Алексей Гридин - Только хорошие умирают молодыми Страница 17

Все, что происходило дальше, напоминало плохой боевик, в котором Олегу и группе Дмитрия сначала было суждено сыграть роль плохих парней, которых влегкую разносят в пух и прах главные герои. Наверное, крысиный режиссер превзошел сам себя, готовя эту сценку. Музыкант потом с трудом мог вспомнить, что вообще творилось во дворе хрущевской пятиэтажки, украшенной раскосо бегущей по стене широкой трещиной. В памяти остались лишь разрозненные картинки, выхваченные взглядом и мгновенно застывшие, чтобы пополнить в сознании коллекцию воспоминаний.

Только что вокруг было тихо — и вдруг, словно призрачные порождения самой темноты, отовсюду появляются крысы. Ими кишит весь двор. Несколько тварей визжащими чертиками из коробочки выскакивают из-за ныне выцветшей, а когда-то красно-зеленой беседки и тут же принимаются палить, вдавив курки и не отпуская их, пока в магазинах не кончатся патроны. Один из бойцов Дмитрия падает, мгновение спустя кинжальная очередь в упор вспарывает второго, отбрасывает его на песочницу, он рушится через бортик, ноги в черных тяжелых ботинках высоко задираются, и Музыканту почему-то запоминаются рубчатые подошвы, к одной из которых прилип бурый тополиный листок.

Дмитрий отскакивает назад, таща Олега за собой, Паршин бежит за ними, а вслед по пыли двора весело, словно приглашая поиграть с ними, скачут взметаемые пулями фонтанчики. Еще не меньше трех крыс, не особо прячась, ведут огонь со стороны качелей, и оставшиеся в живых — кажется, соображает на ходу снайпер, это были Боря и Вадик — ответным огнем заставляют их прижаться к земле, а одна из тварей, упав, конвульсивно дергается и уже не поднимает головы. Вокруг нее споро натекает темная лужа.

Оживает одно из окон у них над головой, оттуда нахально высовывается длинный пулеметный ствол и, крутясь влево-вправо, щедро метет двор свинцовой метелью, Дмитрий чертыхается, когда пуля обжигает ему плечо, но, к счастью, крысы так и не научились хорошо попадать в цель и стараются делать упор на кучность и плотность огня, поэтому задевшая его пуля остается пока единственной, причинившей какой-то вред. Все стреляют, и Олег стреляет тоже, вдавив курок до упора и не особо заботясь о том, чтобы целиться. Здесь не снайперская стрельба по мишеням.

Паршин на бегу выдергивает руку из кармана, и черный мячик гранаты отправляется в полет. Упав у беседки, она еще несколько мгновений неровно кувыркается, а затем взрывается. В воздух взметаются обломки досок, разлетевшиеся веером осколки от души полосуют крыс, которым не посчастливилось угодить под раздачу. Одна из тварей с визгом налетает спиной на торчащий скол доски, выпятившийся гигантским белеющим в темноте зубом, и, несколько раз судорожно трепыхнувшись, безжизненно повисает на нем. Вот такой вам рок-н-ролл, мелькает шальная мысль.

Со стратегией у крыс туговато. Несмотря на немалое численное превосходство, явно заранее подготовленную позицию и первоначальный успех, дальше у них все идет из лап вон плохо. Бешеное тарахтенье автоматов, которые как будто стараются перекричать друг друга, оглашает окрестности. Будить теперь некого, так что и захваченная врасплох группа Дмитрия, и серые твари стараются вовсю. Отступающие люди как-то оказываются на другой стороне двора, полдесятка стволов, на которых почти без перерыва вспыхивают и пускаются в пляс огненные бабочки, сносят преградивших им путь врагов и прячутся за полуобвалившейся трансформаторной будкой — какое-никакое, но все же укрытие.

Дальше сохранившиеся в памяти записи стали более четкими. Музыкант очень хорошо помнит, как, пригибаясь и пряча голову от свистящих где-то выше пуль, к нему подобрался Дмитрий.

— Хреново, — сказал он, осторожно выглядывая и тут же пряча голову обратно, потому что сверху опять полоснула пулеметная очередь, выбив брызги кирпичного крошева. — Твои предложения, Олег?

— Уходим. Очень быстро. Пока они не позвали подмогу.

Несмотря на то что происходящее слишком уж явно напоминало засаду и даже учитывая, что они потеряли двух человек из и так невеликого отряда, Музыкант мог признать, что дела не так уж и плохи. Планирование у противника обычно всегда срабатывало не лучшим образом — видимо, сказывалось то, что за плечами крыс не было сотен тысяч лет обладания разумом. Коллективные действия у них всегда были скоординированы очень посредственно. Так что, коли им сразу повезло остаться в живых, то был еще здоровенный шанс, что и дальше все сложится для Дмитрия и его людей наилучшим образом.

— Куда?

— Да куда угодно — главное, чтобы не прорываться через тот же двор. Давай вон туда?

Олег ткнул рукой в сторону хрущевки справа от них. Между ними и старой пятиэтажкой не было ничего, кроме нескольких по-осеннему бесстыдно голых тополей и странной металлической рамы, на которой, как смутно припомнил Музыкант, до Катастрофы хозяйки развешивали ковры, чтобы выбивать из них пыль.

— Добро, — Дмитрий даже не спросил, почему именно туда, хотя сам снайпер сейчас не взялся бы отвечать на этот вопрос; хорошо, что командир группы доверяет его чутью. — Слушай мою команду…

Договорить он не успел. Крысы решили попытаться добить дерзкую и упорную группу, рискнувшую прогуляться по «серой зоне» прямо у них под носом. Не меньше десятка зверюг вылезли из-за своих укрытий в обернувшемся ловушкой дворе: из-за трухлявых беседок, качелей, на которых давно уже никто не качался, песочниц, оставшихся без разнесенного ветром песка, проржавевших горок. Они бежали в полный рост, едва различимые в сумраке, уверенные в том, что, в крайнем случае, если не хватит умения, возьмут числом. Пулемет в окне зачастил торопливо, поддерживая атаку.

— Да чтоб вас… — бессильно выругался Дмитрий.

Еще одна граната, брошенная запасливым Паршиным, явно оказавшимся в своей стихии, на мгновение остановила этот натиск.

— Да быстрее же!

Олег толкнул командира локтем. Тот, словно очнувшись, перестал поливать из автомата двор и скомандовал:

— За мной!

Затем он вскочил и, низко пригибаясь, побежал в сторону хрущевки, указанной Олегом. Остальные последовали за ним.

Музыкант замешкался совсем ненадолго, но, возможно, именно это едва заметное мгновение — промелькнуло, и нет его — определило дальнейшую судьбу снайпера. Вскакивая с потрескавшегося холодного асфальта, он неудачно ушиб локоть о кирпич, дернулся, зашипел от боли и вдруг уронил с уха слуховой аппарат. Совершенно машинально он нагнулся, чтобы поднять упавшее устройство, и тут уже знакомое ощущение огненного шила в позвоночнике настигло Музыканта. Жгучая игла уколола его, заставила остаться согнувшись, а потом и вовсе упасть обратно. Но Олег успел увидеть, как один из бойцов Дмитрия — то ли Вадик, то ли Боря — на бегу выронил автомат, резко остановился и, налетев коленом на ствол огромного тополя, рухнул навзничь. Второй лишь ошалело помотал головой, но, видимо, он в горячке боя и грохоте автоматных очередей, которыми полосовали ночь преследовавшие людей крысы, слабо слышал околдовывающую музыку. Дмитрий и Паршин и вовсе оказались вне зоны ее действия — они бежали себе и бежали, стараясь как можно быстрее достичь спасительных деревьев и оставить между собой и погоней построенную несколько десятков лет назад пятиэтажку.

И ты здесь, с бессильной злобой подумал Олег. Покажись, тварь, я с тобой разберусь. Не поднимаясь, он повел автоматным стволом, но нигде не видно было фигуры таинственной зверюги с флейтой. Зато увлеченные преследованием отходящих людей крысы успели перегруппироваться после взрыва очередной гранаты и миновать укрытие Музыканта, так что он не торопясь, спокойно расстрелял двоих в спину. Остальные даже не заметили потери сородичей и продолжали гнаться за Дмитрием и теми, кто еще оставался с ним, как не знающая преград и страха дикая охота.

Мир окутала непроницаемая ватная тишина. Беззвучно визжали и падали подстреленные крысы, неслышно трещали автоматы, молчаливо палил пулемет. Олег, мгновенно оценив обстановку, решил, что стоит уходить из-за трансформаторной будки, но не в ту сторону, куда отступили остатки их группы. Теперь каждый сам по себе, всяк выживает как может. С этой мыслью снайпер поднял, наконец, упавший слуховой аппарат и покрутил головой по сторонам, надеясь все же обнаружить крысу с флейтой.

Вокруг не ощущалось ни единой живой души. Даже пулеметчик, молотивший из окна, вроде бы перестал стрелять. Шестое чувство, ненадолго выползшее из комы, чтобы предупредить своего носителя, опять свернулось уютным клубком и заснуло.

Но стоило Олегу привстать, как еще две твари, отставшие от основной группы и теперь вовсю стремившиеся наверстать упущенную возможность поучаствовать в облаве, выскочили справа от него. Музыкант, мгновенно повернувшись, всадил в одну из них скупую очередь — крыса, вскинув короткие лапы, выронила оружие, сложилась пополам и упала на землю. Вторая, быстро оценив ситуацию, метнулась назад, оставив после себя рубчатый шарик брошенной чуть ли не под ноги гранаты.