Виталий Обедин - Виталий Обедин Слотеры. Песнь крови. Страница 16

— Покаяние, — закончил я, несколько озадаченный.

Интересно складывается.

О том, что я подрядился найти Ренегата и во второй раз спровадить на тот свет, еще никто толком и не знал. Ну, кроме Реджиса и пары знакомцев, которых я при случае использую в качестве подручных. Но Тихоня не из болтливых (да и узнал обо всем только прошлой ночью), а подручным строго-настрого запрещено распускать язык, когда они выполняют мои задания. Если же предположить, что незадачливый пророк-унитарианец выражался иносказательно и каждый нашел в его словах то, что посчитал нужным, возникает вопрос: с чего Ли-Ши взяла, что речь идет обо мне?

— Если смотреть снизу, ты так смешно хмуришься, ичче Сет, — рассмеялась анчинка. — Все очень просто. Кто может быть хуже, страшнее вампира? Только такой, как ты… Ичче. Или как это вы говорите? Хранитель Древней крови? Выродок?

Я пробурчал что-то невнятное.

— Кто из Выродков охотится для людей на всякую нечисть? Я знаю только тебя. И все вокруг только и говорят, что о тебе. Значит, ни о ком другом этот варвар кричать не мог. Правильно? А вчера вечером ты приходишь сюда, но, вместо того чтобы подняться ко мне, срывая одежду, с таинственным видом садишься за один стол с вампиром Реджисом! Так ли сложно сложить одно с другим?

Я невольно рассмеялся:

— Ты очаровательна, Ши. И умна.

— Конечно. И советую тебе не забывать об этом, потому что мужчин, желающих сказать мне такие и более приятные слова, великое множество.

— Кстати насчет любовника из Империи, регулярно моющегося и штудирующего Книгу Нушти Утрумы… ты это серьезно?

Вместо ответа анчинка потянулась, вставая на кончики пальцев, и обвила руками мою шею.

— Мой грязный ревнивый варвар…

Варвар? Я, чей род древнее самого племени человеческого?!

Я разумно подавил в себе желание рассмеяться. Для бронзоволицых анчинов с их тысячелетней культурой и жизнью, расписанной на бесчисленное множество ритуалов, варварами являются представители любого другого народа или расы. Даже заносчивые эльфы.

— Ши, как насчет небольшой прогулки? Кажется, сегодня будет прохладно, но солнечно. Мы можем ненадолго вернуться в постель, а когда выберемся…

— Я не люблю солнце, — скривилась Ли-Ши. — Оно плохо для моей кожи.

Я прикрыл дверь балкона.

Черт. Давно следовало поговорить на эту тему, но, опасаясь взрывного темперамента Ли-Ши, я всякий раз откладывал неприятный разговор на потом. Теперь назрело.

— Скажи мне честно, оюнэ. Эта твоя нелюбовь к солнцу, она как-то связана… с неким зельем, которое ты принимаешь?

— Не понимаю, к чему ты клонишь, ичче Сет. Я сказала, что солнце просто вредно для меня. Женщины моего уровня — самое ценное, что есть в Анчинской империи. Наша кожа нежна, как лепестки белого лотоса, а солнечные лучи обжигают ее, уродуют этим ужасным загаром, уподобляя простолюдинкам, которые проводят много времени на открытом воздухе.

— Прекрати играть со мной, Ши. Я давно подозреваю — ты употребляешь вампирский елей. Некру. Видимо, очень малыми дозами и чем-то разводишь, но…

— Грязный ичче!

Вспыхнув, Ли-Ши ударила меня по руке и попыталась отшатнуться, но я схватил ее миниатюрное запястье двумя пальцами и слегка сжал.

— Животное! — взвизгнула хозяйка «Шелковой девочки».

— Видишь, Ши? Достаточно мне было сделать так в прежние времена, и ты начинала хныкать, а на коже у тебя появлялись синяки. Сейчас ты всего лишь недовольна. Болевые ощущения притуплены. Это некра.

— А если и так, что с того? Я дольше сохраню молодость и красоту! В том числе и для тебя, ичче, Сет!

Она отпустила одеяло и с вызовом посмотрела на меня — обнаженная и прекрасная, точно статуэтка, отлитая из бронзы руками великого мастера. На теле ни единого волоска, даже в самых сокровенных местах; анчинки сжигают их специальными лампами, чтобы сделать кожу гладкой, как шелк.

Совершенство.

— И в постели ты уже не боишься случайно раздавить меня своими лапами! Что тебе еще нужно? Чем ты недоволен?

— Это наркотик, Ши. Он сожжет тебя изнутри. Они всегда сжигают.

— Откуда тебе знать, Сет? Вы, ичче, не умеете даже напиваться из-за своей отравленной крови. А некру ни один из вас и проглотить-то неспособен.

Я отпустил ее, но анчинка осталась стоять в той же вызывающей позе.

— Я видел много развалин, которые перестали быть людьми, когда подсели на наркотики. Будь то серый лотос или гаш-порошок. Некра еще хуже.

— Я не примитивный варвар! Ваши хваленые алхимики сегодня только познают то, что в Империи столетия назад преподавали в храмах Ста наук. Я умею дополнительно дистиллировать некру, убирая все вредные примеси. А если ты боишься, что я попаду в неприятности с законом и прибегу просить твоей помощи…

Я грустно покачал головой:

— Закон тут ни при чем, Ши. Я просто очень боюсь попасть в ситуацию, когда мне придется вбивать кол тебе в сердце.

— Обработанная кровь безвредна! Я больше оскверняю свое тело, пуская в него тебя…

— Не настолько безвредна.

Я взял анчинку за плечи и подтолкнул в полосу солнечного света, наискосок падавшую в комнату через окно. Солнце расплавленным золотом засияло на безупречно гладкой коже. Это было прекрасно, но анчинке страшно не понравилось. Она закусила губу и принялась отбиваться от моих рук.

— Видишь, изменения уже есть. Они вполне очевидны. Тебя раздражает солнечный свет…

— У меня просто очень нежная кожа. Тебе ли не знать, громила неотесанный!

— Твои зубки, милая. Проведи по ним язычком. Разве они не стали тоньше и острее? Уж я-то почувствовал ночью. Скажи, ты, часом, не стала лучше видеть в темноте? А днем на тебя не накатывают вдруг сонливость и апатия? Аппетит регулярно пропадает, зато частенько хочется пить?

Она попыталась отвернуться, но я не позволил.

— Это только первые симптомы, Ши. Поверь мне. Я видел людей, крепко подсевших на некру, изучал их. Они не становятся носферату, не превращаются в вурдалаков, но и людьми не остаются. Жалкие полукровки, застрявшие между двумя мирами — еще не вампиры, но уже и нелюди. Недоделки. Недостаточно мертвые, чтобы упокоиться с миром, и недостаточно живые, чтобы продолжать свое существование. Зов крови, звучащий в их головах, сводит с ума. Он заставляет смертных верить, что они носферату. А последние отличаются от смертных тем, что успели разок умереть. Готова ли ты поверить в свою смерть?

— Отстань, Сет! Не лечи меня! Я взрослая женщина и…

— Я не буду тебя убеждать более, моя оюнэ, — сменил я тон. — И не буду пытаться отвратить от этой заразы угрозами. Это твой выбор и твое тело… Но я хочу, чтобы ты знала: ради тебя, Ши, я готов повырывать руки всем, кто торгует этой дрянью в Блистательном и Проклятом. Возможно, я так и начну делать, если ты не одумаешься и не прекратишь сама. А посему спрошу: это ведь не Реджис ап Бей кон дает тебе кровь? Мне бы не хотелось…

— Ты позволяешь себе слишком много для варвара!

— Я задал вопрос, Ши.

— А что ты будешь делать, если я не отвечу? Ударишь меня? — В ее голосе зазвучало презрение, — Наставишь один из своих огромных пистолетов? Начнешь пытать? Я не боюсь тебя!

— Если не ответишь, я начну спрашивать самого Реджиса. И на него я не постесняюсь наставить один из своих огромных пистолетов. А то и два.

Ли-Ши подняла с пола одеяло, завернулась в него и уселась на кровать — маленькая, нахохлившаяся, точно замерзшая птичка. Я ждал, не двигаясь с места.

— Нет, это не Реджис, — наконец произнесла она. — Его не зря прозвали Тихоней, ни в какие неприятности не хочет впутываться. Есть… люди. То есть были… В последние дни у них совсем ничего нет… С тех пор, когда на улицах появилась эта тварь, Ренегат, все поставки прекратились.

Я мысленно кивнул. Все логично: Псы правосудия целыми днями крутятся вокруг гетто, отчего все, кто имеет отношение к вампирским делам, залегли на дно. Никто не хочет привлекать к себе внимание: ни вампиры-доноры, поставляющие кровь, ни маги-обработчики, готовящие из нее некру, ни распространители из числа смертных. Слишком опасно. Больно велик шанс попасть под горячую руку.

Не говоря ни слова, я отошел от окна и начал одеваться.

— Сет? — В голосе Ли-Ши прозвучали нотки неуверенности, — Ты ведь не начнешь и вправду калечить людей, торгующих некрой, только за то, что они продавали ее мне?

— Тебе есть до них дело? — Мой голос прозвучал грубее, чем следовало.

— Ты не понимаешь. У них может появиться дело до меня. Некра — это очень дорогой и опасный товар. Все, кто его продают и покупают, находятся… в особых отношениях.

— Значит, ты боишься?

Я лязгнул пряжками перевязи.

— У меня есть для этого все основания.

— Тебе повезло, Ши. Сейчас меня больше занимает Ренегат; поэтому у тебя есть время, чтобы со всем этим покончить самостоятельно. Эта дрянь не нужна тебе. Ты еще долго будешь оставаться молодой и красивой.