Лин Картер - Поиски Каджи Страница 14

К ночи преследователи достигли вымощенной камнями дороги, которая вела на восток и на запад, пересекая весь мир. Ночь они провели под небом черного шелка, сверкающим огнем миллионов звезд.

Несколько дней после этого они ехали по вымощенной камнями дороге на восток, пока Кхор, его заговоры и династии, осады и троны не остались далеко позади. На пятый день после того как они проскочили через маленькие врата города Дракона, путники наткнулись на лагерь цыган.

Глава 6

Нож во тьме

Табор цыган расположился рядом со старой дорогой. Огромный костер сверкал в центре лагеря, такой большой, что все цыгане могли защититься от холода зимних ночей и отгонять шакалов, которые голодали в это суровое время года и часто, подстрекаемые голодом, нападали на людей, даже на большие группы.

Каджи сомневался, что мудро будет останавливаться и расспрашивать предводителя табора, потому что кочевники считали цыган грабителями, ворами, лгунами и бродягами. Но Тьюра лишь усмехнулась, узнав о его колебаниях, так как хорошо знала цыган, с детства говорила на их варварском языке. С другой стороны, она согласилась, что даже если табop не заметил двух беглецов, за червонное золото цыгане могли продать Каджи пищу. Да и Тьюра купила бы провизии, так как она не планировала кормить еще два рта, не говоря уже о лошадях.

Юноша постыдился расспрашивать принцессу крови о ее дальнейших планах, и они поехали вперед, прямо в лагерь цыган. Фургоны табора казались неряшливыми и потертыми, и холсты покрывали заплаты в тысячах мест. Сами цыгане выглядели мерзко: потные лица, запачканные одежды и сверкающие глаза. Их женщины были наглыми и красились как шлюхи, но обильная косметика не могла замаскировать ножевые шрамы и признаки болезни. Даже собаки, которые выскочили, лая, из-под фургонов, приветствуя прибывших незнакомцев, казались грязными дворнягами. Завидев могучего Базана, они сразу же поджали хвосты. А огромный серый волк не сводил внимательного взгляда горящих глаз со своей госпожи и игнорировал собачью стаю с присущим его роду достоинством.

Предводитель табора оказался тощим, одноглазым мошенником с вислыми усами, которые делали его похожим на Волосатого человека из легенд. Золотые серьги сверкали в его ушах, браслеты позвякивали на грязных запястьях, цветастый платок закрывал его покрытый паршой, давно не мытый скальп. Сильный запах дешевой парфюмерии не мог перебить вонь грязного тела и пропитанных вином одежд.

Акфуб, как и любой человек с Востока, в душе был торговцем. Он даже говорил, что среди его народа торговля считалось одним из искусств. Поэтому Каджи оставил маленького колдуна вести переговоры относительно покупки припасов. А так как Тьюра была единственной из них, кто знал язык цыган, Каджи оставил девушку расспрашивать предводителя табора и его людей о Шамаде. Юноше нечего было делать, и он остался с лошадьми. Он мог ошибаться относительно цыган, считая их ворами и бродягами, однако, без сомнения, они являлись конокрадами, и кто-то должен был остаться на страже.

Когда звезда Куликс — солнце этого мира уже утонула в красноватом мерцании у западного горизонта, вернулись спутники Каджи.

Тощее, костлявое лицо Акфуба светилось от полудовольной улыбки. Судя по всему, маленький колдун закупил провизию у цыган на много дней, и цена не была чрезмерной.

Тьюра тоже выглядела довольной.

— Предводитель… его зовут Раказ… сказал, что они видели двух путешественников на восходе солнца. Те ехали по дороге на восток. Один был высоким, светловолосым с белой кожей, а другой — неуклюжим коротышкой, закутанным в тяжелые одежды. Это могли быть только Шамад и Замог!

— Значит, они обогнали нас всего лишь на день пути, — вздохнул Каджи. — Если бы мы могли ехать всю ночь и помолиться матери Чауа, чтобы больше не шел снег, мы смогли бы поймать их на заре.

— Думаю, ты прав… Но Каджи… старый Раказ пригласил нас провести ночь с его людьми… Они зажарят свинью, будут петь и танцевать…

Кочевник с удивлением посмотрел на девушку.

— Но мы не можем так тратить время. А если этот одноглазый бандит и в самом деле такой злодей, каким кажется? Я не стану пить его вино, так как боюсь, что он подсыплет мне сонный порошок… разве ты не видела, как засверкали его глаза, когда я дал Акфубу золото для покупки провизии? Я знаю, что такое алчность, но то, как заблестели его глаза при звоне золотых монет, можно назвать только похотью. Старому шакалу нельзя доверить на хранение даже его собственные усы.

— Ты оскорбишь их, отвергнув гостеприимство табора, — перебила его Тьюра. — Если мы уедем, то публично оскорбим достоинство Раказа. Я знаю этих людей, Каджи. Они выглядят неприятно, но они — хорошие. Мы должны остаться здесь, и не только для того, чтобы поесть…

Молодой варвар по-прежнему выглядел угрюмым.

— Всего лишь день пути отделяет нас от фальшивого Шамада, и я хотел бы, чтобы это время не увеличилось ни на один час. Пусть Раказ убирается в ад вместе со своим гостеприимством! Я поклялся выполнить священную миссию мести и восстановить честь моего рода, если даже для этого мне придется отправиться на край мира и сбросить Шамада в бездну Хаоса! Вы можете оставаться здесь, петь и танцевать, если вам так хочется; если это «хорошие» люди, как вы утверждаете; если вы считаете, что будете в безопасности в их компании. Но я отправляюсь в путь.

Недобрые огоньки вспыхнули в глазах девушки, но Каджи не обратил на это внимания. Красавица начала было спорить, приводить новые доводы, но юноша быстро повернулся и вскочил в седло черного фридунского жеребца. Некоторые из цыган подошли поближе, наблюдая за ссорой между чужеземцами. Бедный маленький Акфуб суетился и извинялся, пытаясь успокоить разозлившуюся девушку и остановить Каджи.

— Остаешься с ней, старик, или поедешь со мной? — спросил его Каджи. Ему не нравилось то, что цыгане подбирались все ближе, беря путников в кольцо. — Говори! Ты мне ничего не должен, и если дальше станешь сопровождать девушку, я не буду иметь ничего против…

— Этот нижайший, молодой господин, считает… Ай! Осторожно!

Каджи так и не узнал, что же хотел сказать ему тощий старый колдун, потому что в следующую секунду, чьи-то крепкие руки схватили его и дернули из седла. Конь Каджи заржал и встал на дыбы. Видимо, Раказ увидел, что толстый, звонкий кошель золота вот-вот покинет лагерь и вместе с владельцем исчезнет на просторах великих равнин, и тогда предводитель цыган решил применить силу. Каджи был не в том настроении, чтобы спускать подобные трюки. Качнувшись и наполовину вылетев из седла, Каджи заехал каблуком в лицо одного из смуглых ухмыляющихся грабителей. Затрещали и захрустели зубы, и цыган повалился, крича и выплевывая на снег кровь и осколки кости.

Отсветы костра блеснули на полированной стали, и Каджи почувствовал удар в спину. Удар был не сильным, но плечи и руки варвара онемели. Мир перед глазами Каджи закрутился, и земля быстро полетела навстречу. Шум борьбы стих, так, словно она происходила где-то далеко-далеко. Невероятно тяжелой рукой юноша попытался нащупать что-то у себя за спиной. А когда поднес руку к глазам, пальцы оказались испачканы кровью.

Потом Каджи услышал, как завопил Акфуб и закричала Тьюра. В глазах у него потемнело, и он почувствовал, что падает на землю.

Глава 7

Сверкающие мечи

Должно быть, Каджи оставался без сознания всего несколько секунд. Он так и не понял, что привело его в чувство, хотя, скорее всего, это была боль. Никогда раньше он не чувствовал такой боли… Красная, кровавая, разрывающая тело боль, сводящая конвульсией тело при каждом вдохе. От нее он задыхался, от нее звенело в ушах, от нее он пришел в себя.

Каджи лежал лицом в грязном, утоптанном снегу и его спина и плечо были в огне. По крайней мере, ему так казалось. Быстро двигающиеся тени мельтешили между ним и ревущим костром в центре лагеря. На мгновение он залюбовался их странным, неуклюжим танцем. Потом он разглядел, что это сражающиеся, услышал рычание и фырканье волка, человеческие крики, высокие и пронзительные женские вопли. В следующий миг он услышал, как Тьюра отчаянно что-то прокричала, и тогда Каджи попытался встать на ноги. Не обращая внимания на боль, он помог себе руками, цепляясь за ногу, а потом за узду своего коня, который стоял рядом, как щитом, защищая хозяина от возможного нападения.

Акфуб и Тьюра стояли спина к спине в кругу ворчащих цыган. Девушка великолепно орудовала клинком. Стальная рапира сверкала в свете костра. Когда Каджи открылось это зрелище, девушка как раз выпустила кишки одному из грабителей, и отразила удар сабли, так что сталь зазвенела о сталь.

Колдун сражался с врагами тем же способом, как и с волками. Сверкающие лучи фиолетового огня вырывались из его сплетенных пальцев. Робкий старый колдун был бледен и дрожал от страха, но сражался, словно разъяренный демон, когда это было необходимо. Когда Каджи протер глаза, зрение окончательно вернулось к нему, и он увидел, как одного из злодеев-цыган охватили языки пламени, он завопил и закачался.