Виталий Обедин - Виталий Обедин Слотеры. Песнь крови. Страница 15

— Тот, кого называют Ренегатом, лишь предвестник грядущих бед. Он предупреждение, сиречь Предтеча Ужаса! Aue! Его деяния — суть кровавый ритуал, долженствующий принести морок и несчастья всему городу. А всему причиной бесчисленные грехи наши!

Так тема проповеди Ренегат?

Я замер, с интересом прислушиваясь к несущимся с улицы воплям.

— Покайтесь! Покайтесь, блудящие и алчные! Ае domici! Высокомерные и сребролюбивые! Покайтесь, ибо каждый новый грех приумножает силу Предтечи Ужаса! А сила эта уже безмерно велика!

Пеструю толпу, собравшуюся перед проповедником, с двух сторон рассекли яркие малиновые плащи: словно кто-то невидимый и огромный нанес две кровоточащие раны. Через нестройные ряды горожан целеустремленно проталкивались Псы правосудия — старшие офицеры городской стражи. За ними в свою очередь настойчиво толкались еще и простые стражники, наряженные менее броско, но настроенные не менее решительно.

Ур — город, признающий многие свободы, включая и свободу вероисповедания. Но только до тех пор, пока они не начинают угрожать общественному порядку.

Истовая страсть, с которой уже третий день вещал новоявленный пророк, не могла не привлечь к нему внимание стражей порядка. Правда, пока он не призывал к погромам, не хулил корону и Церковь, хватать его было не за что. А толпу без повода разгонять вовсе бессмысленно, а то и опасно. В таком состоянии, зачарованная давящими на больное речами, она, что разгоряченный табун: дай вожжу одной кобыле, понесут все! Посему Псы и примкнувшие к ним стражники пробирались через столпившихся людей молча, не раздавая угроз и оплеух, не требуя немедленно расступиться и разойтись, но вместе с тем целеустремленно и неостановимо. Так, чтобы в нужный момент оказаться рядом с разошедшимся пророком, а там уже действовать сообразно обстоятельствам.

Например, дать по печени, накинуть на голову мешок и спеленать, как паук муху, тем самым разом обезглавив толпу, вынув из нее объединяющий стержень — и самое душу. Мне уже приходилось видеть, как стража работает в таких случаях. Должен сказать, в этом есть даже своего рода изящество.

— Безмерно велика сила Предтечи Ужаса! — надрывался унитарианец, потрясая над головой костистым кулаком, — И вот уже небеса содрогнулись от страха пред его растущей мощью. Aue! И были посланы знаки избранным людям во всех концах света, в числе коих и мне, ничтожному, нашлось место. Святое братство инквизиторов шлет своих эмиссаров в город, но не мечи монахов-воинов, а молитвы должны спасти Ур! Ае domici! Спасение принесет не сталь и кровь, но покаяние и смирение.

— А как же Башня? — выкрикнул кто-то из толпы.

— Да! — вторил ему другой голос. — Как же Башня?! Где орден Очищающего Пламени?! Где экзекуторы?!

— Не ищите силу на стороне! — надрывался в ответ оратор, — Ищите ее в себе, в своей вере! Истинно реку вам: не через пламень, но через покаяние должен спастись Возрожденный город! Aue!!!

— Король! Король защитит свой народ! — заорал еще кто-то, пытаясь криком заглушить растущий страх, — Если уж Магистрат не может этого сделать!..

Толпа гудела и раскачивалась, медленно заводясь от воплей наиболее ретивых слушателей. Чем дальше, тем больше она начинала походить на пороховую мякоть — только поднеси спичку.

— Не смущать умы моей паствы! — взвыл пророк, — Ибо грядет новый Бунт нечисти! Ни король, ни Магистрат, ни инквизиторы, ни экзекуторы не защитят вас от того, что следует за Предтечей Ужаса. Пришло время выбора. Ае domici! Склоните колени и взывайте к Вырию Небесному! Ему обращайте молитвы, а не сонму лживых прислужников, как учит Церковь…

Последних слов оказалось достаточно. Псы правосудия, к тому времени как раз протолкавшиеся через всю толпу, начали действовать. Два дюжих молодца синхронно заняли место по обе руки от пророка, а двигавшиеся следом стражники оцепили их нешироким кольцом, оттесняя слушателей. Толпа недовольно заурчала, стиснулась-сплотилась, но на активные действия никто не решился.

— Истинно реку! — замахиваясь на Псов правосудия костлявыми руками, быстро-быстро заверещал пророк. — Грядет новый Бунт!.. покаяние!.. смирение, а не ме… ох!

Пудовый кулак ударил его по почке.

Унитарианец покачнулся, скрючился, но затем выпрямился и с неожиданной силой оттолкнул от себя Пса. Ловко вывернувшись из цепкой хватки второго, он прижался к стене и возвысил голос до истинно львиного рыка, разом перекрыв весь галдеж, висевший в воздухе.

— Мне было видение! Предтеча Ужаса вышел из адовых врат! Вышел, чтобы открыть дорогу сонмищу таких же, как он! И не пламень и меч, не король и не лживая Церковь, но истинная вера…

Крик оборвался — один из Псов коротко и ловко саданул унитарианца локтем в солнечное сплетение. Пророк разом обмяк и скис. Второй Пес отработанным движением набросил ему на голову свой плащ, обмотал его на манер мешка и перетянул сверху ремнем. В два счета душа толпы превратилась в спеленутую куклу, неуклюже барахтающуюся в крепких руках дюжих молодцов.

Толпа угрожающе заворчала, качнулась, намереваясь отобрать своего вдохновителя, но, не сумев с первого раза прорвать кольцо стражников, тут же потеряла задор, а с ним и большую часть интереса к происходящему. Пара заводил, какие всегда найдутся при большом скоплении народа, попытались завладеть вниманием толпы и переключить ее на себя, да ничего у них не вышло.

Оно, в общем, и немудрено: унитарианцы большой популярностью в Уре не пользовались, а что до «Предтечи Ужаса», то Ренегата, как пример заслуженной (или незаслуженной) кары за грехи горожан, и без того поминали при каждом случае — будь то рядовые разговоры или теологические диспуты.

Очень быстро единый монолит человеческих тел развалился на несколько отдельных фрагментов, которые таяли на глазах: люди вспоминали, что у них есть какие-то дела и обязанности, и расходились, кому куда следовало. В паре мест, правда, как это традиционно полагается в таких случаях, обмен мнениями по поводу прослушанной лекции (и особенно ее финала) перерос в обмен тумаками и затрещинами. Но и потасовки вышли какие-то жидкие. Не сумев собрать достаточного количества зевак-зрителей, не говоря уже об участниках, они быстро сошли на нет.

— Надо же, его все-таки забрали! — Завернутая в одеяло, источающая сонное тепло, Ли-Ши подкралась сзади, просунулась мне под руку и устроилась на груди.

Обычно мне не нравится, когда кто-то ухитряется подкрасться незаметно. Более того, меня это прямо-таки жутко раздражает. Человек, способный сделать такое, способен и (теоретически) нож воткнуть промеж лопаток. Но сердиться на босые ножки Ли-Ши, бесшумно ступающие на крохотных пальчиках, сверкающих пятнышками яркого лака, не было никаких сил. Да и желания тоже.

Я прижал анчинку к себе, и Ли-Ши вскрикнула. Готов поклясться, она сделала это не от боли, но специально, рассчитывая, что снизу кто-нибудь обязательно бросит взгляд наверх и увидит, с кем проводит время хозяйка «Шелковой девочки». Репутацию подруги Выродка стоит время от времени подкреплять. По такому поводу можно и уголок одеяла приспустить — чтобы обнажилась великолепная золотистая грудь.

Добившись желаемого, Ли-Ши довольно хихикнула:

— Он был такой смешной, этот варвар-проповедник. Так яростно кричал. Позавчера, вчера, а теперь еще сегодня… Я думала, у него в шее все жилы полопаются.

— Таких «смешных крикунов» полон город, Ши. Особенно сейчас, когда появился такой роскошный повод, как неуловимый убийца-кровосос. И я не нахожу это смешным. Они будоражат людей, от этого принимаются нервничать вампиры, а все вместе они начинают действовать на нервы уже мне.

— Я не сказала «крикун», Сет, — с преувеличенной серьезностью произнесла Ли-Ши, — Он варвар, но действительно проповедник и, может быть, даже пророк.

— Неужели?

Я улыбнулся, но обнаружил, что анчинка недовольно хмурится.

— Почему ты так считаешь, моя оюнэ?

Если Джад ничего не напутал, рассказывая мне о нравах Анчинской империи, то обращение «оюнэ» там используют только по отношению к наиблистательнейшим дамам из числа тех, что достойны постели самого императора — бога во плоти.

Ожидая реакции Ли-Ши на комплимент, я слегка напрягся, но, судя по всему, угадал. Взгляд прекрасной анчинки потеплел.

— Конечно, пророк. Он же кричал вчера про тебя.

— Не понял. Он… что?

— Вчера он тоже произносил проповедь. Я не слушала все, но там было немного про тебя, поэтому и запомнила. Он кричал, что ему было видение. Что против этого… Предшественника Ужаса… будет призвано другое еще более страшное исчадие ада, давно уже рыщущее по улицам Ура. Но не меч спасет Блистательный и Проклятый, а…

— Покаяние, — закончил я, несколько озадаченный.

Интересно складывается.