Олег Борисов - Рваный бег Страница 17

— Ему-то какой резон? Я его не нанимала. А Кодекс не позволяет чужой контракт перехватывать или мешать в его выполнении.

— Кодекс? Деточка, ты бредишь. Кодексом прикрывались первые ходоки, кто на голом энтузиазме был готов все человечество осчастливить, да еще от щедрот и чужакам отсыпать… Они пытались как-то отношения урегулировать. Да все равно — закончилось все это, как любое благое начинание заканчивается: кровью и разборками до последнего патрона… Поэтому чем быстрее ты выбросишь из головы вычитанную чепуху, тем здоровее будешь.

Я посмотрел на морщинку, царапнувшую отмытый вчера лоб и вслушался в севший голос, утративший звонкие веселые нотки после Дымокуров:

— Значит, и свод собственных правил вы в нужник спустили. Сами написали, сами на помойку и выбросили… Что же вы за люди, ходоки? Что у вас осталось за душой? Хоть капля чести и совести есть, или тоже — за копейку давно продали?

— Не знаю, как у парней, а у меня за душой только цинизм и репутация. Которая позволяет тебя по маршруту вести живой, а не мертвой… А у Сплима репутации больше нет. Как он последнюю свою группу попытался грохнуть ради товара, так все, ходок закончился… И если мы хотим до химиков добраться без пули в затылке, нужно на этом сыграть. Сыграть на том, что моего бывшего напарника не любят и ему не верят. Его слова перепроверяют, ждут подставы и контролируют каждый его шаг… Поэтому стоит нам пустить слух, что мы пошли к нему права качать — рядом с его лежкой соберется все местная кодла. Пока разберутся — мы как раз успеем проскочить. А у алконавтов установка есть, которая позволяет в любую точку свалки сигануть. Для себя делали, бизнес требует. Препарат купим — и ходу…

Шагнув к жестяному умывальнику в углу, девушка задала последний вопрос, оставивший после себя неприятное послевкусие:

— Ты уверен, что торговцы нас не сдадут? Все же мы — чужаки для них. Им с бандитами бизнес вести, могут нашими головами откупиться.

— Вряд ли. Они уже очень давно со Сплимом на ножах. Кто бы другой охоту на нас объявил — могли бы и задуматься о перепродаже. А так — с радостью ему настроение испортят. Да и не тронут их местные. Куда как быстрее все выходы из Жестянки перекроют и охоту на нас развернут. Только попробуй еще эти дыры законопатить… Так что шансы у нас — пятьдесят на пятьдесят, если не больше. — Закончив проповедь, я поднялся и двинулся к дверям, поманив за собой уже собравшихся братишек. — Ладно, Михалыч и Яппи на хозяйстве, а мы завтрак принесем. Потом сгребаемся и двинем в магазин. Как раз успеем слухи запустить и с толпой смешаться, что на молитву пойдет…

Я двух охламонов-самогнщиков помнил, сколько ходил по местным дорогам. Рокус и Адам — близнецы-братья, кто Матери-Истории… Впрочем, откуда они добыли себе имена — Мать История умалчивает. Явно — начинали жизненный забег под другими паспортными данными. Но в процессе извилистой дороги приобрели прорву вредных привычек, сменили биографию, построили себе на старом пустыре дом-блиндаж и стали тратить деньги на дегустацию спиртного, собранного по всей обжитой Вселенной. Рокус — огромных размеров мулат с пивным брюхом, больше напоминавшим обтянутый мохнатой шкурой бочонок. И Адам — худой желчный глиста-переросток, обожавший при беседе с очередным покупателем теребить козлиную бородку, выкрашенную в грязную ультрамариновую радугу.

За прошедшие годы магазин, служивший заодно и местом обитания неразлучной парочке, грабили и пытались спалить раз двадцать. Но постепенно средства защиты становились все совершеннее, навыки работы с опасными реактивами доросли до заоблачных высот, и неожиданно для местных обитателей любители спиртного стали уважаемыми людьми. Людьми, которым было проще заплатить за какую-нибудь хитрую смесь, способную взорвать-отравить-вылечить-и-снова-взорвать. Химики-экспериментаторы обладали должным упорством в достижении поставленной цели, а ассортимент предлагаемых товаров перевалил за несколько тысяч. И если за какой-нибудь невообразимой железкой шли к мастеровым со свалки, то за итогом сложных бурлящих реакций теперь мотались исключительно в «Друм» — квадратный бетонный куб, вросший в середину заасфальтированной площади. И хотя бывший пустырь медленно поглотили ползущие во все стороны пригороды Жестянки, но занятая химиками площадка оставалась девственно чистой. Потому что крышу прошлого строения после неудачного эксперимента нашли в двух километрах к югу, а как при этом выжили любители спиртного — для меня осталось загадкой. Вот горожане и предпочитали не рисковать, держась от парочки подальше.

Мы успели проскочить в магазин до того момента, как смрадно чадящая мотоциклетная орда окружила «Друм». Видимо, запущенный утром слух сработал как надо, оттянув боевиков с площади. Три амбала, сторожившие вход, только вежливо раскланялись с нами, расступившись в стороны под присмотром стволов. И пока татуированные громилы жарко дышали перегаром в коммуникаторы, докладывая «да, здесь, все здесь!» — мы уже столпились у прилавка, заваленного мятыми бумагами, мутными склянками и остатками бутербродов. Ближайшие полчаса за свою шкуру можно было не волноваться — в «Друме» действовало одно железобетонное правило, единое для всех: «Торговля — внутри, разборки — снаружи». Нарушителей выносили вперед ногами. И скидок не делали никому.

— Какие люди! — радостно проблеял Адам, баюкая в крючковатых пальцах длинный стакан с ультрамариново-зеленым содержимым. — А мы уж заждались… Каждый час в гости заходят, каждый час о вас спрашивают… Все глаза проглядели, никак не дождутся…

— А если по делу? — попытался я перевести беседу на более конструктивные рельсы. С худосочным алкоголиком можно было болтать «за жизнь» часами. В отличие от компаньона, Адам никуда не спешил. Он успевал продегустировать три-четыре десятка коктейлей, прежде чем скрипящие мозги переключались на нужды покупателя. Но терять полдня впустую совершенно не хотелось. — Есть чем порадовать?

— Порадовать всегда есть чем, — прогудел из угла Рокус, материализовавшись из чернильной тени. — Только разговаривать будем лишь с девчонкой вашей. Она покупатель, с ней и толковать. Вам — оружие убрать и на улицу, к клоунам. А то достали уже, терпения не напасешься.

— Крышу давно не чинили? — невинно усмехнулся я, даже не изображая попытку передвинуть автомат за спину. — Говорить будем здесь, никто на улицу не пойдет. А как закончим, вы нас по каналу в названную точку перебросите. И все, сделка состоялась… А клоуны…

Сзади скрипнула дверь, впустив в полумрак несколько человек. Возглавлявший ватагу амбал в засаленных брезентовых штанах притормозил, уткнувшись взглядом в бездонную дыру «Молотилки» и прогудел:

— Это, парни… Там общество волнуется… Поговорить хотят… За шлам и прочее… Вы как тут закончите, так и выходите… Да… А мы подождем… Да…

— Выйдем, выйдем, — ласково пообещал Щепка, все так же отслеживая каждое движение снаряженным дробовиком. Дождавшись, когда последний из посетителей закроет за собой дверь, прокомментировал: — Похоже, старшие пока подтягиваются. Или решили лично не соваться. Слишком хорошо мы себя показали за прошлые дни. Недобро показали, я бы отметил.

Михалыч, одно время таскавший хозяевам «Друма» реактивы и знавший все местные закоулки, не поленился сунуть нос в крохотные застекленные бойницы и добавил:

— Человек двести собралось. Но — уважают. Чуток в сторонке все. Ждут, как дела закончим.

— И о делах, — нахально оскалился Адам, влив в луженую глотку последние капли напитка. — Ваши личные проблемы нас не касаются. А девочке мы лекарство продадим. За нашу цену. И цена простая: два кило шлама в обмен на недельный набор противоядия к крольчатке.

— Чего?! — группа ахнула в голос. Но занявшие свое место за стойкой уроды лишь повторили в унисон:

— Два кило. Баш на баш. И не торгуемся…

Посреди злобного бормотания с нашей стороны Настя шагнула вперед и сердито бросила в ответ:

— Товар покажите сначала, умники. Филин проверит, чтобы без обмана. А потом уже будем разговаривать.

— Командовать дома будешь, на горшке… А здесь — наша территория. Поэтому — шлам покажешь, мы начнем работать. Нет оплаты — нет работы. Не нравится — как двери открывать ты знаешь, можешь проваливать. Вас там как раз ждут… Да, за канал до пятой точки платить отдельно придется.

— Пятая — рядом с рынком. Там нас уже наверняка ждут, — подал голос Чук, но химики лишь хмыкнули в ответ:

— А нам без разницы. Пробойник давно не чинили, работает только туда… Поэтому — наши условия вы знаете. И нам не горит, можем и месяц-два подождать… А чтобы вы не думали, что самые умные и соскочить можно — девочке вот это наденем.

На прилавок лег кожаный ошейник с плоской коробкой, моргнувшей крохотной лампочкой.