Василий Головачев - Делирий Страница 13

— Не останетесь отдохнуть?

— Нет времени. У вас есть связь с коллегами на острове Ушакова?

— Ни разу не контактировали, но можем попробовать.

Афанасий заколебался, решая в уме, стоит или нет запрашивать станцию на Ушакове, потом отказался от этой идеи.

— Всех благ!

Он вернулся к вертолёту. Экстрасенсы уже загрузили бочки с горючим в отсек и расположились в брюхе винтокрылой машины. Они даже завели спор, суть которого осталась Афанасию непонятной. Речь шла о какой-то «ахаратной медитации».

— Взлетаем, — сказал он в ответ на взгляд Тараса Двигуненко.

Тот пробрался в кабину к пилотам, и вертолёт зашевелил лопастями, напрягся, тяжеловесно поднялся в воздух.

Остров Визе ушёл вниз, и снова под брюхом вертолёта засверкала под лучами низкого солнца великая спина стылого Северного моря.

По «нормальному» поясному времени европейской территории России было уже одиннадцать часов вечера, и на Москву опустилась ночь. Однако в Арктике всё ещё был день, солнце переместилось ближе к северу и светило теперь в глаза пилотам. Лететь было трудно. По совету Афанасия Двигуненко вернулся в кабину вертолёта, включил географический навигатор. Пилот Вова знал дорогу к острову Ушакова, но не возражал, чтобы его контролировали.

Пассажиры уснули.

Афанасий сам чувствовал, что засыпает, попытался бороться, потом махнул рукой и перестал. Делать всё равно было нечего, а смотреть в иллюминаторы на лист сморщенного металла, каким казалось море, не хотелось.

Проснулся он от прикосновения.

— Прилетели, — сказал Двигуненко, глыбой нависший над полковником.

Афанасий протёр глаза кулаками, посмотрел в иллюминатор.

Остров Ушакова был невелик, весь покрыт льдом и снегом, и обнаружить его даже с небольшой высоты было нелегко.

Афанасий вспомнил детали, изученные им дома.

Остров был открыт в тысяча девятьсот тридцать пятом году экспедицией на ледоколе «Садко» и назван в честь великого мореплавателя и флотоводца Фёдора Фёдоровича Ушакова. На острове также располагалась полярная станция «Садко», работавшая с пятьдесят четвёртого года до середины восьмидесятых и вновь открытая в две тысячи четырнадцатом.

Вертолёт приземлился в сотне метров от двух ярко-жёлтых домиков станции, подняв снежную метель. Ни корабля, ни другого летающего судна в окрестностях острова не было видно, и Афанасий с угрюмой неуверенностью подумал, что как бы не пришлось и дальше, до платформы, лететь на «Ми-8», ресурс которого давно опустился к нулю. Если не ниже.

Группу не ждали.

Когда пассажиры вертолёта вылезли из его чрева, ёжась от пронизывающего ветра, к ним подошли двое полярников в одинаковых северных костюмах с откинутыми капюшонами. Один был сед и стар, с коричневым задубевшим лицом, второй юн и безус, хотя тёмный северный загар тронул и его лицо.

— Какими судьбами? — подал руку первым старик. — Фёдор Кузьмич, начальник станции. Это Жека.

Юноша с раскрасневшимися под ветром щеками стеснительно кивнул.

— Нас должны были забрать с… э-э… — проговорил Афанасий.

— С «хоботка на линзе»? — прищурился Фёдор Кузьмич.

— Как?

Начальник станции посмотрел на хохотнувшего спутника.

— Вы летите на платформу, не так ли? Мы называем её «хоботком на линзе». Вышку ставили на нефтяной линзе, там глубина океана самая маленькая, нет километра.

— Занятное название. У вас нет, случайно, связи с… э-э, «хоботком»?

— Почему нет, есть, постоянно новостями делимся. К нам они частенько прилетают, забирают людей, которые добираются с материка, как и вы. Пойдёмте в дом, поговорим. Мы уже легли, распорядок дня у нас как на суше: отбой в одиннадцать, подъём в восемь утра (Жека хмыкнул, Фёдор Кузьмич посмотрел на него строго), если только молодёжь не балуется Интернетом. Связь с берегом у нас постоянная, через спутник.

Экстрасенсы гурьбой двинулись к домикам станции, возле которых стояла решетчатая вышка непонятного назначения, дизель, вездеход на огромных шаровидных колёсах и огороженные цистерны.

В самом большом домике, сделанном по финским проектам, где собственно жили и работали обитатели станции (один из них, как выяснилось, спал) и где стояла аппаратура для контроля территории острова, было тепло.

Фёдор Кузьмич включил комплекс связи (вышка оказалась антенной и она же могла играть роль маяка при надобности), быстро вызвонил какого-то Сергеича:

— Тут прилетели с Большой земли, говорят, их должны забрать ваши ребята.

— Семь человек, — отозвался Сергеич. — Старший — Вьюгин.

Фёдор Кузьмич посмотрел на Афанасия. Тот показал ему своё удостоверение.

— Полковник, надо же! — уважительно протянул начальник станции. — У нас таких гостей отродясь не было.

— Генералы прилетали на Шмидта, — вставил слово Жека.

— С острова Шмидта до «хоботка» ближе, — кивнул Фёдор Кузьмич. — От нас — сто сорок километров, от них — сто пять. В основном начальство через Шмидта летит.

— Сколько ждать?

Фёдор Кузьмич повторил вопрос микрофону.

— Завтра утром, часов в семь будет борт, — пообещал Сергеич. — Ждите.

— Располагайтесь, — развёл руками хозяин станции. — Тесновато у нас, конечное дело, однако не в поле же на снегу спать.

— Весело, — буркнул Джокер.

— Ничего, не баре, разместимся, — ответил ему молчаливый степенный Зюма.

Мнение Зюмы поставило точку в неначавшейся дискуссии по поводу тесноты и грядущих неудобств. К счастью, станция имела нормальный туалет с подогревающимся полом, и это обстоятельство примирило привыкших к иным условиям бытия экстрасенсов с действительностью.

В двенадцать часов ночи (с тусклым солнцем, ползущим от Северного полюса к востоку) легли спать. Все получили спальники и расположились на полу главного помещения станции и в спальне. Хозяева не предлагали свои койки гостям, да они в этом и не нуждались. Жизнь выкидывала с ними и не такие фокусы.

Афанасий сходил с Двигуненко к «Ми-8», поблагодарил пилота Вову и его коллегу, и те, обрадованные возможностью вернуться домой, кинулись к своей машине, связанной с ними нитью судьбы.

Вертолёт улетел. Стало тихо, но ненадолго: кто-то плеснул хвостом в море, закричали чайки.

— Живут и здесь, — кивнул на них Двигуненко. — Ничто их не берёт, никакие холода, никакие ветра.

— Может, и нам придётся переселяться сюда когда-нибудь, — ответил Афанасий задумчиво. — Север — это наше всё: и прошлое, и будущее.

Тарас посмотрел на него удивлённо, однако возражать не стал.

Они вернулись в домик станции и вскоре уснули.

Вертолёт с платформы прилетел за гостями с Большой земли в шесть часов сорок минут условного утра.

Афанасий поднял всех в шесть, поэтому группа успела привести себя в порядок и попить чаю.

На сей раз винтокрылая машина, украшенная сине-красными полосами и эмблемой «Газпрома», была гораздо новей и комфортабельней, нежели «Ми-8».

— «Коршун», — сказал Шаймиев с ноткой уважения в голосе. — «Ка-226». Классная машина. Мне на таком летать не приходилось.

Пилотов было два. Один из них выбрался из кабины, побеседовал в сторонке с Фёдором Кузьмичом и вернулся. Второй в это время показал Афанасию пассажирский салон, и отряд расположился в удобных креслах, с интересом обозревая интерьер салона.

Взлетел «Коршун» быстро, упруго, не обращая внимания на увеличение взлётного веса, набрал приличную высоту.

Остров Ушакова ухнул вниз и исчез, растворился на свинцово-сером фоне моря.

Летели всего ничего. Уже через полчаса на горизонте показалась остренькая шпилька, превратилась в тростинку, в карандаш, в башенку буровой вышки, и вертолёт буквально спикировал на платформу, так что пассажиры едва успели её рассмотреть.

Больше всего «хоботок на линзе» напоминал крепость с зубчатыми краями — для противостояния айсбергам и ледяным полям. Издали его действительно можно было принять за крепость или старинный дредноут, у которого вместо пушек имелись трубы, цилиндрические ёмкости, баки, мостки и стеллажи. Афанасий, изучив технические характеристики платформы ещё дома, знал, что сооружение проектировали в ЦКБ «Кристалл», а строили на верфях Калининграда, поэтому она была «насквозь своя», отечественная, хотя и не уступала ни в чём зарубежным аналогам. Для южных морей обычно платформы подвешивали на толстые трубы, намертво укреплённые в морском грунте. Эта конструкция представляла собой плавучее основание с натяжным якорным креплением. Для того ему и понадобились острые «крепостные» зубцы — чтобы льды не могли повредить обшивку платформы и буровую вышку.

Мелькнули пристыкованные к платформе с разных сторон корабли: один — похожий на большой буксир, второй — военный.

Вертолёт сделал полукруг и сел точно в центр нарисованного круга на специальной площадке, похожей на мишень.

Пассажиры, восхищённые мастерством пилотов, полезли наружу.