Владимир Корн - Энстадская бездна Страница 14

— Ты справишься? — рука моя продолжала лежать на талии Николь. И на всякий случай, и потому что приятно.

— Да, Люк. Но только, если ты меня сейчас поцелуешь.

На всякий случай я поцеловал ее три раза: много — не мало, чтобы уж точно ничего не случилось. Николь спустилась с мостика и, подойдя к тому юнцу, что все время на нее пялился, что-то ему сказала, после чего взъерошила волосы. Затем посмотрела на мостик, нашла меня взглядом, изобразила губами поцелуй, и скрылась. Только слышно было, как хлопнула дверь капитанской каюты. Юнец продолжал смотреть ей в след, прижав ладонь к голове, к тому месту, где ее недавно коснулась девушка.

С камбуза пахнуло чем-то вкусным, вероятно, Амбруаз готовил что-то на скорую руку, чтобы накормить этих людей. А парень все продолжал стоять как изваяние, хотя бы пошевелился разок.

'И когда она успела обратить внимание, как он на нее смотрит? Хотя разве от женщины подобное скроешь?'

Гастиль крякнул, напоминая о себе.

'Помню, я о тебе помню, но сначала необходимое'.

— Энди, один оборот, выше пойдем. Гвенаэль, давай-ка еще правее.

Слева поток нехороший, если вовремя не взять в сторону и выше, то он может внезапно кинуть нас на отвесную стену, так что лучше подстраховаться.

— Итак, господин Гастиль, давайте сначала решим самый важный вопрос: куда вас доставить?

Тот не раздумывал ни мгновения:

— Нас устроит любое поселение, но если вас не затруднит, хотелось бы попасть в Алавесир.

В Алавесир — нисколько не затруднит, удивительно, но даже по пути. Нам в любом случае пришлось бы в него заглянуть и кое-что передать. А именно двадцати ведерные бочки, числом три, наполненные, как несложно догадаться, вином. И что особенно приятно: вино с континента, с юга герцогства, то есть, с моей родины.

Вот если бы в Монтосел, тогда бы не то, чтобы затруднило, но возвращаться туда, откуда несколько дней назад мы вылетели, большого удовольствия нам бы не доставило.

На мостик поднялся Брендос, но говорить ничего не стал. Да и есть ли в этом смысл, когда вся палуба на виду.

— Так что же все-таки с вами произошло?

Едва Гастиль набрал воздуху и открыл рот, как нас снова перебили: Амбруаз Эмметт явился с подносом, и центр его занимал кофейник с длинным и узким горлышком. Пустынный лев расположил его на небольшом столике в углу мостика. Должен признать, у нас на 'Небесном страннике' все скромных размеров, как и сам он.

Кофе Амбруаз готовить умеет, один запах чего стоит — густой, насыщенный, с едва уловимым ароматом чего-то непонятного. Свой секрет, что он добавляет в кофе, и что придает напитку удивительный вкус, Амбруаз никогда не рассказывал, сколько его не спрашивали.

— Быть может чего-то покрепче? — поинтересовался я у Гастиля. После всего пережитого, пара добрых глотков рома, например, то, что нужно. Но навигатор с 'Красавицы Фелиппы' отрицательно покрутил головой.

— Эмметт, выдайте, нашим пассажирам по стакану рома, — обратился я к корабельному коку, подумав: 'Остальные точно от него не откажутся'. — И навестите, пожалуйста, Николь, она неважно себя чувствует. Может быть, ей что-нибудь понадобится.

Брендос налил кофе навигатору 'Фелиппы', себе, затем взглянул на меня.

— Не стоит, — отказался я, поймав понимающий взгляд от Брендоса, и немного удивленный от Гастиля.

Сейчас, когда мы поднялись на высоту больше обычной, на мостике значительно похолодало. Кроме того, высокий задний борт не слишком-то и защищал от пронизывающего ветра, дующего нам в спину. И что может быть в такой ситуации лучше чашечки-другой горячего бодрящего напитка? Согласен, но все дело в том, что, не знаю уж по какой причине, но, выпив крепкого кофе, мне становилось значительно сложнее увидеть воздушные потоки. А они нам еще понадобятся. Но Гастилю об этом можно не знать.

— Так как же все происходило? — навигатора Брендоса можно было бы отправить отдыхать: ему предстоит нести вахту всю вторую половину ночи, но как тут уйдешь?

— Мы летели в Банглу, — начал Гастиль, покончив с одной чашкой и наливая другую. — Везли древесину синуля, копру, жемчуг, — и, помолчав еще некоторое время, сказал, — ну и еще кое-что.

'Вот это да! — удивился я. — Интересно, 'кое-что', что это именно?'

С капитаном 'Мантельского удальца', помимо связывающих нас воспоминай, мы разговаривали и еще о многих вещах. Адеберт посвятил меня и в местные реалии. Так вот, согласно им, весь экспорт жемчуга с архипелага находится в руках местного губернатора и ни одной жемчужинки без его ведома не вывозится. По крайней мере, так он думает сам. Вообще-то сюда прибывает много народу, рассчитывающих разбогатеть на добыче разноцветных блестящих шариков. Кому-то везет, кому-то не очень, но всю добычу они сдают людям губернатора. И если я понимаю правильно, а в этом можно не сомневаться, ведь следовала 'Красавица Фелиппа' в Банглу, а не в Монтосел — столицу островов, этот жемчуг губернатор никогда бы не увидел. Следовательно, товар был контрабандный. И что же за этим кроется — 'кое-что еще', если, фактически сознавшись в факте контрабанде, об остальном Гастиль решил умолчать?

Относительно самого факта контрабанды, ему беспокоиться нечего. Предложи мне кто-нибудь нечто подобное, и я без раздумий соглашусь. Заработать можно неплохо, и дело не такое предосудительное, как, например, торговля 'живым товаром' — рабами, на что я не пойду никогда. И все-таки, что же это? Золото? Сомневаюсь. Нет на архипелаге золотых копий, на единственном руднике, расположенном на острове Анхейм, добывают железную руду.

Ну да ладно, слишком мало я пока знаю о местной жизни, чтобы сделать правильные выводы.

— Что было дальше? — поинтересовался я, глядя на то, как в небе образуется новый воздушный поток. Если он наберет достаточную силу, мы сможем им воспользоваться, что избавит нас от многих лишних эволюций.

— Дальше? — Гастиль проследил за моим взглядом, затем взглянул на палубу, где расположились его люди. — Дальше все произошло настолько неожиданно, что повторись все сначала, изменить ничего бы не получилось. Когда альвендийский корабль внезапно показался из-за вершины горы, он шел нам навстречу, строго против ветра, и на его голых мачтах не имелось ни единого паруса. Представляете, против ветра! Без парусов! Уже наступила ночь, но ошибиться мы не могли — на фоне звёздного неба все было видно отлично. Капитан Амачинель, видя, что корабль идет прямо на нас, приказал сигналить вспышками, одновременно уходя в сторону и резко снижая высоту. Мы рисковали — л'хассы могли не выдержать такого издевательства, а что следует за этим, вы и сам знаете хорошо.

— Знаю, — кивнул я.

— И когда мы уже были уверены, что нам удалось уклониться от атаки, альвендиец снизился настолько быстро, что не оставил никаких шансов.

Гастиль посмотрел на дно чашки, затем на уже опустевший кофейник.

— Что было потом, представить легко. Альвендиец лег на 'Фелиппу' всем своим весом и ее наклонило так, что часть людей сразу же выпала за борт. Мне самому удалось удержаться только чудом.

Навигатор погибшей 'Красавицы Фелиппы' вздрогнул всем телом, вероятно вспоминая полные ужаса вопли людей, падающих к земле навстречу своей смерти. Или заново пережив те мгновения, когда вместе с ними едва не выпал сам.

— Грот-мачта треснула пополам, и наше счастье, что завалилась она в другую сторону, выпрямив корабль. Невероятно, но Амачинель сумел посадить корабль. Мы сразу бросились в джунгли, глядя на то, что альвендийцы спускаются, чтобы поживиться в том, что осталось от нашего корабля. Я видел, спрятавшись в кустарнике, как они высаживают своих людей. К утру умер капитан Амачинель, вероятно, у него не выдержало сердце.

'Ну да, многие из капитанов, рано или поздно, уходят на тот свет именно так. И в этом нет ничего удивительного: сердца у них изнашивается от постоянного напряжения. Как л'хассы'.

— Потом они улетели. К рассвету, когда мы приблизились к 'Фелиппе', на ней не осталось ничего ценного. Альвендийцы забрали все, что только можно унести, и что стоит хотя бы медную клипу. Недалеко от корабля мы и нашли Конрака. Он единственный остался на корабле, вероятно надеясь спрятаться на нем. Мальчишка. Кто-то из них обнаружил его, после чего раскроил голову топором или саблей.

И Гастиль посмотрел на палубу, туда, где лежало тело того, о котором он сейчас рассказывал.

— Вот так нас и осталось десять человек, вернее уже девять, из восемнадцати, — закончил свой рассказ навигатор.

— Выпейте все-таки рому, Гастиль. Люди еще не придумали лучшего средства в таких ситуациях, да и очень сомневаюсь, что когда-нибудь у них получится. Брендос проводит вас в каюту, а я распоряжусь Эмметту, чтобы он вам принес рому, и все, что к нему полагается. Надеюсь, вам это поможет.

Понимая, что ему совсем не до этого, и все же не смог удержаться, чтобы не спросить: