Сага о Годрланде - Наталья Викторовна Бутырская Страница 14

— Сверху! — закричал Эгиль.

Его голос потонул в общем оре.

Волк не оплошал. Хоть он высматривал тварь на земле, но все же не пропустил момент, когда тень одного столба вдруг стала выше и ветвистее. Норд отошел от столбов подальше, чтоб перед нападением родойне пришлось спуститься.

— Он не сражался с ней раньше! — крикнул мне в ухо Дударь.

Я кивнул. Волк делал всё правильно, только он не знал, что тварь быстра и ловка. Родойна могла спрыгнуть к нему в любой момент, а еще ее щупальца длиннее, чем кажутся. Хитрая бестия нарочно подтягивает их к себе, чтоб потом выметнуть, когда того совсем не ждешь. И с короткими мечами Волк не подберется к ней, пока не отрубит все щупальца. Хорошо, что тварь не ядовита, иначе без доспеха он бы не выжил.

Волк и родойна кружили друг возле друга. Тварь то и дело перескакивала со столба на столб, цепляясь когтями на концах щупальцев, норд отходил так, чтоб держать ее поодаль и не выпускать из виду. Люди на скамьях не успокаивались, некоторые улюлюкали и свистели, другие явно подбадривали воина. Интересно, как бы они повели себя, очутившись на месте Волка? Поди, обоссались бы и померли со страху.

Бой всё никак не начинался. Тварь осторожничала, нюхала воздух, нервно хлестала щупальцами себя по бокам, ее раздражали крики, жара, многолюдье. Она же привыкла жить в лесу, в прохладном Бриттланде, где народу поменьше. Волк тоже приглядывался, прикидывал, на что родойна способна. Как по мне, он поступал верно, но годрландцам быстро наскучило пустое кружение. Недовольные возгласы раздавались чаще и чаще. На арену летели не монеты, а объедки и огрызки. Какой-то удалец едва не попал в тварь яблоком.

Тут уж Волк не оплошал. Рванул к родойне, подпрыгнул и замахнулся. Та взлетела в воздух, прижав щупальца, и перескочила на другой столб. И снова они замерли, глядя друг на друга.

Обычно твари не столь осторожны: видят мясо и кидаются на него. Но бывают и поумнее. Помнится, бонд Барди говорил, что к нему не раз приходили дружинники ярла, но родойна всякий раз затаивалась в лесу, почуяв высокие руны охотников. Гармы тоже избегали воинов сильнее себя и нападали лишь на одиночек. Озерная вылюдь возле Раудборга не показывалась, если рядом были хельты. А вот треххвостый скорпион, с которым бился чернокожий мечник, был глуп и бесстрашен, с ним бы Волк в два счета справился.

Снова прыжок. Взмах мечей. И снова родойна ускользнула от норда. Зато уже никто не мог обвинить воина в бездействии, а освистывать тварь смысла нет. Тогда хитрые устроители боев решили изменить условия, чтобы поскорее столкнуть противников. Они взяли и опустили столбы так, чтоб те торчали всего на полтора роста. Теперь родойна не сможет спрятаться от мечей.

Тварь хлестнула щупальцами, скользнула на песок и тут же запрыгнула обратно. Видать, раскаленный песок ей пришелся не по вкусу. Но Волк успел отсечь ей кончик щупальца. Наконец пролилась первая кровь и, хвала Фомриру, она была черной, а не красной. Родойна негромко рявкнула и набросилась на норда. Молниеносный прыжок. Десятки щупалец взметнулись в воздух, сделав тварь в три раза больше, некоторые вытягивались аж на три шага. Волк отсек несколько щупалец, отшатнулся, и я увидел, что его руки и ноги иссечены длинными царапинами.

— Ау-у-у-у! — норд вдруг задрал голову к небу и завыл.

— Ау-у-у-у! — подхватили его вой ульверы.

Я невольно потянулся к своему дару, привычно сжимаясь перед ударом боли.

— Пш-ш-ш, — выдохнул я сквозь зубы.

Главное — держаться живых, за горящие огоньки, за биение сердец и не цепляться за погасшие. За каждым остывшим кострищем — чья-то жизнь. В те месяцы, когда пробивался к дару и думал, что уже никогда не смогу его коснуться, я не раз пожалел, что спас Альрика от его собственной Бездны. Особенно когда смотрел на него, столь безучастного и молчаливого, не сказавшего ни слова с того самого дня, когда он искромсал живичей и часть собственного хирда.

Нет, не так. Не жалел. Но прикидывал, а стоит такой Альрик потери моего дара. За прежнего я бы отдал всё, но за нынешнего размен казался неравным. Если бы не надежда исцелить его…

Люди шарахнулись от нас в разные стороны, словно это не они визжали и кричали несколько мгновений назад. А на арене Волк как будто почувствовал мой дар. Он прыгнул к твари, что отскочила от него на десяток шагов, и начал рубить с такой быстротой и силой, что куски щупалец долетали до каменных скамей. Доспешные воины, стоявшие возле богатых господ, тут же прикрыли их щитами.

Вот же дурень! Он же и сам изранен. Если твариная кровь попадет на его тело, он потеряет руны и, возможно, саму жизнь.

С диким воем родойна вырвалась из бешеной рубки и побежала подальше от обезумевшего норда. Она сделала круг по арене, заляпывая песок черной жижей. Остановилась. Скакнула на стену чаши, что отделяла ее от зрителей, соскользнула вниз, повернулась всем телом, разбежалась и попыталась заскочить снова, но уже в другом месте. Почти сорвалась, но несколько уцелевших щупалец зацепились за край. Люди, что сидели там, завопили и рванули в разные стороны, спотыкаясь о скамьи. Они падали, затаптывали лежащих, кричали и бежали, обезумев от страха. Несколько человек даже соскочили на арену. Волк огромными прыжками помчался к твари, но ему что-то закричали. Из скрытых дверей выступили лучники и нацелились на него. Тогда норд остановился. Он стоял и странно подергивал кожей, словно сгоняя невидимых мух.

Мы тоже повскакивали. Жаль, что тварь решила запрыгнуть не к нам, а на другую сторону. Пока мы туда доберемся через перепуганную толпу… Проще всего было бы через арену, но лучники могут также легко нацелиться и на нас.

— Назад! — заорал я, подкрепляя приказ через дар. — Стоять!

Отчаянный, уже перескочивший через несколько рядов, оглянулся, увидел мою перекошенную от ярости рожу и вернулся.

Тварь пока никого не растерзала. Она просто хотела скрыться, как любой дикий зверь, который понял, что добыча ему не по зубам. Прямо по людям, расталкивая их щитами и рунной силой, к ней приблизились доспешные воины. Они окружили родойну и, угрожая мечами, заставили ее