконец — прозвучало вступление, приглашенные разбились на пары, объявили вальс-контрданс. Зазвучала музыка…

Немного отлегло — ни один из убийц не станет стрелять на дальнее расстояние в таком случае, мы защищены танцующими парами. Он может подобраться справа или слева, но я слежу за обоими флангами, хотя это и сложно. Среди танцующих… тогда ему придется как-то достать пистолет и выстрелить в движении… неужели сможет?

Внезапно я столкнулся взглядом с человеком… с одним из танцующих. В танце он продвигался к нам… взгляд был острый и сосредоточенный, совершенно не такой, каким смотрят по время танца, это был взгляд сквозь прицел. И человека этого я откуда-то знал… его лицо было знакомо мне, я уже давно не работал с электронной картотекой, не изучал и не запоминал лица подозреваемых в терроризме, объявленных вне закона, умышляющих против высочайших особ, включенных в списки чрезвычайной опасности по всему миру… но этого парня я откуда-то знал.

Есть! Черт, есть!

Джузеппе Бардини, профессиональный террорист и наемник. Точно — именно это, худое и смуглое лицо на фотографии я видел, он, конечно, постарел, обзавелся тонкими, стрелочками усами и одел нормальный костюм — но это точно он. Чемпион мира по стрельбе из спортивного пистолета, наемник калабрийцев, один из лучших стрелков Европы. Подозревался в участии в покушение на Папу Римского, когда начали проверять, куда вкладываются огромные деньги из Банка Ватикана… тогда одного папу убили, а второго едва не убили, и он все понял, и больше лишним не интересовался: кесарю — кесарево. Он просто не думал, что здесь окажется кто-то, кто может его опознать, он прикинулся каким-то обедневшим итальянским аристократом, благо у них надо подтверждать дворянство не в пятнадцати поколениях, как в Священной Римской Империи — а всего лишь в трех. И он прошел на бал, и он кружит какую-то дамочку и до него — осталось около десяти метров…

Бардини понял, что я засек его — и развернулся совершенно балетным движением, не в такт танца, в руке у него был пистолет. Я знал, что это был за пистолет — он охотился с однозарядным и второй выстрел ему никогда не требовался…