Александр Зорич - Полураспад Страница 17

Знал другое: МАЗ этот - очень плохая вещь.

Трое ребят из клана «Долг» когдато залезли внутрь этой огромной машины. Залезли обычным способом, через двери кабины.

Полазили по машине, вылезли, чегото даже там нашли интересное… Пару какихто артефактов, что ли…

Потом двое из них залезли снова - захотелось им еще пробраться в отсек отдыха экипажа…

И все. Спустя минуту они бесследно исчезли.

Их товарищ, который осматривал с ними внутренности бронетягача в первый раз, составил достаточно подробный отчет о случившемся и сбросил его мессагой в штабквартиру «Долга». Вторая его мессага гласила:

«Иду спасать ребят. Прощайте, если что».

Интуиция его не подвела: он исчез, растворился гдето в таинственном безмолвии бронетягача.

Стоит ли говорить, что с тех пор желающих изучать огромную железную коробку в Дюнах больше не находилось?

И МАЗ, и Белый Замок - несмотря на все свои зловещие особенности - меня совершенно не интересовали и особо не пугали, потому что были хорошо известными мне достопримечательностями этого уровня.

А вот змеистый, пышущий жаром и мощными потоками ионизирующего излучения разлом был чемто новеньким.

Разлом пролегал как раз посередине между Белым Замком и МАЗом.

В одной из его излучин блестело черным зеркалом мелкое озерцо.

Если гдето и ожидал нас с Тигренком наш «подсолнух», то именно на дне этого безобидного на вид водоема.

Что такое «подсолнух», спросите вы? Неужели он настолько ценен, что ради него имеет смысл тащиться в глухомань вроде Дюн, не страшась химер и прочих матрикатов? И ради него действительно стоит шариться по озерцам, образуемым разломами, где фонит так, что 4й энергоблок ЧАЭС кажется в сравнении с ним средиземноморским курортом?

О да, «подсолнух» - ценная штука.

За него платят бешеные бабки все известные мне барыги зонаиндустрии.

Говорят, что для этого артефакта найдены десятки различных применений в авиакосмической и военной промышленности. Ну а мы, сталкеры, ценим «подсолнух» за то, что в пределах Зоны он обладает свойством отклонять вражеские пули. Если, конечно, он свеженький и как следует заряжен.

Я помню те золотые времена, когда «подсолнухи» родилист в Зоне как грибы. И каждый уважающий себя сталкер не снимая пояса такую штуку. Но потом «подсолнухов» стало меньше, а жадности у сталкеров больше…

В общем, почти все из нас, включая меня, со временем начали загонять свои «подсолнухи» денежным дядям. А в плане вражеских пуль рассчитывать на Бога, бронежилет и великую русскую тройку «авось», «небось» и «какнибудь»…

Внешне «подсолнух» выглядел не сказать чтобы пафосно.

Он представлял собой нечто обтекаемое, гладкое, внешне напоминающее двояковыпуклую линзу. Линзу размером с две составленные вместе мужские ладони и сделанную из вещества, напоминающего мутное стекло.

Однако в отличие от любого стекла субстанция «подсолнуха» проявляла удивительную вариативность коэффициента преломления в зависимости от условий.

Например, в воде «подсолнух», как самое обычное нетонированное стекло, становился практически невидим. (В этой связи мне, когда речь заходит о «подсолнухах», сразу вспоминаются бриллианты чистой воды, которые, как известно, потому и «чистой воды», что в чистой воде совершенно не видны.) Но, что удивительно, в лучах направленного голубого или фиолетового света «подсолнух» не только менял коэффициент преломления, но и проявлял диковинную внутреннюю структуру.

Центральная зона «подсолнуха» темнела до полностью непроглядного черного цвета. А периферия, напротив, разгоралась желтыми лепестками невиданной интерференционной картины. В итоге все это вместе действительно напоминало цветок подсолнечника, заплавленный в стеклянную линзу…

- Ну и где тут этот «подсолнух»? - спросил Тигренок. Лицо у него было несчастным и очень усталым.

- Да вот в этой гребаной луже. - Я указал на озерцо, образовавшееся рядом с разломом.

- А в луже вода?

- Условная вода. Скажем так, непитьевая.

- То есть мы сейчас будем там шарить и искать «подсолнух»… правильно?

- Неправильно, - отвечал я. - Если ты будешь там шарить, то за пять минут схватишь лучевую четвертой степени…

- Так что же делать?

- Не шарить надо. А брать наверняка. Это тебе не раков изпод коряги таскать.

- А как мы узнаем наверняка, где лежит «подсолнух»?

- Вот для этого нас двое здесь и есть. «Подсолнух» вдвоем добывают. Один фонарь держит, другой за «подсолнухом» лезет. А чтобы никому не обидно было, кто что делает, определяется жеребьевкой…

- А зачем фонарь?

- Надо, чтобы у «подсолнуха» под воздействием светового луча определенного цвета лепестки загорелись. Потому что, пока они не загорятся, ты его попросту не увидишь.

- Так что, жребий будем тянуть? А потом светить фонарем в озеро?

- Светить полюбому придется ночью.

- Ночью? - Тигренок не сумел скрыть свой крайний испуг, хотя, повидимому, и старался.

- Ну да. Днем слишком яркий естественный свет.

Он мешает голубому лучу инициировать «подсолнух»…

- А где мы будем дожидаться ночи? Вот в этом вашем Белом Замке?

- С чего бы это?! - Я недоуменно вскинул бровь. - Запомни, родной, без крайней надобности в Зоне сталкер под крышу помещения не лезет. Ладно еще Выброс переждать… Или там артефакт добыть… Но просто так - ни за что!

- Тогда где?

- Да вон между теми двумя валунами вроде сносная площадочка есть… Там можно на спиртовке обед себе сообразить…

- И кофе… - мечтательно произнес Тигренок.

- И кофе, - кивнул я. - Надо только проверить, не контактная ли пара - эти два валуна…

Следующие три часа мы провели в необычайном комфорте и спокойствии, так мало ассоциирующимися у нашего брата с Зоной.

Между валунами (нет, не контактная пара, слава Богу) я поставил спиртовку, на которой подогрел банку тушенки «Китайская стена» и поджарил полбатона белого хлеба. Баночку «Завтрака туриста» и остатки колбасы «Любительской» тоже, пожалуй, стоит упомянуть.

Хотя я лично к колбасе и не притронулся, все отдал Тигренку.

Когда мы поели и заправились кофейком, я решил пустить в дело мою коньячную фляжку. Я прикинул, что до ночи еще довольно много времени и алкоголь, тем более в таких детских дозах, вполне успеет выветриться.

От коньяка на меня накатила проникновенная мечтательность. Я вдруг подумал, как было бы здорово, когда Тополь наконецто вернется, закатиться с ним в боулинг на всю ночь… и чтобы идти потом домой под обсыпанным звездами небом, таким близким, и орать чтонибудь неистовое… Типа «По полю танки грохотааали…».

Я поплотнее завернулся в свою куртку, прислонился спиной к валуну и закрыл глаза.

А вот Тигренок - тот раскраснелся и растрепался.

Непривычный к алкоголю, он стал необычайно откровенен и болтлив.

Болтал он по преимуществу про свою девушку Аленуту самую, которая в коме лежала. -…Ведь как несправедливо все получилось! Как несправедливо, Владимир Сергеич! Она на велосипеде ехала, из детдома, где работала волонтером. Она у меня на преподавательницу английского учится. И в свободное от учебы время ходит детдомовским преподает, детям с дефектами развития… Курс у нее такой… «Веселый английский» называется… Она им там сказки разыгрывает при помощи домашнего кукольного театра…

Английские сказки, конечно… А они отзывчивые такие, эти дети… Алена мне фотографии показывала - мордашки грустные, но сообразительные все равно! Так вот она занятие закончила, на велосипед села и домой поехала. Было еще светло. Часов шесть. И на парковке возле супермаркета ее машина сбила. «Бээмвэ»! За рулем сидел какойто мутный хрен, прокурор области - Ровенской, что ли… Она кубарем с велосипеда полетела и о столбик парковочный головой ударилась…

- Небось переломов много, да? - спросил я не столько потому, что был охоч до всяких катастроф и их последствий, сколько для поддержания беседы.

- Переломов - ни одного. Единственная ссадина на голове плюс шишка. Даже синяков - и то на теле не было. Но когда «скорая» приехала, Аленка моя уже без сознания лежала… И в таком вот бессознательном состоянии с тех пор и находится. Целых два месяца. Мы, конечно, все к ней ходим - и я, и одногруппники ее, и дети эти, которых она английскому учит. Мы с ней разговариваем, тормошим ее. Но она лежит без движения.

Как спящая красавица из сказки. Непонятно только, где тот принц, который ее оживит, - грустно подытожил Тигренок.

- Как это - где?! - неподдельно возмутился я. - Ты! Ты и есть тот принц, который заставит спящую красавицу проснуться!

Тигренок посмотрел на меня испытующе своими умными серыми глазами.

- Вы правда так думаете, Владимир Сергеевич? - спросил он совершенно серьезно.

- Да.

- Не врете?