Джон Гриббин - Дорога в никуда Страница 16

Взрывы отдалились, потом прекратились совсем. Ту Хокс услышал зловещее завывание бронемашин и осторожно поднял голову. Позади перелеска слева появились пять броневиков. Они были оснащены пушками, а у двух из них было также тонкоствольное оружие, с такого расстояния похожее на пулеметы. Ту Хокс знал, что пулеметы здесь еще не изобрели, но эти штуки казались достаточно опасными, чтобы побудить его к бегству. Он сделал знак остальным и помчался по придорожному пшеничному полю, чтобы уйти из зоны обстрела. Когда его группа уже почти наполовину пересекла пшеничное поле, броневики уже были на дороге и открыли огонь по бегущим солдатам и мчащимся вслед за ними беженцам. Скорострельность их орудий поразила Ту Хокса. Было очевидно, что перкунцы снабдили свои бронемашины скорострельным оружием. Он еще никогда не слышал о существовании здесь такого оружия. Должно быть, его создание до сих пор хранилось в глубокой тайне, а теперь перкунцы, наконец, применили его. Вот оно, дополнительное основание для такого быстрого продвижения перкунцев, подумал Ту Хокс. Сила его огня должна быть просто подавляющей.

Шум боя удалился на восток. Тем временем беглецы пересекли ручей и под защитой густого кустарника на его берегу направились к дремучему лесу на севере. Они шли, пока не стало темно, поспали пару часов, потом отправились дальше. Двумя днями позже они наткнулись на четырех убитых. Недалеко от них, на лесной дороге, стоял неповрежденный автомобиль повышенной проходимости. Бензобак его был полон наполовину. Они поехали на север, пока не кончился бензин, потом снова пошли пешком. Неделей позже они уже находились возле самой границы.

Однажды утром, когда они зашли на одну из заброшенных ферм, чтобы найти что-нибудь съестное, они обнаружили перкунского дезертира. Это был гигант с гладкими черными волосами и широким лицом.

Один из блодландцев, Эльфед Геро, допросил этого человека на перкунском языке. Гигант принадлежал к национальному меньшинству, называемому Кинукинук и его звали Квазинд. Он рассказал, что вступил в стычку с офицером и за это должен был предстать перед трибуналом, но вместо этого он предпочел сбежать. Теперь он хотел пробраться через границу в Итскапинтик.

Весь этот день и весь следующий группа, к которой теперь присоединился и Квазинд, брела на север. Местность казалась безлюдной, а война нереальной и далекой. Но на утро следующего дня они проснулись от гула множества моторов. Ту Хокс скользнул к краю леса и выглянул на дорогу, которая находилась у подножия холма метрах в четырехстах от них. Колонна броневиков и грузовиков с прицепными орудиями катила на юг. Все машины были выкрашены в темно-синий цвет и на бортах у них были красные полосы. На их дверцах была эмблема, на которой был изображен черный медведь на золотистом фоне.

— Итскапинтик, — сказала Ильмика позади него. — Они направляются в Готинозонию. Некоторое время назад нам стало известно, что Перкуния вынудила эту страну заключить с ней союз. За это Итскапинтик должен получить северную часть Готинозонии.

Ту Хокс наблюдал за потоком машин. После броневиков и артиллерии потянулись отряды снабжения и машины с сидящей в их кузовах пехотой. Потом снова пошли бронемашины. Лица солдат были скрыты под круглыми шлемами.

Колонна не прерывалась. Беглецы наблюдали, сменяя друг друга. Они не отваживались высовываться из своего укрытия, потому что повсюду были патрули. Только вечером они отправились дальше.

На следующий день они укрылись в одном из старых сараев с просевшей крышей, который они сочли вполне надежным укрытием. Однако, когда они вечером снова хотели отправиться в путь, они обнаружили, что сарай окружен.

Семь полицейских Итскапинтика приблизились к ветхому дощатому строению с трех сторон и взятые наизготовку ружья вынудили беглецов выйти наружу, а потом разоружили их. Затем им всем связали руки. Низенький, молодой парень, очевидно сын крестьянина, который привел полицейских, гордо стоял поблизости.

Командир отделения, плотный темноволосый мужчина с широким ртом и большими, выступающими вперед зубами, усмехнулся, обернувшись к Ильмике. Он взял ее за подбородок, обхватил ее рукой за спину и бросил ее на траву. Связанные пленники ничего не могли сделать, кроме как беспомощно и бездеятельно смотреть на то, что здесь происходит.

О'Брайен, побледнев и фыркнув, вдруг бросился вперед. Прежде чем командир отряда заметил, что здесь происходит, О'Брайен взвился в воздух, согнул обе ноги в коленях и ударил ими. Командир отделения услышал предупреждающий крик одного из своих людей, поднял голову от лица Ильмики и оглянулся через плечо. Носки сапог О'Брайена, со всей силой устремившегося вперед, ударили его в подбородок и что-то хрустнуло, словно переломили деревянную палку. Мужчина откатился от своей жертвы и остался неподвижно лежать на траве.

О'Брайен жестко упал на спину и на его связанные руки пришлась основная сила удара. Он заревел от боли, перевернулся и попытался встать. Приклад ружья ударил его по затылку, и О'Брайен снова опрокинулся. Полицейский, ударивший его, перевернул ружье, приставил дуло к затылку О'Брайена и нажал на спуск. Ирландец вытянулся, слабо вздрогнул и затих.

Командир отряда тоже был мертв; удар двумя ногами сломал ему шейные позвонки и челюсть. Полицейские начали яростно избивать пленников. Ту Хокса ударили по спине прикладом ружья и он упал. Полицейский сапог ткнул его в ребро и в живот. Когда следующий удар пришелся по его черепу, он потерял сознание.

Полицейские, выместив, наконец, свою ярость, оставили свои жертвы, собрались вокруг своего мертвого командира и стали беседовать друг с другом. Одни пленники стояли и охали, другие лежали тихо и неподвижно. Геро, которого избили особенно жестоко, рвало.

Ту Хокс снова пришел в себя, но потребовалось некоторое время, пока он обрел способность мыслить четко и ясно. Голова его болела, словно кто-то запустил в нее раскаленные когти и разрывал ими мозг, а тело его казалось ему огромной кровоточащей раной. Позже он понял, почему О'Брайен пошел на такой самоубийственный поступок. С тех пор, как сержант узнал, что он навсегда оторван от своей родины, он медленно умирал. Глубокая скорбь наполняла все его существо, и неутихающая печаль, которая гасила его волю к жизни. Таким образом он умышленно пошел на смерть. Он сделал это под видом мужественного и рыцарского поступка, так что для других его смерть не выглядела как самоубийство. Однако Ту Хокс знал его много лучше других.

Поступок О'Брайена не был напрасным. Он отвлек внимание полицейских от девушки. Теперь вооруженные люди пинками и ударами прикладов поднимали пленников на ноги и загнали их на борт грузовика, подъехавшего к ним. Их везли десять часов, не давая им ни еды, ни воды. Наконец, они оказались в военном лагере, и пленников поместили в усиленно охраняемый барак. Им дали воды, черствого черного хлеба и вонючий суп с парой кусочков жесткой жилистой говядины.

Пришла ночь, а с ней и кровососы. Утро принесло облегчение. Один из офицеров, владеющий блодландским и готинозонским языками целый час допрашивал их. Их рассказ, казалось, встревожил его. Во второй половине дня пришли солдаты и увели Ильмику.

Ту Хокс спросил Геро, имеет ли он представление о том, что здесь происходит. Геро пробормотал распухшими губами сквозь сломанные зубы:

— Если бы Итскапинтик все еще был нейтральным, перед нами извинились бы и отпустили бы нас. Но теперь нет. Лучшее, на что мы можем надеяться, это на жизнь в рабстве. Девушку, вероятно, отдадут высшим офицерам. Когда она им надоест, ее отправят к низшему командному составу. Бог знает, что произойдет потом. Но она дворянка Блодландии, она убьет себя при первой же возможности.

Ту Хокс не был так уверен в этом. У него было ощущение, что за кулисами что-то происходит. Через два дня его и Квазинда привели в один из кабинетов комендатуры. Там находились Ильмика Хускарле, один из офицеров Итскапинтика и перкунец. На последнем был белый с красным мундир с орденами и золотыми эполетами. Девушка выглядела намного лучше. Она вымылась и ей дали женскую одежду. Но, несмотря на это, она, казалось, была погружена в свои собственные мысли и взгляд ее был отсутствующим. Перкунцу пришлось по нескольку раз повторять свои вопросы, прежде чем он получал от нее ответы на них.

Ту Хокс быстро оценил положение. Должно быть, у перкунцев был очень действенный аппарат тайной службы, который сразу же после доставки пленников установил их личность. По-видимому, правительство Перкунии немедленно направило Итскапинтику требование об их выдаче и теперь Ту Хокс спрашивал себя, что же с ними будет дальше.

Только позже Ту Хокс узнал, почему, кроме него, перкунцам понадобились также Квазинд и Ильмика. У Ильмики были родственники во влиятельных кругах знати Иеркунии, а Квазинда по ошибке приняли за О'Брайена. Эта ошибка не могла долго оставаться незамеченной, но все же она была не замечена достаточно долго, чтобы он вместе с остальными прибыл в столицу Перкунии, город Комаи. О блодландцах Ту Хокс больше ничего никогда не слышал и предположил, что их отправили в рабочий лагерь.