Андрей Жиров - Отступление Страница 13

      - Так... Теперь ты, Алиса, - продолжал Геверциони, - Для начала будешь вместе со мной. Проведешь допрос клиента. Времени мало, потому захвати вместо обычного спецкомплект[14] - не до сантиментов. Сразу как закончишь - бегом марш к Роберту.

      Заметив лукавый огонек в глазах Чемезова, генерал устало вздохнул и, делая вид будто потягивается, проворно схватил майора за ухо.

      - Ай-ай! Караул! - завопил, щурясь от боли, Роберт, - Спасите помогите!

      - Кот ты помойный... - ласково произнес Геверциони, не переставая тянуть плененное ухо вверх, - Еще раз увижу - или услышу, - что хвост распускаешь вместо того, чтобы о деле думать, кастрирую по всей строгости законов военного времени.

      - Ай! Отпустите, шеф! - Чемезов уже приплясывал но носках, вытянувшись в струнку и тщетно пытаясь освободится из цепких рук начальства, - Ей богу бес попутал!

      - Попутал его... - Геверциони вновь вздохнул и милостиво выпустил жертву. Потирая пострадавшую часть тела, Роберт изобразил обиженное лицо, надулся - даже сделал вид, будто прячется за Юрием. Но представление эффекта не возымело - пришлось усесться на место. Однако возможности побороться за последнее слово Чемезов не упустил:

      - Вы деспот, товарищ генерал! Это же нарушение прав человека! А если я в свободное время? Имею я, в конце концов, право на личную жизнь? Может у меня серьезные намерения!

      - Это у кого там опять голос прорезался? - с наигранной заинтересованностью бросил Геверциони, вновь намечая намерение грозно нависнуть над не в меру ретивым подчиненным. Чемезов картинно пискнул и сделал вид, что пытается испуганно вжаться в дальний угол, - Ты мне про права человека даже не заикайся, а то взяли моду... А личного времени у тебя нет - все служебное. Помнишь, как в песне: 'Наша служба и опасна, и трудна...'

      Поняв, что ловить нечего, Чемезов разочарованно вздохнул и украдкой бросил тоскливый взгляд в сторону Алисы. Та же с начала экзекуции ничуть не смутилась и даже наоборот - залилась счастливым румянцем, тихо похихихикивая. Разве что в ладоши от избытка чувств хлопать не стала. И на том спасибо...

      - А что намерения серьезные, это я понимаю - сам молодым был, - Геверциони, подводя итог разъяснительной работе, наставительно поднял вверх указательный палец. - Потому и запрещаю, что очень даже догадываюсь, какие именно у тебя намерения.

      - Мне эти ваши беспочвенные намеки очень даже обидны... - с чувством оскорбленного достоинства возмутился Роберт. Даже картинно отвернулся, скрестив на груди руки. Алиса покраснела еще больше и, сдерживая рвущийся на свободу хохот, прикрыла ладошкой рот.

      - Все, цирк окончен, что вы как дети, ей богу... - резюмировал Геверциони и сам усмехнулся.

      - Да, распустилась молодежь... - прервал молчание Юрий. Сказал будто и с осуждением, но холодной маской очевидно проглядывает желчная ирония. - То ли дело в наше время... Вывели бы в чисто поле, поставили лицом к стенке и расстреляли бы квадратно-гнездовым способом к чертовой бабушке... Хорошо было...

      Тут офицеры перестали сдерживаться: по стенкам отсека ударил искренний дружный хохот. Отсмеявшись, Георгий решительно пресек веселье всемогущей начальственной волей:

      - Так! Собрались и закончили. Сейчас будет торжественная встреча целым вице-адмиралом. Может быть даже с оркестром и цветами. А что он увидит вместо безжалостных чекистов-палачей? Филиал шапито на выезде? Отвели душу и хватит...

      Геверциони решительно поднялся. Вновь громыхая магнитными подошвами, направился в рубку пилота, предоставив подчиненных самим себе.

      - Что там? Скоро будем?

      - Уже заходим на посадку, товарищ генерал! - бодро отрапортовал лейтенант, - Система автоматической стыковки взяла управление на себя. Еще секунд пятнадцать до контакта, выровняем давление и все.

      - Отлично, спасибо что быстро довез, лейтенант! - Георгий хлопнул пилота по плечу. А затем вернулся к команде, сел обратно в кресло и пристегнулся.

Глава 5

       Вице-адмирал Кузнецов в это время размеренно прохаживался вдоль перегородки карантинного шлюза. Неторопливо, - но вместе с тем не без тревоги, которую сложно сдержать. Майор Ирвин, разделяя отчасти чувства командира, стал в стороне. Внутренне готовый выполнить любой приказ. В общем, все на нервах. Экстренное прибытие особой группы контрразведки - явление из ряда вон. Это даже и в рядовой обстановке не праздник, а уж сейчас и подавно. То, что могут устроить промывку мозгов и начать снимать звезды Кузнецова не особо волновало - бояться не привык и не считал нужным учиться. А вот то, что могут отнюдь не фигурально полететь головы - это действительно серьезно: ценнее жизней подчиненных для вице-адмирала нет ничего, а контрразведка на атомном торпедоносце в этой связи как раз лучше любых намеков.

      При этом самой ГБ Кузнецов вовсе не опасался. Несмотря на то, что запущенные в оборот оппортунистом Хрущевым басни давно разбиты в пух и прах, угли, как говорится, тлеют... Да и репутация у НКГБ внушительная: в начале восьмидесятых, после реформы идеологической доктрины партии, направленной на слом косности мышления и развитие подлинной гласности дела о коррупции в высших эшелонах грянули по всему союзу. Долгое время ставя во главу угла сырьевую модель экономики, власть обнаружила, что СССР начинает терять лидерство высокотехнологичных отраслях производства: своячество, интриги, подковерная борьба, откровенная незаинтересованность руководителей в конечной эффективности работы и крайняя косность стратегов.

      Ситуацию с горем пополам исправил новый генеральный. Где увольнениями, где запугиванием, а где и тюремными сроками или расстрелами, - но в итоге промышленность спасли. Советский Союз показал миру, что по-прежнему прочен.

      Но без платы за мотовство долгих лет не обошлось. И платой этой стало жестокое затягивание гаек помноженное на частые перегибы. НКГБ, вынужденное в который раз стать на острие очищения страны, вновь обрело зловещий образ палачей-душителей свобод. Иные говорили о новой опричнине. Неизбежно проведя чистку замкнувшей власть на себя старой аристократии, новый генсек провел реформы, расширив состав ЦК и омолодив партию.

      Удалось вскрыть и антиправительственный заговор: опираясь на поддержку проворовавшегося генералитета центрального военного округа, сообразительные дети партийных бонз планировали сбросить режим, чтобы 'вернуть Россию на путь капитализма, спасая из рук доказавшей несостоятельность социалистической доктрины'. Очевидно, лозунги являлись ширмой, призванной скрыть их простое, жгучее желание. А оно было действительно примитивным, будто инстинкт бактерии: видя что японские или, например, германские олигархи ничем не ограничены в желаниях, созревшие молодчики с завистью глядели на широкие просторы и богатства родной страны, по-сути, никому не принадлежащие. Новые 'аристократы' уже привыкли считать себя элитой, но, в отличие от заграничных, не могли удовлетворится правами простых людей. Так, ничтоже смявшись, ориентируясь на имперские капиталы, отечественные 'наполеончики' приступили к осуществлению грязного плана.

      Ну а так как в верхушку заговора входили прилюдно клявшиеся в любви и преданности идеалам Ленина и коммунизма - да еще и обладатели невероятно широких связей, - без политической воли раскрыть планы оказалось невозможно.

      Большая удача, что успели приступить к чистке, застав ещё подготовительный этап. Когда вскрылся смертельно опасный нарыв, власть содрогнулась осознанием масштабов потенциальной катастрофы. А затем без всякой жалости приступила к возмездию.

      Вой среди сочувствующих и несогласных поднялся страшный Однако люди, нахлебавшиеся застоя и прекрасно понимавшие кто есть кто среди 'безвинных жертв', лишь посмеивались. Процессы транслировали по телевидению, - словно во времена судов над нацистскими преступниками. Несколько сотен человек приговорили к расстрелу, около двух тысяч получили немалые строки и путевки на лесосеку в солнечный Магадан. Количество же опустевших начальственных кресел и вовсе осталось тайной НКГБ.

      Тогда СССР как никогда оказался близок к падению. Страшно даже представить, какой рассадник мерзости мог созреть на почве радикально-либеральных идей, приватизированных беззастенчивыми зарвавшимися недочеловечками. Зная природу диктатуры временщиков, можно не сомневаться: им ничего не стоило бы превратить страну в сырьевую колонию мира, закабалив и продав судьбу народов за щедрые заграничные подачки. Несмотря на власть, такие навсегда остаются с жалкой рабской психологией - а то и деградируют до уровня живущего инстинктами дикарей. Разве что с более дорогими бусами и набедренными повязками. Всё их поведение продиктовано осознанием собственной ущербности: с одной стороны неограниченное преклонение перед заграницей, доходящее до ненависти над всем советским, а с другой - вымещение злобы на слабых и незащищенных. При этом внешне пыжась изо всех сил по павлиньи раззолотить ближайшее окружение, тешась блеском бутафорской, кичливой роскоши. Наплевав и на народ, и на грядущую кару за пьяный угар.