Вячеслав Шалыгин - Будущего.net Страница 17

По этой причине «отключенных» даже не держали под замком. Просто селили в напичканном следящей аппаратурой, огороженном простым невысоким забором месте, а у въезда на территорию ставили пост с двумя сонными охранниками-операторами. Все равно бежать из этой резервации преступникам было некуда. Разве что все в тот же Черный город, но там и своих бездельников хватало. «Бывших граждан» там не любили.

Вот так, бегло оценив свой новый статус, Владимир окончательно проснулся и, оглядываясь, сел на кровати.

Маленькая комнатка, наверняка без бассейна под полом и встроенных в стены приборов (не считая следящих). За окном умиротворяющая зелень парка, солнце и блики от искрящихся струй невысокого мелкого фонтана. Просто какой-то санаторий для неврастеников, а не тюрьма.

Впрочем, суда еще не было, а значит, это и есть санаторий или больница. Арзамасов наверняка последователен. Стирать пятна с лика Управления и общества в целом он умеет. Иначе не стал бы генералом. «Да, этот лейтенант позорная клякса, но…» Но, скорее всего, дело в переутомлении, нестабильности психики, душевной болезни и прочем. Волк был уверен, что начальство использует все рычаги, чтобы спустить дело на тормозах. Это не означало, что ему все простят. Еще как не простят и упекут в исправительное учреждение, только это будет не тюрьма, а вот такая лечебница. Разница между ними невелика, но общественный резонанс другой. И в мыслеэфире подобные дела отслеживает не Мария Штерн, а ее коллеги из Отдела здоровья.

Волк подошел к двери. Она была не заперта. Ну да, бежать же некуда.

Он прошел по пустому коридору, холлу и остановился на пороге здания. В холле сидел какой-то старичок в пижаме, и чинно прогуливалась из угла в угол дама средних лет. Оба были крайне погружены в себя – видимо, общались с кем-то по внутренней больничной (или тюремной?) мыслесвязи или смотрели оздоровительную передачу в прямом эфире. Снаружи в скверике гуляли еще двое постояльцев, а на скамеечке у фонтана сидел какой-то мужчина в белом и… генерал Арзамасов!

Володя шагнул в сторону, чтобы не светиться в дверном проеме. Нетрудно было догадаться, что генерал явился побеседовать о состоянии бывшего подчиненного. Волк впервые после пробуждения пожалел, что отключен от мыслесвязи. Услышать беседу Арзамасова с «белым», наверняка местным врачом (или охранником), было бы любопытно.

Волк обернулся, словно бы в поисках решения проблемы, и вдруг наткнулся взглядом на еще одну обитательницу охраняемой усадьбы. Миловидная пухленькая девица в такой же, как у врача-охранника, униформе стояла у служебного входа в дальнем углу холла и смотрела прямо на нового пациента-заключенного. На ее губах играла загадочная улыбка, а в пальцах она вертела… коннект-серьгу для подключения к мыслеэфиру. Ее личная серьга была на месте, а значит, вторая предназначалась кому-то другому. Володя вопросительно выгнул одну бровь, и девушка едва заметно кивнула.

Волк, стараясь не попадать в просвет дверей, двинулся к ней, но, когда он добрался до служебного входа, женщина исчезла, оставив серьгу на бортике высокого декоративного вазона с карликовым эвкалиптом.

«Дают – бери, бьют – беги…» – истина старше радио. Волк пристроил серьгу за ухом и тут же очутился в привычном мире скрытого эфира. Став агентом безопасности, он больше пользовался телесвязью, то есть не столько слушал и смотрел мыслепрограммы, сколько беседовал по аудиовизуальным каналам, но сейчас беседовать было не с кем. Только смотреть и слушать. К тому же стоило Волку произнести по каналу мысленной связи хотя бы одно воображаемое слово, его тотчас бы отключили операторы «М-4», а так, оставаясь безымянным пользователем, подслушивать и подглядывать можно было –довольно долго. Минут тридцать. После все равно вычислят.

Нужная ментальная волна была рядом и не имела никакой защиты. Подключайся кому не лень. Володе было не лень…

– Беспокоиться не о чем, господин генерал, – уверял «белый». – Волк надежно изолирован. Связаться с хакерами он не может. Мы сняли с него серьгу, а без нее выход в мыслесеть нереален. К тому же для «Мегаполиса» лейтенант является фигурантом черного списка.

Наивный. Как сняли, так можно и навесить обратно – легко. «Всем сестрам по серьгам». Волк усмехнулся. И с хакерами не все так радужно. Уж кто-кто, а Володя точно знал, что большинство этих мошенников проживают отнюдь не на краю пустыни. Они равномерно рассеяны по всему Сиднею, от рабочих кварталов Брисбена до студенческих кампусов Аделаиды, правительственных небоскребов Канберры и спальных районов Мельбурна. И «Меккой» для них является вовсе не Черный город или заброшенная часть полигонов Гибсона, а тихий и спокойный Перт. Так что найти их несложно. Даже без помощи мыслесвязи.

Другое дело, что теоретически никакой хакер не станет выручать из каталажки своего злейшего врага, да еще такого матерого. Недаром же Владимира прозвали Волком. Всего за три года своей агентурной карьеры он успел разоблачить столько подпольных предприятий и отправить в изоляторы столько «электрических» мошенников, сколько многим его коллегам не удавалось выявить-поймать за всю службу. Вот, возможно, еще одна причина, по которой так осторожничал Арзамасов. Послужной список оскандалившегося лейтенанта наверняка уже гулял в мыслеэфире. Ознакомиться с ним мог любой желающий. Свобода информации – одно из конституционных прав, что поделать? А, ознакомившись, граждане могли прийти к парадоксальным выводам и задать неудобный вопрос: «Как же так, честный служака и вдруг преступник?» И никакие дополнительные доводы тут не помогут. То, что после работы он частенько надирается, водит домой сомнительных подруг или играет на деньги, – не сработает. Поскольку это после работы и на свои, кровные. А девки и выпивка так вообще имиджу крутого агента только в плюс. Дело-то мужское. Опять же личное, не служебное.

В общем, как ни посмотри, те, кто дал Арзамасову команду «фас», подставили его в полный рост. Будь Волк разгильдяем не только в личной жизни, но и по службе, генерал «сгрыз» бы его быстро и с минимальными затратами энергии, но работал Володя до сегодняшнего дня честно. Да и сегодня он поступил так, как подсказывала совесть. За что и поплатился. Рано или поздно бескомпромиссные люди всегда платят, Волк это понял еще в самом начале службы, просто он не рассчитывал, что это произойдет настолько рано.

И этот доктор сейчас, вольно или нет, генерала тоже подставлял. Связаться с хакерами отсюда было действительно трудно (лейтенанту экономбезопасности особенно), но «невозможно» – это уж слишком. Яркий пример: пухленькая помощница, подсунувшая серьгу. Так что беспокоиться Арзамасову на самом деле было о чем.

Генерал, видимо, считал так же. Он немного помолчал и приказал:

– Вы все-таки следите за ним повнимательнее. И никаких посетителей, кроме следователей.

– Понимаю. Журналистов мы не пускаем даже на территорию. А виртуальные гости его пока не навещали.

– Виртуальные и не навестят, он отключен. А о журналистах я и не думал. Я имел в виду обычных посетителей: родственников, друзей…

– Э-э… друзья к нему пока тоже не приходили. – В голосе доктора послышалась неуверенность.

– А кто приходил? – насторожился Арзамасов.

– Только его психоаналитик, – пробормотал «белый». – Но я решил, что ей можно… К тому же лейтенант был без сознания. Вряд ли они смогли пообщаться.

Генерал издал какой-то скрежет. Наверное, скрипнул зубами.

Володя попытался вспомнить хоть что-то, но память была чиста. Посещения Леры он действительно не помнил. Интересно, зачем она приходила? Ведь наверняка понимала, что это бессмысленно и даже вредно для репутации. Неужели Волк все-таки был для нее кем-то еще, кроме пациента и любовника? Кем? Любимым?

От «мыльного» словечка почему-то потеплело в груди. Лера презирала бесконечные слезоточивые спектакли, которыми был переполнен мыслеэфир, и тщательно избегала обсуждения темы нежных чувств и тонких душевных отношений, но все-таки окончательным циником не была. Утверждение Анны Старлет, что Володя является для своей подруги чем-то вроде привычного бытового атрибута, было далеко от истины. Да, психоаналитик Лера Арзамасова, общаясь с Волком, мучилась и комплексовала. Она намеренно сохраняла определенную дистанцию. Но причина была не в стремлении оградить себя от Владимира и сохранить в неприкосновенности внутренний мирок…

Волк поймал себя на желании свалить всю вину за мучительную замкнутость подруги на ее сатрапа-отца. Но нет, генерал был тут ни при чем. Даже наоборот, дочь влияла на его поступки гораздо больше, чем он на ее. Леру терзала какая-то иная печаль, скрытая и от папаши, и от приятеля. Она словно бы знала некую удручающую и опасную тайну, но ни с кем не могла этим знанием поделиться. И вряд ли этой тайной были какие-то фрагменты прошлого, какие-то психотравмирующие эпизоды из детства или юности. В этом случае Арзамасов не сваливал бы вину за отчужденность дочери на Волка. Ведь поначалу генерал отнесся к их роману более чем снисходительно. Но затем что-то произошло. Для Володи, видевшего Леру ежедневно, а периодами и еженощно, ее поведение выглядело нормальным, он не замечал изменений. А от опытного глаза генерала задумчивость Леры не ускользнула. Тогда-то все и началось.