Евгения Мелемина - Библия улиток Страница 15

– Что за чушь он городил? – спросил я. – Какие еще синдромеры обтянули рай колючей проволокой?..

– А, – спокойно сказал Сантана. – Так ты не знаешь? Есть одна сплетенка…

– Со своей выпивкой нельзя! – запротестовал Томми, завидев меня с бутылкой, но Сантана сунул ему какую-то монетку, и он успокоился.

– Видишь, как здорово иметь деньги, – шепнул мне Сантана.

Я не ответил.

Мы заняли колченогий столик поближе к сцене, представленной перевернутой бочкой. На сцене уже стояла клетка и лежал прутик. В клетке отчаянно пищала серая крыса, и дрессировщик в клетчатом пледе с дыркой для головы суетился вокруг нее.

Томми выдал нам стаканы.

– Могу предложить лед, – гордо сказал он, и я заказал лед, чтобы он отвязался.

– Знаешь, почему для этого задания выбрали меня? – спросил Сантана, неодобрительно качая головой.

– Потому что все остальные отказались?

– Нет. Большинство как раз таки согласилось. Альянс нашел многих последних детей, и почти все они рады были бы снова залезть в «сайлента» и получить уйму денег.

Я поморщился. Терпеть не могу нарушителей принципа жизни. Один такой умник пробил мне плечо насквозь тупой ржавой арматуриной. Я надеялся, что это сбой системы.

– Не переживай, – сказал Сантана. – Все не так плохо, как ты думаешь. Они всего лишь согласны копать землю и проводить реки на будущих землях Альянса. То есть выполнять свою работу, но не более того.

Крысу наконец-то выпустили из клетки, и теперь она, подгоняемая прутиком, тащила в зубах крохотное ведерко с водой, силясь потушить маленький костер, который дрессировщик развел в железной формочке.

Зрители хлопали. За моей спиной Томми, как заведенный, повторял шепотом: «Нет, ну надо же! Ну надо же!»

– Почему никто не додумается создать Альянс Мелиораторов, взять в руки лопаты и начать копать реки самолично?

– Сам знаешь почему.

Да, шутка не удалась. Пока кучка неудачников будет копать реку, пройдут годы, и вода в итоге не достанется никому, кроме горстки старых костей на берегах.

– Перебрали множество вариантов, но остановились на мне. И вот по какой причине.

Сантана вынул из того же портсигара вчетверо сложенный листок тонкой бумаги и протянул мне. Я развернул листок и чуть не подавился ромом. Почерк был мне знаком – да что там мелочиться, это мой почерк, только чуть сильнее наклоненный влево, чем хотелось бы.

Письмо содержало официальное приглашение на две персоны, одна из которых непременно должна являться Сантаной. В корректных холодных выражениях Сантане предлагалось прибыть в Край и использовать свои навыки для контроля над здоровьем местного населения.

Это слово – «Край», сколько раз я слышал его, но только при виде его, написанного моим почерком, вдруг понял, во что мы его превратили.

Мелькнула и показалась прямо напротив кирпичная стена, облитая кровью.

Ани. Ей выбили глаз. Вместо него появилась черно-алая дыра с втянутыми внутрь черными прядями волос.

Заныло плечо.

– Я отправлюсь в Край и выведу оттуда «сайлента», – сказал Сантана.

Грянуло фортепиано. Оно грохотало так, словно с горы катили камни. Иногда прорывалась жалобная музыкальная нотка и гибла сразу, задавленная бурным потоком аккордов.

На бочке, с которой давно увели крысу-пожарную, медленно кружилась другая крыса, воздев лапки кверху, словно в молитве. На ней была бумажная юбочка.

– Последних детей в мире осталось очень мало.

– Они умерли? – хрипло спросил я.

– Ага, – ухмыльнулся Сантана. – Умирают. Симбиоз такой сложности вам на пользу не пошел. Ты тоже наверняка обречен, так что мог быть повеселее, вместо того, чтобы сидеть здесь в обнимку с никуда не годными принципами.

– Крыса! Вальсирующая крыса! Всего пять центов! Кто даст больше?

– Первый шаг уже сделан, – сказал Сантана, – знаешь, какой? Следи за мыслью. Ты не ешь мясо. Но ты принес домой банку тушенки и накормил им меня.

– Но…

– Это то же самое, Марк.

– Купи крысу.

Сантана оглянулся.

– Вот эту? Танцующую?

– Мне кажется, это лучший экземпляр.

Крысу мы не купили, ее перехватил у нас Уолли, посчитавший, что она украсит собой его нору и привлечет народ.

Цена на нее поднялась до семидесяти центов, и Сантана сказал, что будь он проклят, если заплатит за помоечную плясунью почти доллар. Я не имел ничего против, пусть Сантана будет проклят, но купит крысу, но он не захотел.

Мы вышли с крысиного праздника через час, и я повел Сантану на экскурсию. Показал ему «Городской суп», мост – та еще достопримечательность. Под мостом кто-то спал, я перегнулся через перила и начал орать:

– Выходи! Иди сюда, солнцеликий амур!

Амур вылез, отряхнулся от очисток и потребовал пять центов за свое пробуждение.

Сантана сказал, что будь он проклят, и мы пошли дальше.

За городом стоял домишко фермера Бенни. Весной Бенни вспахивал три метра земли, зарывал в нее что ни попадя, а потом целый год бегал в город за водой. Покупал ведро и бежал обратно. Иногда ему удавалось вырастить травинку-другую, и Бенни очень этим гордился, хотя никогда не мог признать, что же такое он там вырастил. Я мог распознать, поэтому он меня очень уважал. В прошлый раз я видел у Бенни на огороде пучки вулканической травы и лопух, но он героически с ними расправился и умудрился вырастить салатный лист.

Мы повисли на заборчике, рассматривая желтый салат.

– Рай, ага, – сказал я. – В этих почвах чего-то не хватает, поливай не поливай.

Я уже не помнил, чего именно не хватает в почвах, но по сути все они совершенно бесплодны, в них не водятся даже черви. Просто водой дело не исправишь. Нужны баллоны с обогащающим раствором и высыпка сухого газа с климатических платформ.

Бенни вышел и пообещал прикончить меня, если этот чертов забор обвалится. Я слез и вздохнул:

– Вернемся? Возьмем у Кита еще вина.

Сантана сначала держался веселеньким, но чем больше я пил, тем мрачнее он становился.

Мы зашагали обратно, и он сказал:

– Марк, тебе нельзя тут оставаться.

– Правда?

– Ага. Этот городишко способен каждого превратить в вальсирующую крысу. Сюда не доходят новости, сюда не суются синдромеры.

– Ужас какой.

– Марк, ты же знаешь – каждое новое поколение живет меньше предыдущего. Скорее всего, последним детям отпущено не больше тридцати лет.

– Не доказано, – ответил я. – Первое поколение прожило черт-те сколько, потому что они были медлительными глупыми улитками. Второму просто не повезло, капитан не все вирусы учел при создании иммунитета. Третье обнаружило тот подземный склад с прилипчивой заразой… как ее?

– Не помню.

– …и прожило меньше второго, поскольку потравилось ей поголовно. Четвертое поколение оказалось зажато между придурками с автоматами, требующими наркоты, и синдромерами, которые повалили с юга. Не самые лучшие условия для жизни. Дело не в самом поколении, а в условиях. В этом городе у меня есть все шансы прожить до глубокой старости, как и у многих. Ты думаешь, здесь что-нибудь случается? Да никогда. Уолли повздорит с какой-нибудь пьянью из-за кубика льда. Денни потеряет тазик. Я здесь остановился не просто так, я искал, куда бы убраться, чтобы меня вообще больше никто не слышал и не видел… смотри, кладбище.

Кладбище называлось – «Успокоение свободы».

На некоторых могилах сохранились еще хоть и заляпанные грязью, но вполне работающие квереоны.

– Подойди.

Сантана обогнул пару решеток и колючек с изяществом аиста.

Я присел на корточки, протер квереон ладонью и тихонько активировал.

На экранчике появилась девушка – миленькая и совсем юная, с гладко причесанными волосами.

– Привет, – сказал я. – Привет, Хельга.

– Добрый день, – улыбнулась она. – Совершенная неожиданность! Никогда не думала, что моя могила продержится так долго, что я увижу человека из далекого-далекого будущего. Как вы? – она лукаво улыбнулась. – Открыли секрет вечной жизни?

Сантана наклонился над экраном. Он приблизил свои замотанные тряпками глаза к девушке, и та обратила на него внимание:

– Вы слепой? – участливо спросила она. – Простите.

– Ничего не понимаю, – пробормотал Сантана. – Выключи.

Я выключил.

– Что?

– Как оно работает?

– Это модель умершей. Она способна вести разговор, хорошо реагирует… и по характеру идентична с трупом. Как работает – не знаю. Я бы разобрал и посмотрел, но их здесь всего пять, и мне не очень хочется трогать просто из любопытства.

Сантана выпрямился и покрутил ладонью у виска.

– Прости его, капитан Белка, – сказал он, воздевая руки к небу. – Твое неразумное дитя способно понять, как работает кладбищенский искусственный интеллект, но считает, что характер идентичен с трупом! Идентичен с трупом!

– Да что с тобой такое…

На выходе из кладбища Сантана добавил:

– А ты знаешь, что кое-где нашего капитана объявили верховным божеством и приносят ему жертвы?